Архивный отдел мучительно задумался, совершая мозговой штурм. – Я в детстве сестре мышей дохлых подкладывал, – поделился идеей Радим. – Я бы на твоём месте этим не гордилась, – хмыкнула Лена. – Да и вообще, так себе идея. Даже если мы секретарше директора дохлую мышь на стол подкинем, завод от этого не встанет. Как-то мелко ты мыслишь, Радим, ты ещё предложи директору на стул канцелярскую кнопку подложить. – Да нет, я просто как пример сказал, – смутился Расков. – Я к тому, что можно подумать про какое-нибудь биологическое оружие. Скажем, на территорию к ним тигров запустить. – Что помешает этим тиграм сначала нас сожрать? – скептически спросила Марина. – И что толку от хищников? Выстрелят специальной ампулой со снотворным и отвезут в зоопарк. Самое большое на часок им сделаем развлечение, дольше сами будем возиться. – Ладно, – вздохнула Лена. – Давайте дома ещё подумаем, может, и придумаем что-нибудь. В этот момент снова заговорил Игнат Суслик. И этим порядком удивил всех, поскольку такие приступы разговорчивости случались у него нечасто. – Я поговорю с братом, вроде у него в соседней лаборатории что-то такое делали. Я уже плохо помню, что он рассказывал. Поспрашиваю подробнее, может, и впрямь пригодится. – А кем у тебя брат работает? – поинтересовалась Лена. – Научный сотрудник на кафедре вульгарной алхимии в университете, – Игнат недоумённо посмотрел на остальных. – Ну чего вы так уставились? Работа как работа, ничем не хуже других. – Просто неожиданно как-то, вот и смотрим, – объяснила Лена. – Не думали, что у тебя брат в университете. – А что тут такого? Я и сам в университете учился, только меня с первого курса выгнали за драку. Архивисты поражённо смотрели на товарища, открывшегося с совершенно новой и удивительной стороны. – А с кем подрался-то? – с любопытством спросила Лена. – С деканом... – неохотно признался Игнат. * * * – Здравствуйте, герр профессор, – с сильным германским акцентом произнесла Марина Земец, с любопытством оглядывая обстановку лаборатории. – Благодарю вас за то, что нашли возможность для встречи. Профессор Арсений Стланик выглядел, как положено было выглядеть уважающему себя шарлатану, то есть солидно и респектабельно, при этом шарлатаном он определённо не был. Не было у него и безумного блеска в глазах, присущего непризнанным гениям – наоборот, взгляд был спокойным и внимательным. Всё это не сулило очень уж лёгкого разговора, и Марина внутренне подобралась. – Здравствуйте, эээ... – Инга фон Клотц, – подсказала Марина. – Я представляю компанию «Шверциг унд Шверциг» из Курпфальца. Возможно, вы знакомы с нашей продукцией? – Увы, не имел чести, фройляйн Инга, – развёл руками профессор. – Ничего удивительного, – улыбнулась Марина, – всё же основным рынком для нашей косметической продукции является Галлия и Иберия. Дело в том, герр профессор, что мы совершенно случайно узнали о ваших выдающихся результатах в области феромонов и заинтересовались... – Ах, вот вы о чём, – понимающе кивнул Стланик. – Действительно, мы достигли серьёзных успехов в конструировании эпагонов[12], воздействующих на позвоночных. [12 – Эпагоны – класс феромонов, выполняющие роль половых аттрактантов.] – Я слышала, что позвоночные очень слабо подвержены действию феромонов... – Обычная история, фройляйн Инга, обычная история, – покачал головой профессор. – Если не можешь что-то сделать, объяви, что это невозможно – в этом и состоит стандартная тактика бездарностей. Поведенческие реакции позвоночных очень сложны, поэтому работать с их модификаторами приходится практически вслепую. Неудивительно, что все, кто брался за это раньше, с задачей не справились. А кто же признается в собственной некомпетентности? – И получается, что вы их некомпетентность доказали? Думаю, некоторым из ваших коллег это не понравилось. – Как ни печально это признавать, но вы совершенно правы, фройляйн Инга. Оказалось, что для многих из моих коллег личные мелочные интересы гораздо важнее научной истины. – Однако научную истину сложно отрицать, – заметила Марина. – Разве только запретить. Не знаю, как у вас, но у нас в империи в прошлом практиковался запрет неудобных научных теорий. – Вы смотрите прямо в корень, фройляйн! – воскликнул профессор. – Именно так и обстоит дело. Дальнейшие работы по этой тематике были запрещены. – Завистники таланта? – предположила Марина, вопросительно подняв бровь. – Они оказались настолько влиятельны? – В немалой степени, – подтвердил Стланик. Предположение о таланте и завистниках явно нашло отклик в его душе. – Хотя справедливости ради должен заметить, что некоторые основания для запрета всё-таки были. Но возможно, вам неинтересны эти детали? – О нет, нет, герр профессор! – запротестовала Марина. – Ваш рассказ чрезвычайно интересен, продолжайте, прошу вас. Видно было, что профессору польстил такой живой интерес к его делам, и он заметно расслабился. – Ну что ж, не вижу причин не рассказать об этом, – пожал плечами тот. – Мы примерно два года буквально бились в стену, пока не додумались привлечь в команду целительницу и алхимика. Как оказалось, вульгарная алхимия в этой задаче действительно слабо применима, но на стыке наук нашлось на удивление изящное решение. Сразу скажу, что оно не подходит для феромонов в общем виде, но вот сильные эпагоны, как оказалось, существуют и для позвоночных. Эксперименты на животных это блестяще доказали. – На кроликах? – Кролики не нуждаются в половых аттрактантах, – покровительственно улыбнулся профессор. – Они и так замечательно справляются. Нет, мы использовали лабораторных крыс. Была даже смешная история – лаборант случайно вылил в раковину пробирку эпагона, и что бы вы думали? В ближайшем канализационном коллекторе скопилось столько крыс, что это вызвало панику. Впрочем, проблему быстро решили – приехали люди из экологического надзора и всех потравили. Ну а мы предпочли не сообщать о нашей роли в этом событии. Собеседники посмеялись. – Прекрасный анекдот, герр профессор, – сказала Марина улыбаясь. – Но что же случилось дальше? – А дальше мы столкнулись с вопросом практического применения, и он оказался ключевым. – И в чём же состоит проблема с практическим применением? Очевидно, что препарат может, как минимум, успешно применяться для борьбы с вредителями. Например, для полного искоренения популяции. – Мы как раз об этом и думали, хотя препарат оказался всё-таки чрезмерно дорог. Однако главным препятствием выступила сама природа. Как показали исследования наших коллег-биологов, при резком искусственном сокращении популяции в оставшейся части происходит такой всплеск рождаемости, что в самом скором времени численность популяции полностью восстанавливается, и даже заметно превосходит первоначальную. То есть применение нашего препарата в масштабах популяции будет бессмысленным, а для локального применения вполне достаточно простой отравы. Ну а учитывая стоимость эпагона... Мы также пытались приспособить его для использования в животноводстве, но как оказалось, там прекрасно обходятся искусственным осеменением. – Что приводит нас... – многозначительно начала Марина. – Совершенно верно, фройляйн Инга, – улыбнулся Стланик. – Что приводит нас к афродизиакам. К сожалению, наша работа оказалась слишком успешной. При первом же испытании мы немного не рассчитали концентрацию, и двое наших исследователей накинулись на пожилую уборщицу, которая согласилась выступить в качестве тестового объекта. Она начала кричать, и её сумели отбить женщины, проходящие мимо лаборатории. Был большой скандал, много шума... – Он поморщился от неприятного воспоминания. – Словом, идея себя не оправдала. – Но почему? – удивилась Марина. – Если вопрос только в правильной концентрации, то это же легко решается. – Увы, это не так просто, – вздохнул профессор. – Это легко решается в лабораторных условиях, но в жизни всё иначе. Вот вы, фройляйн, как я вижу, очень умеренно и умело пользуетесь духами, а ведь есть немало женщин, которые просто выливают на себя полфлакона. Поставьте себя на место подобной дамы. Достаточно по привычке переусердствовать с количеством, и вы немедленно становитесь жертвой группового изнасилования, и хорошо, если не до смерти. Как вам такой вариант? – Вариант нежелательный, – вынуждена была согласиться Марина. – А дальше кое-кто раздул эту историю, а потом сюда же подтянули статью о запрещённом ментальном вмешательстве – что весьма спорно, должен сказать, но эти самые кое-кто сумели протолкнуть такую формулировку, и надзорные органы её приняли. Ну а остальное вам уже известно – полный запрет дальнейших работ, и передача в закрытый архив всех материалов по теме. Всё, что у нас осталось – вот эта бутылка крысиного эпагона. Изготовили сразу много в расчёте на тестовое применение для борьбы с вредителями, а теперь не знаем, что с ней делать – если просто вылить в канализацию, то по всей вероятности, это приведёт к неприятностям с экологическим надзором. Думаю, придётся просить наших коллег с географического факультета утопить её в море в ходе следующей экспедиции. – Совершенно несправедливый запрет, – с чувством сказала Марина, и профессор грустно кивнул. – А вы, кстати, не рассматривали возможность ограничить силу действия каким-то порогом независимо от концентрации? – Мы и планировали двигаться в этом направлении, но здесь нужны серьёзные исследования. Которые, как вы понимаете, в текущей ситуации невозможны. – Не исключено, что у нашей компании будет для вас какое-то предложение, хотя это решать не мне. Я подготовлю доклад по этой теме для руководства. – Если у вас появятся подходящее предложение, его можно будет обсудить, – кивнул профессор. – Благодарю вас за интереснейшую беседу, герр профессор, – с лёгким поклоном попрощалась с ним Марина. – Удовольствие было взаимным, фройляйн Инга. * * * – В общем, работаем так, – инструктировала Радима Раскова Марина, – лаборатория на первом этаже, окно я примерно запомнила, думаю, что найду без проблем. Шпингалеты я аккуратно открою конструктом, чтобы выглядело, как будто они сами забыли окно закрыть. Парни постоят по сторонам, если будет обход – отвлекут. Радим дисциплинированно кивал, внимательно слушая инструктаж. – Когда ты туда залезешь, смотри в среднем шкафу, который у противоположной стены стоит. Наша бутылка – большая, зелёного стекла, пробка залита красным сургучом. Рядом с ней большая бутыль с надписью «Спирт». Бери обе. У них там есть стаканы на столике, где кофеварка стоит. Один сполоснёшь спиртом и оставишь на видном месте. Рядом брось корочку хлеба, чтобы это выглядело, как будто ты нашёл спирт, не смог удержаться, и тут же выпил и закусил. – Да уж разберусь, – отмахнулся Радим. – Действительно, что это я, – покачала головой Марина. – Взялась объяснять тебе, как ведут себя алкаши. Смешно. Радим насупился. – Ладно, не дуйся. Сразу к нужному шкафу не иди, сначала немного поройся в паре шкафов рядом. И про отпечатки не забывай. Вряд ли они станут вызывать стражу из-за кражи алкашом бутылки спирта, но мало ли. – Да понял я всё, Марин. Всё сделаю как надо, не беспокойся. * * * Заря едва тронула краешек неба на востоке, но небо уже посветлело, и ночная темень сменилась серыми сумерками. Марина с Радимом уютно расположились на крыше соседнего здания, постелив предусмотрительно захваченное одеяло. – Вот зачем ты меня в такую рань подняла, Марин? – укоризненно попенял ей Расков, с трудом сдерживая зевок. – Сам не понимаешь, что ли? – недовольно отозвалась Марина. – Надо, чтобы на людей ничего не попало. Люди могут взвесь заметить, а ещё, если крысы начнут на людей кидаться, то все сразу заподозрят, что дело нечисто. Могут и раскопать откуда всё пошло. – Да всё я понимаю, просто спать хочется, – пожаловался Радим, всё-таки не удержав богатырский зевок. – Самой хочется, – вздохнула Марина. – Ладно, хватит болтать попусту, давай ещё раз наметим, где и как распылять. – Заводоуправление обязательно.