Всё время, пока развешивались мишени, Лена ощущала целый вихрь разнообразных эмоций от Калины — то мрачное предвкушение, то колебания и неуверенность, и всё это на фоне пылающей ненависти. — Занять позицию, — скомандовала Лена. — Стрелять по готовности. Отстреливаете весь магазин и готовите оружие к осмотру. Начинайте. Она передвинулась так, чтобы стоять впереди и сбоку от Калины, и сделала вид, что рассматривает мишени в бинокль. Отслеживать Рустика было несложно — если у других преобладала спокойная сосредоточенность, то он просто полыхал бурей эмоций. «Похоже, всё-таки решится», — подумала Лена и удвоила внимание, на всякий случай построив защитный конструкт. Ненависть пульсировала, сменяясь нерешительностью и разгораясь вновь. Постепенно нерешительность уходила, и в один прекрасный момент глухая злоба вспыхнула сверхновой. «Пора», — поняла Лена и упала вбок одновременно с выстрелом Рустика, перекатываясь и выхватывая пистолет из заранее расстёгнутой кобуры. Тот продолжал стрелять, но момент был упущен, и пули ложились мимо. Возможно, ветеран и смог бы достать такую сложную и быструю цель, но неопытный стрелок с руками, трясущимися от адреналина, не имел никаких шансов. Пистолетная пуля в плечо поставила точку в перестрелке. Постепенно общая стрельба начала стихать, головы поворачиваться в их сторону, и вскоре весь десяток столпился рядом с Рустиком, который лежал, скорчившись и пытаясь зажать рану рукой. Другой рукой он безуспешно пытался поднять винтовку, с ужасом глядя на подошедшую Лену, рассматривающую его с непонятным выражением. — Плохо стреляешь, Рустик, — наконец сказала Лена, а затем подняла пистолет и выстрелила ему в лоб. — А стрелять надо хорошо, — назидательно сказала она, обращаясь к десятку, отчего сразу несколько человек согнулись в приступе тошноты. — Ну прямо девочки-школьницы, а не воины, — недовольно сказала Лена. — Вам здесь что — визион? Быстро разошлись по позициям. Кто не отстрелялся — продолжает стрелять, кто закончил — готовит оружие к осмотру. Всё, по местам, и продолжаем работать. Она отошла немного в сторону и прижала пальцем таблетку мобилки: — Станислав, я на стрельбище с десятком, и мне пришлось одного застрелить. Да нет, он пытался стрелять в меня, но переоценил свои силы. Пришли людей забрать труп. И не докладывай пока Кеннеру. Да, это приказ. Станислав явился сам бегом и в растрёпанных чувствах. — Господин за это меня самого похоронит, — тоскливо сказал он, наблюдая, как четверо ратников грузят труп на носилки. — Глупости, — фыркнула Лена. — ты-то здесь при чём? — Я же этот десяток подбирал. — А кто приказал тебе подобрать отбросы в ближайшем притоне? Разве не Кеннер? Станислав смутился и Лена окончательно убедилась в своей догадке. — Кеннеру про этот случай не докладывать, — распорядилась она. — И это приказ, так что можешь ссылаться на меня. — Ему не только я докладываю, — угрюмо возразил Станислав. — Вот и позаботься, чтобы как можно меньше народа про это узнали. — Если господин спросит, я не смогу не ответить. — Если спросит, вали всё на меня, разрешаю, — махнула рукой Лена. — А сам не докладывай. Всё, иди. — Слушаюсь, госпожа, — козырнул он уходя. Лена посмотрела на своих бойцов. Все они, разинув рты, наблюдали за погрузкой Рустика на носилки, но вот Донат Рощин внимательно смотрел в её сторону и быстро отвёл глаза, поймав её взгляд. «Нехорошо вышло, — недовольно подумала Лена, — командир дружины десятнику козыряет. Да и вообще как-то не выглядел наш разговор докладом десятника большому начальству». — Ну что клювы разинули, ворóны? — рявкнула она. — Трупов не видели? Ещё насмотритесь. Быстро построились и оружие к осмотру! Глава 19 Я поцеловал жену в макушку, и она подняла на меня усталые глаза, оторвав их от книги. — Иди спать, я сам выучу, — сказал я, отбирая у неё учебник. — Завтра утром пролистаешь. Мы давно заметили интересный эффект — когда кто-то из нас хорошо изучал какой-нибудь конструкт, другой буквально за несколько повторений осваивал его тоже. С теоретическими знаниями мы заметили это не сразу, но как оказалось, там работает та же самая схема — если мы учим одно и то же вдвоём, то запоминаем всё очень быстро. Если учит кто-то один, дело идёт гораздо медленнее, зато второму достаточно бегло просмотреть материал. Собственно, только благодаря этому мы и могли нормально учиться несмотря на всё наши посторонние занятия. Разумеется, мы хранили это в секрете — стоит той же Ясеневой узнать об этом, и она радостно нагрузит нас вдвое. Пока что она могла только злиться оттого, что мы учились на «превосходно», несмотря на все наши пропуски, и все её придирки. — Скажи, Кени — зачем это вообще нужно? — спросила она. — Ты про десяток? — догадался я. — Лен, тебе действительно это нужно. Ты ведёшь себя слишком мягко, и дело уже дошло до того, что ты позволяешь подчинённым на себя влиять. Тебе надо научиться быть жёстче. У твоих подчинённых даже мысли не должно возникать оспаривать твои приказы или проявлять дурную самодеятельность. Спецподразделение, которое начинает жить своей самостоятельной жизнью — это недопустимо и просто опасно. — И обязательно было набирать десяток из таких вот? — А из каких же ещё? Выпускники Лазовича хорошо тебя знают. Никаких проблем с дисциплиной у них бы не было, и относились бы они к тебе с большим уважением. Они ничему не смогли бы тебя не научить. — Ну можно же было набрать хотя бы не такое отребье! — Лен, не преувеличивай, они не отребье, — поморщился я. — Далеко не первый сорт, конечно, но и не отребье. Рустик Калина попал туда по ошибке. Ну или не по ошибке — мы сейчас с этим разбираемся. Вербовочная контора скрыла тот факт, что он не выпускник курсов, а уже служил полгода в вольном отряде, причём в таком, где офицеры и часть рядовых пошли под суд, а сам отряд был расформирован. Говоря проще, он был в банде. Возможно, вербовщики сами этот момент пропустили, но в любом случае это им дорого обойдётся. — Станислав доложил? — Ленка посмотрела на меня испытующим взглядом. — Нет, он молчит, как ты и приказала. Пожалуйста, больше не отдавай таких приказов слугам — ты его вынуждаешь либо пойти против главы семейства, либо нарушить твой приказ. Он сейчас ходит и мучается. Ты его поставила в очень сложное положение, да и меня тоже. — А тебя-то каким образом? — удивилась она. — Если я скажу ему, что он сделал правильно, то этим подорву свой авторитет — значит, можно от меня что-то скрывать. Если я скажу, что он должен был доложить, то подорву твой авторитет — значит, твои приказы выполнять необязательно. Вот мне и приходится делать вид, что я ничего не знаю. — Да, нехорошо получилось, — она смутилась. — Я просто испугалась, что ты будешь меня ругать за то, что я позволила в себя выстрелить. — Не будь ты такой уставшей, я бы, пожалуй, тебя и поругал, — я снова поцеловал её в макушку. — Может, потом ещё и поругаю. А Станиславу скажи, что ты всё уладила со мной, и что к нему претензий нет. Нечего его дальше мучить. — Скажу, — виновато отозвалась Ленка. — А вот Калину ты пристрелила, пожалуй, напрасно. — А что с ним нужно было делать? Если бы я передала его Станиславу живым, конец ему был бы тем же самым, зато каждая собака знала бы, что он в меня стрелял. — Пожалуй, ты права, — признал я, немного поразмыслив. — Потом всё равно про это узнают, конечно, но потом это будет просто любопытный факт, а сейчас это было бы сенсацией, про которую вся дружина бы гудела. — Вот-вот, про это я и подумала, — кивнула она. — Ну и для десятка воспитательный эффект получился огромный. Я, кстати, так и не поняла, на что он рассчитывал. — Рассчитывал уйти, конечно. Положил бы весь десяток мордами в снег, забрал бы у них винтовки, чтобы его не пристрелили при отходе, а забор там недалеко, и перелезть его совсем несложно. Наверняка он думал, что из-за простого десятника его особо искать не будут. Мы бы, конечно, искали его и из-за простого десятника, но вряд ли он так уж много о нас знал. Скорее всего, судил по обычным вольникам. — Ну, наверное, так, — согласилась Ленка. — А всё-таки — кто тебе доложил? — Ты думаешь, мне кто-то один доложил? — усмехнулся я. — Мне пришло четыре рапорта. Какой бы из меня был начальник, если бы я полагался только на Станислава? Понимаешь, человек всегда фильтрует информацию, и если ты полагаешься только на отчёты начальника подразделения, ты обрезаешь себе доступ к реальной картине. Тебе, кстати, тоже надо об этом задуматься — тебе должны докладывать все архивные до единого, а ты сейчас смотришь исключительно глазами Марины. Ленка задумчиво покивала. — Кстати, — вспомнила она, — мой заместитель видел, как я разговаривала со Станиславом, и похоже, сделал какие-то выводы насчёт меня. — Донат Рощин? Ты присмотрись — будет он болтать или нет. Если будет ещё и молчать об этом, значит, действительно умный. И вообще, понаблюдай за ним, он выглядит неплохим кандидатом в список кадрового резерва. — Ты что — следишь за всем, что я делаю? — она с подозрением посмотрела на меня. — Не за всем, конечно, но слежу, — признался я. — А как иначе? Я за тебя очень переживаю. * * * — Я гляжу, зачастил ты ко мне, Кеннер, — с усмешкой заметил князь. — Ну заходи, раз пришёл. — Как же мне не приходить, княже? — парировал я. — Ты ведь сам на меня своё имущество повесил. — Насчёт четвёртого механического решил поговорить? — догадался он. — Насчёт него, — подтвердил я. — Купить хочешь? — Поменяться, — покачал головой я. — Поменяться? — захохотал князь. — Мне уже не терпится узнать, как ты меня дурить будешь. Ну давай, начинай. — Зачем ты так, княже? — с обидой возразил я. — Дурить своего князя — это полная глупость. Да и вообще, не мой это стиль — кого-то дурить. Просто нашёл вариант, который тебя заинтересует. — Точно заинтересует? — усмехнулся он. — Ну ладно, заинтересовывай. Я открыл портфель и начал выкладывать из него на стол папки, которые образовали небольшую горку. — Ты, надеюсь, не собираешься заставлять меня всё это читать? — поднял бровь князь. — Нет, княже, я собираюсь рассказать только суть предложения своими словами. А это подробные планы и расчёты для твоих людей — если, конечно, тебе моё предложение подойдёт. — Рассказывай, — поощрительно кивнул князь, уже без ощутимого скепсиса. — Я не собираюсь подробно вдаваться в финансовую выгоду — она тебя вряд ли заинтересует… — Это ещё почему меня выгода не заинтересует? — поразился князь.