— Да шучу я, — махнул он рукой, уже думая о чём-то своём, — не бери в голову. Ладно, Кеннер, что-то засиделись мы с тобой. Не буду тебя задерживать. А Акилу скажи — пусть подходит, обговорим детали. * * * — Марин, тут замок, — прошептала Лена. — Здоровенный. — Пустяки, — пропыхтела Марина. — Чем больше замок, тем проще открывается. Дай-ка пролезть. Замок и впрямь поддался практически сразу. Послышался лёгкий скрип, щелчок, и огромный ржавый амбарный замок сдался умелым ручкам опытной взломщицы. Девушки осторожно, стараясь не скрипнуть, приоткрыли обитую железом дверцу и вылезли на чердак. — Здесь кто-нибудь есть? — Лена пыталась разглядеть хоть что-нибудь в беспросветной тьме. — Нет никого. Вон выход на крышу — держи меня за руку и пойдём. Только старайся идти очень тихо — в таких домах на последнем этаже хорошо слышно, когда кто-то по чердаку ходит. На крыше было холодно. Студёный ветер налетал порывами, швыряя в лицо мелкие снежинки и заставляя девушек поёживаться. — Марин, посмотри — я шубку не испачкала? — Вроде не испачкала. Нет, надо же придумать пойти на дело в песцовой шубке! — Ну я подумала, что в белой шубке как раз хорошо на фоне снега замаскируюсь, — виновато сказала Лена. — Да-да, настоящая разведчица, — с нескрываемым сарказмом заметила Марина. — Они, которые настоящие, именно так в разведку и ходят, только бриллиантов на себя обычно побольше вешают. Девушки дружно похихикали, а потом наконец обратили внимание на цель разведки. — Большое поместье, — задумчиво сказала Марина, обозревая комплекс зданий через дорогу. — Хотя у Греков и семья большая. — Здесь даже не все Греки, — подчеркнула Лена, тоже оглядывая поместье. — Здесь только которые от Остромира, мы с ними посильнее воюем. А другая ветвь не здесь живёт, но мы с ними совсем слабо воюем. — Посильнее, послабее, — озадаченно заметила Марина. — Как-то сложно выходит. — Кеннер всегда сложно воюет, — авторитетно пояснила Лена. — Он, по-моему, сам не всегда понимает, где он воюет, а где нет. Так, вот здесь что-то странное… — пробормотала она, разглядывая поместье в бинокль. — Что там такое? — заинтересовалась Марина, тоже берясь за бинокль. — Зелёный флигель видишь? За ним какая-то серая постройка, а в щель между ними немного видно дворик. Не могу понять, что там. — Серое здание — это явно прачечная, а дворик бельём завешан. Что ты в этом странного увидела? — Какой дурак в мороз бельё на улице сушит? — На морозе бельё отлично сохнет, — Марина посмотрела на неё с иронией. — Сразу видно аристократку. Ты, наверное, вообще не знаешь, как бельё стирают. — Почему это я не знаю? — обиделась Лена. — А в экспедиции я что — со слугами езжу? Сама стираю, и Кеннеру ещё стираю. Просто никогда не слышала, чтобы на морозе сушили. — Да? Ну извини. Слушай, надо бы Грекам какую-нибудь диверсию устроить. — Какую ещё диверсию? — запаниковала Лена. — Даже не вздумай! Я ещё от прошлой не отошла. Кеннер на меня так подозрительно поглядывал, у меня каждый раз сердце в пятки уходило. Хорошо хоть, так ничего и не спросил, но мне и без того хватило. — Да ничего серьёзного, всего лишь лёгкая шалость, — убеждала её Марина. — Просто чтобы Греков в тонусе поддержать. — Знаю я твои шалости, — Лена колебалась. — Марин, мы же договорились всего лишь разведку провести. — Никаких жертв и разрушений, — торжественно поклялась Марина. — Даже ущерба имуществу не будет. — Ну если так… — неуверенно согласилась Лена. — Но смотри, Маринка — если что, я тебя Кеннеру сдам, сама будешь ему свои шалости объяснять. — Да объясню, объясню, — легко отмахнулась Марина. — Вот смотри, что сейчас будет… Глава 17 Когда я подъехал к зданию Круга Силы, мне сразу бросилась в глаза изрядная кучка репортёров, которые возбуждённо толклись у парадного входа. Выглядело это довольно необычно — шакалам пера здесь редко что-то перепадало. Высокоранговые Владеющие, не говоря уж о Высших, обычно обращали на них внимания не больше, чем на надоедливых мух, ну а простым функционерам никто бы и не позволил давать какие-то интервью. И раз уж эта публика топчется здесь в надежде что-то узнать, то скорее всего, это неспроста. Что-то произошло, а я, как обычно, ни сном ни духом. Моё лицо газетчикам было хорошо знакомо, и не успел я выйти из машины, как они немедленно на меня навелись и обступили плотной толпой. — Господин Кеннер, не могли бы вы прокомментировать сегодняшние события? — выкрикнул один из них. — Не знаю, о чём вы говорите, уважаемые, — вежливо ответил я, уже предчувствуя что-то неладное. — Но в данный момент я не имею возможности с вами общаться. У меня назначена встреча с сиятельной Драганой Ивлич, и я предпочёл бы не опаздывать. Однако после встречи я постараюсь ответить на ваши вопросы. Аргумент насчёт Драганы подействовал, и они с некоторой неохотой расступились, пропуская меня к подъезду. Туда я и двинулся, безуспешно гадая, что же случилось. Драгана меня ждала и встретила с непонятным мне весельем. — Ну что расскажешь, Кен? — спросила она посмеиваясь. — Рассказать у меня есть чего, — ответил ей я, — но судя по твоему настроению, ты ждёшь от меня какого-то другого рассказа. — Я жду от тебя весёлого и увлекательного рассказа о том, что же произошло сегодня ночью. И утром, конечно. — Можешь мне верить, можешь не верить, но я не имею ни малейшего представления, о чём ты говоришь. Я поехал к тебе из дома, и ещё не читал сводку утренней прессы. — Ты точно ничего не знаешь? — недоверчиво переспросила Драгана. — Ну чем тебе поклясться? — уже с раздражением спросил я. — Ничем не надо клясться, — успокаивающе махнула рукой она. — Но вообще странно, что ты ничего не знаешь о происшедшем с Греками. Я была просто уверена, что это твоих рук дело. — О происшедшем с Греками я кое-что знаю, и это дело отчасти моих рук, но оно для меня не выглядит таким уж забавным. Да ты наверняка знаешь об этом больше меня, потому что вопрос с Греками сейчас решает князь, моё участие там, по сути, закончилось. Ты же знаешь, что Акил заплатил мне виру? — Знаю, конечно, — кивнула она. — Но я имела в виду вовсе не это. Как ни удивительно, Кен, но с тобой моё предчувствие постоянно меня обманывает. Вот и сейчас — предчувствие говорит, что ты замешан, но при этом очевидно, что ты говоришь правду. Возможно, ты просто ближе к Силе, чем я? — Возможно, — пожал я плечами. — Не берусь судить. Но всё же расскажи, наконец, что там за новое дело с Греками. — Ах, дело, — она опять захихикала. — Дело состоит в следующем: ночью на усадьбу Греков налетел смерч… — Какой ещё смерч? — удивился я. — Смерчи ведь бывают только летом, в жару. — Оказывается, нет. Специалисты говорят, что зимой смерчи тоже возникают, но очень редко, и живут очень недолго. Но я продолжу. Итак, смерч прошёл по усадьбе и собрал всё бельё, которое сохло во дворе прачечной. Потом он спустился к Волхову, прошёл по нему, разложил бельё Греков как раз напротив Детинца и рассеялся без следа. — И что — такое в самом деле могло произойти естественным образом? — недоверчиво спросил я. — Вопрос пока открыт, — улыбнулась Драгана. — В принципе, вполне возможно, хотя вероятность такого события, как бы это сказать, не очень высокая. — Вполне могу допустить, что это была чья-то глупая шутка. Некоторые, которые потупее, над такими шутками даже смеются. Но почему смеёшься ты, мне непонятно, извини. — И в самом деле, такие развлечения не в твоём стиле, — кивнула она. — Всё же что-то странное творится с моим предчувствием, когда дело касается тебя… Но ты прав, всё это не так уж и смешно. Смешное началось потом. Морозов-то у нас ещё толком и не было, поэтому лёд на Волхове очень слабый, а кое-где даже и промоины есть. Греки сделали гать, но добраться до белья не сумели, осталось там саженей десять, наверное. Владеющих у них прямо вот сейчас под рукой не оказалось, а Круг им помочь отказался. Они пошли к Анне Максаковой, но та тоже не захотела заниматься этим с перспективой стать посмешищем. Остромиру она, наверное, не отказала бы, но Остромир уже не с нами. — И какой они нашли выход из положения? — меня уже разбирало любопытство. — Очень, очень остроумный, — она опять захихикала. — Они взяли удочки — ну, знаешь, такие, с катушками лески, там ещё крючок далеко так закидывается… — Знаю, — кивнул я. — Только не знаю, как они называются. В том-то мире такая удочка называлась спиннингом, но здешнее название мне как-то не попадалась. Ну не рыбак я. — И вот сейчас на набережных и на мосту стоят целые толпы и наблюдают, как Греки ловят на удочки свои подштанники. Рукоплещут особо удачным броскам, освистывают неудачников, делают ставки. В общем, получилось большое событие в культурной жизни города. Я не выдержал и засмеялся, представив картину. — Нехорошо, конечно, смеяться над чужой бедой, — сказал я просмеявшись, — но и впрямь смешно. Думаю, упоминание Греков ещё долго будет вызывать улыбку, а Акил теперь точно захочет сменить фамилию. — Но вообще, Кен, — заметила Драгана, — это настолько похоже по духу на твои развлечения с Буткусом, что очень многие заподозрят, что ты всё-таки приложил к этому руку. — Не хотелось бы, — содрогнулся я от этой мысли. — Сейчас меня Греки просто не любят, а если решат, что это моих рук дело, то наверное, возненавидят. Не нужны мне лишние враги на пустом месте. — Мы, скорее всего, объявим это природным явлением, — вздохнула Драгана. — Но как-то многовато у нас в Новгороде получается флюктуаций Силы и прочих природных явлений. Которые при этом странным образом затрагивают исключительно твоих недоброжелателей. Многие уже начали задумываться о причинах такой удивительной удачи. Но ты, по крайней мере, успел примириться с Греками до этого, а то все точно решили бы, что это ты. Я слышала, они заплатили виру? — Сто тысяч. В общем-то, довольно щедро, учитывая все обстоятельства. Так что да, с Греками у меня мир. — Не так уж плохо за несколько дней ничегонеделания. Я, правда, так и не поняла, зачем ты втащил своих родственников. — И оказался должен князю вместо того, чтобы наоборот, — с досадой сказал я.