Князь говорил это, смотря куда-то вдаль и прихлёбывая настой из высокого бокала, а я чувствовал себя немного неловко. В дела князей мне определённо влезать не хотелось, но приходилось молчать и слушать. Как бы только не пожалел он потом о своей откровенности. — Другие князья не позволили бы Новгород с Владимиром объединить, — заметил я, когда князь замолчал. — Не позволили бы, — согласился князь. — А ему и не надо было, он Владимир бы отдал. Ладно, что-то я разговорился. И не вздумай мне болтать об этом! — строго добавил он. — Я не болтлив, — сдержанно сказал я. — А такие вещи вообще в памяти не держу. — Знаю, — согласился князь, — потому и разговариваю с тобой. — А потом с любопытством спросил: — Так что, прикончил бы для меня Храбра? — Нет, княже, — покачал головой я. — Но тебе ведь моя помощь и ни к чему. У тебя свои специалисты есть, в отличие от меня. — Ну, ну, не скромничай! Специалистов у него нет. Того бандюка рижского не ты ли кончил? — Там другое. Его надо было как раз показательно прикончить, чтобы всем было ясно, кто это сделал и за что. Да и был-то это обычный бандит. Для того чтобы чисто убрать значительного человека, у меня специалистов нет. Хотя этого жреца, пожалуй, и убирать-то ни к чему. — Что-то посоветовать хочешь? — поднял бровь князь. — Нет, княже, — отказался я, — не мне князьям советовать. Скажу какую-нибудь глупость, только рассмешу тебя. — А ты скажи, скажи, — ласково предложил он. — Мы вместе и посмеёмся. — Как прикажешь, княже, — пожал я плечами. — Зачем говорить со слугами, когда можно поговорить с хозяином? Князь молчал, вопросительно глядя на меня. — Нужно с самим Перуном поговорить и объяснить ему, что он может потерять Новгород из-за дурака-жреца, который решил влезть в политику и занимается антигосударственной деятельностью. Богу на людскую политику плевать, а вот угрозы своим храмам он не потерпит и жреца быстро в чувство приведёт. Только надо, чтобы с ним разговаривал кто-нибудь, кого бы он боялся. Та же Драгана, например — она вполне может его из Новгорода вышвырнуть, так что её слова он выслушает со всем вниманием. — А ведь не глупость, — задумчиво сказал князь. — Совсем даже не глупость. Пожалуй, и впрямь стоит у тебя временами совета спрашивать. Посмотрим. А давай-ка пока поговорим о тебе. С Греками воевать не стал? Почему? — Не стал, княже. Мне от них ничего не нужно — ради чего воевать-то? — Скромный, значит? — Я не скромный, я умный. — Не скромный, точно, — хохотнул князь. — Но вот насчёт ума вопросы всё-таки имеются. А защитники твои почему остановились? — Я попросил. Мне показалось, что дальше будет уже лишнее. — И они послушались, — покивал князь. — Интересная деталь, запомним. Уважают тебя родственники, однако. Ну ладно, поболтали и хватит. Давай о делах — с чем пришёл? — Акил Грек попросил передать тебе предложение от их семейства, — вздохнул я. — Тебя попросил? — изумился князь. — Меня, — опять вздохнул я. Этого вопроса я и ждал, и что отвечать, не имел ни малейшего представления. — А ты согласился, — понимающе кивнул князь. — Наверное, потому, что Акил тебе виру заплатил? — Я согласился раньше, — мрачно сказал я. — А насчёт виры я ему сразу сказал, что виры не нужно. Что вира здесь ничего не решит и будет просто напрасной тратой денег. Но он всё же заплатил, и я сейчас не понимаю, что с этой вирой делать, и зачем он вообще заплатил. — Он заплатил, потому что умный, — с насмешкой сказал князь. — А вот ты не очень, сделал он тебя тут. Но зато ты честный, этого у тебя не отнять. — Почему это он меня сделал? — недоверчиво спросил я. — Не понял ещё? — усмехнулся князь. — Значит, поймёшь. Давай дальше — что там Греки от меня хотят? — Ветвь Остромира распродаст своё имущество и уедет. Ветвь Акила, которая от сестры Остромира, останется здесь. Они готовы сменить фамилию и согласны на какую-то форму княжеского контроля. — Хотят Славскими стать, что ли? — неподдельно удивился князь. — Не понял, о чём ты княже, — осторожно заметил я. — Славские — это их вассальная семья. Маленькая семья, неудивительно, что ты о них и не слышал. Вот отец Акила как раз из Славских. Если они Славскими станут, то получится, что они побочная ветвь своих вассалов. А неплохо выйдет, — засмеялся князь. — От такого хода у реестровых чиновников мозги свернутся. — Я не знаю, княже, — честно ответил я. — Мы с Акилом такие детали не обсуждали. Он просто сказал, что они выделятся со сменой фамилии. Он не сказал, какую фамилию они хотят взять. — Ладно, это мы потом с Акилом решим. Ну — ты понял, как тебя Акил сделал? — Не понял, — признался я. — Потому что ты и будешь контролёром, — радостно засмеялся князь. — И ты сейчас отказаться не сможешь — виру получил и вовремя не успел вернуть. Значит, отговорка насчёт войны не работает. — Зачем я ему вообще? — Тут твоя добрая репутация против тебя сработала, Кеннер, такой вот забавный парадокс. Акил хорошо понимает, что ты своими полномочиями злоупотреблять не станешь, а скорее наоборот, будешь ему помогать. Я вот думаю, что тебе надо бы его вообще в вассалы взять. — Нет-нет, уволь меня от этого, княже, — в панике отказался я. — У нас семья три человека, какие нам ещё вассалы? Да ещё и Греки. Нет, ни за что, я отказываюсь. — Ладно, ладно, не нервничай так, — добродушно улыбнулся князь. — А вообще, подумай над этим. — Подумаю, как отказаться так, чтобы ты мне больше это не предлагал, — пообещал я. — Так получается, ты согласен с их предложением? — Конечно, — улыбнулся князь. — Я давно этого ждал. Думал только, что они раньше созреют, но остромировские очень уж сильно уезжать не хотели. — То есть ты не хотел их имущество растаскивать? — неверяще переспросил я. — Что за глупости, Кеннер, — возмутился князь. — Хорош бы я был, если бы так вот просто взял и начал имущество какой-то семьи раздавать. Что бы про меня дворянство подумало? Каждый ведь сразу к себе примерит — если он так с Греками поступил, что помешает со мной то же самое проделать? Ты сам задумайся — зачем мне такое? — Гм, — сказал я в полном замешательстве. — Так а я тогда зачем там был? — Тебе надо было просто постоять пугалом. Ну, взял бы себе что-нибудь за труды. А не взял бы ничего, так я бы тебя потом как-нибудь по-другому отблагодарил. А я вместо этого втащил своих родственников, и теперь это я должен князю, а не наоборот. — Сочтёмся, — подмигнул мне князь, угадав мои мысли, а я вновь почувствовал себя дураком. Действительно, рановато начал я хвалиться умом, и главное, перед кем хвалиться! — Ты говоришь, что Акил меня контролёром хочет, — пришла мне в голову мысль, — а ведь может быть, что мы как раз его активы и прихватили. — Нет, не волнуйся, — усмехнулся князь. — Всё там нормально, твои у остромировских взяли. Только Беримир поначалу нацелился было не на то, но мы его поправили. Оказывается, не я там рулил, а князь. Нет, в самом деле — как-то незаметно забыл я, с кем имею дело. А ведь у князя и старые главы семейств пешками ходят, а я ни с того ни с сего вообразил себя чуть ли не ферзём. — Да не расстраивайся ты, Кеннер, — добродушно сказал князь, опять верно угадав мои мысли. — Никаких серьёзных ошибок ты не сделал. В принципе, я даже соглашусь, что ты умный. Тебе просто опыта не хватает, не все варианты видишь. Пройдёт время, и получится из тебя тот ещё волчара. Я только вздохнул. Слова князя звучали, конечно, лестно, но именно здесь и сейчас не особо утешали. — С убийством Остромира и твоего человека разобрался? — Никаких следов, княже, — покачал головой я. — Предположения есть, но не более того. — Что за предположения? — После того как ты сказал, что отъём имущества Греков не планировался, стало ясно, что в княжестве не было никого, кто был бы заинтересован в убийстве Остромира. Ну может, кроме тебя, но ты этого тоже не делал. Стало быть, остаётся один-единственный вариант — Воислав. Остромир, скорее всего, знал слишком много лишнего, и Воислав предпочёл не рисковать. — Очень похоже на правду, — кивнул князь. — Я тоже так думаю. И что ты собираешься делать? — А что я могу сделать? — развёл я руками. — Если я предъявлю Воиславу претензию за убийство моего человека, он скажет, что ничего об этом не знает, и скорее всего, даже не соврёт. Это если предположить, что он вообще станет со мной разговаривать. Нет, к Воиславу идти бесполезно. Буду аккуратно узнавать, кто у него убийствами занимается, а там уже можно будет и что-то конкретное делать. — Правильно мыслишь. Хорошо, я скажу Курту — если у него какая-то информация появится, он тебе передаст. Но и ты если что-то узнаешь, с ним поделись. — Поделюсь, — пообещал я. — Даже допросить дам, если вдруг кого живым возьму. — Ты мне ещё вот что скажи, Кеннер, — вдруг вспомнил князь. — Что это за слухи, что ты мой сын? — Можно подумать, что это я их распускаю, — с досадой ответил я. — Что я могу тебе ответить, княже? — А кто распускает? — Да там давно всё само собой крутится, и любое событие рассматривается как подтверждение. Пошёл я на Княжий Двор — ага, к папе идёт. Это уже вообще похоже на массовое помешательство, у меня даже родная бабка вдруг засомневалась. — Ольга-то? — презрительно хмыкнул князь. — Вечно она ищет какие-то тайные смыслы. И в результате вечно находит себя дурой. — Хм, — только и выдал я, не зная, что сказать. У князя с Ольгой, похоже, давняя и взаимная нелюбовь. Впрочем, лезть ещё и в их взаимоотношения мне совершенно не хотелось. — Ладно, ладно, не буду про Ольгу, — хмыкнул князь, неправильно истолковав моё мычание. — Всё понимаю, родная кровь, всё такое. Однако с этой ситуацией надо что-то делать. Началось-то с лёгкой шутки, кто же знал, что это выльется в такое непотребство? Вот только не представляю, что тут можно сделать, вообще ничего в голову не приходит. Может, и в самом деле тебя усыновить? Хорошо, что я в этот момент не пил чай, а то я бы точно подавился, возможно, даже фатально. А так я всего лишь вытаращился на князя в немом изумлении.