Мои новые товарищи постоянно мотались со мной то туда, то сюда, выполняя разные поручения уровня мелких дел. Каких именно? Я участвовал с ними в запугиваниях, напоминал о долгах, избивал, охранял. Особенно когда дело доходило до выбивания долгов — здесь я действовал сам, но под их присмотром. То есть они смотрели, как я работаю, и оценивали мои навыки. А так как опыт у меня был, проблем особых не возникло. У меня возникло ощущение, что я вернулся в те самые дни, когда был ещё дома… Становилось грустно. Охрана… просто стоял на стрёме, всё как обычно. Напоминал и запугивал… да, это были избиения, где мне указывали пальцем на жертву, и я шёл её бить. Чаще ломал руку, при этом не испытывая по этому поводу ничего. Будто ломал ветку под ногой. И очень скоро я перестал чувствовать отвращение, нападая на людей со спины, и обращать внимание на их слёзы и мольбы. Я всегда действовал на каком-то автомате, отстраняясь от происходящего. Есть люди, которые наслаждаются этим, есть те, у кого это вызывает отвращение. Но я же просто был словно не здесь. Без каких-либо мыслей занимался тем, чем занимался. Не в первый раз. Так я показал себя перед Бурым, что могу работать в такой сфере. Они наверняка и убивали, но не на моих глазах. Я был новеньким, поэтому лишь наблюдал, показывал себя и постигал азы. А на вопрос, почему меня сразу не бросят в дело, мне сказали, что это и есть моё дело — быть рядом. Что касается последнего месяца школы, то ко мне вообще никто не подходил, держались подальше, словно я чумной, кроме Стеллы, которая списывала у меня каждый божий день. Ким, самовлюблённый ублюдок, даже не смотрел на меня. Возможно, подозревал, что его товарищей не стало, оттого так тихо себя вёл. А может вспомнил тот момент, когда я воткнул ему ручку в ногу, и он расплакался как девчонка. Но как бы то ни было, через месяц я получил своё первое задание, после которого становился полноправным членом, то есть своим. Практически сдавал вступительный экзамен. — Итак, с первым днём каникул тебя. Ну и с первой мокрухой, естественно. Готов заделаться мокрушником? — Не очень, — честно признался я. — А придётся. Я был наедине с Бурым и… Фиестой. Когда сегодня пришёл, но куда раньше, чем обычно, аж утром, он уже меня ждал. — К тому же, — продолжил он, — тебе такое не впервой, разве нет? — Нет, не впервой, но всегда старался держаться подальше. — И правильно делал. А чем занимался, если не секрет? — Выбивал долги. Курьер. Страховал людей. Про взлом и ограбления предпочёл промолчать, так как такое легче отследить, чем повседневные преступления. Но вот сообщить об этих посчитал нужным, чтоб меня не отправили туда, с чем я вообще в первый раз столкнусь. — И мокруху делал, как понимаю? — кивнул он. — Было дело. Несколько раз. — И каков счёт? — Достаточный, чтоб залезть в ад на ближайшие несколько столетий. — Ну, значит, можешь накинуть себе ещё столько же, так как основная работа у тебя будет связана именно с этим. Почти вся работа, если быть честным. А так как сейчас у нас война… преддверие войны, то вообще весь загружен будешь. Преддверие войны. Каким-то образом вопрос временно урегулировали, однако обстановка начала накаляться. Теперь что мы, что Бабочки сидели едва ли не на иголках, готовые настучать друг другу. Оттого неудивительно, что склады охранялись втройне тщательно, а лейтенанты подчищали не самых надёжных людей, которые могли переметнуться и тем самым ослабить нас. Кто будет убивать своих перед возможной войной? Мои работодатели. Исходили из того, что если ненадёжные люди переметнутся, то переметнутся вместе с точкой, складом, территорией и так далее, что в минус нам. Потому заменяли их на проверенных, которые будут держать точку до последнего. Всё же не последнее место занимала и территория, которую контролировал наркокартель. Каждый отданный дом — это поражение. — Так вот, о чём я, ты берёшь Фиесту и едешь убивать цель. Чувак решил кинуть нас и скрыться, прихватив с собой товар. Делаешь всё быстро, молча и без палева. Устраняешь, забираешь нагло спизженный товар, после чего возвращаешься. Может в скором времени у нас надыбается та самая крыса, которая сдала тебя с Фиестой и Гребнёй. — Ты знаешь, кто это? — Догадки, — сделал он жест рукой, выражающий неопределённость. — А пока давай, дуй на задание. — Эм… Бурый, — решил я поднять давно назревший вопрос. — Я не поеду с Фиестой. От моих слов у него полезли брови верх. — Прости? — Она меня пристрелит. С тем же успехом я могу сбегать голым на территорию банд, крича, что они уёбки. — Ты боишься Фиесту? — удивился он. — Она же душка! — При тебе. Но без тебя она едва ли меня не избивает. Уже были прецеденты, когда она направляла на меня ствол. Я выполню задание, без вопросов и обсуждений, но не мог бы ты… сменить моего сопровождающего? Пожалуйста. Я с того раза почти не пересекался с ней, а Фиесту интересовали или поставленные перед ней цели, или её ногти. Она могла часами стоять или сидеть, смотря в одну точку или на ногти, что свидетельствовало о её нестабильном психическом состоянии. Я удивлялся, как она вообще работает, и боялся её больше, чем хитрожопого Бурого. Всё потому, что он следовал определённой логике и можно было проследить порядок его действий. Фиеста была самой хаотичностью во плоти. — Фиеста, сучка, ты чё, трогаешь нашего новенького? — Нет, — невозмутимо и безразлично ответила она, смотря на меня. — Она говорит нет. — Фиеста убьёт меня. — Если она приедет без тебя, то её голова будет покоиться рядом с твоим телом, и она это знает. Мы своих не убиваем, — спокойно ответил он. Не хватало добавить: «без приказа сверху». Я в жизни не поверю, что они не устраняют своих. Это ещё одна проблема такого рода деятельности — ты всегда под прицелом и тебя всегда могут убрать. Единственный способ выжить — быть ниже травы, тише воды, и то не факт. А кто хотел пробиться выше, рисковал нарваться на неприятности. Однако там, где высокие ставки, были и высокие награды. Но я не рвался туда. Я вообще не рвался никуда. Я хотел выйти отсюда. Отсюда следует вопрос — почему же не выбрался до этого? Но тот, кто его задаст, видимо, никогда не связывался с этим и не понимает, что это не клуб по приглашениям. Здесь ты не можешь выйти через месяц после захода. Может только через несколько лет, а может и через десяток, и то если повезёт. Из-за этого и говорят, что бывших бандитов почти не бывает, и они никогда не делают накоплений, так как ни о какой спокойной старости после криминала речи идти не может. Никто просто не доживает до того момента. Это путь почти всегда в один конец. Я, чтоб выйти, поплатился своей прошлой жизнью ради этого. Не надо говорить, чем я могу поплатиться теперь. Поэтому пока я не рыпался, копил деньги и ждал. Ждал того момента, когда смогу уйти и не испробовать собственные жареные яйца, как обещал мне Бурый. А пока оставалось лишь работать, так как иначе они сами уволят меня в один конец. — И всё же… — Не обсуждается, — обрубил он твёрдо и уже другим голосом, менее дружелюбным. Вся его хитрица плута спадала, обнажая куда более холодное и расчётливое существо. — Ясно, — кивнул я. — Поверь, что бы Фиеста ни делала, она делает это от большой любви. — Буду надеяться и верить всей душой. — Верь. И вот тебе подарок, — кинул он мне что-то, и только поймав, я смог разглядеть, что это было. Но всё равно не понял. Видимо, он увидел моё непонимание. — Это глушитель. — Эм… он не накручивается, да? — Безрезьбовой глушитель на глок. Считай, подарок на первое дело. Всё-таки шуметь нам нельзя, верно? Вернее, вам. — Да, — кивнул я. — Всё, теперь валите. И Фиеста, не дай бог… — указал он в её сторону пальцем. — Угу. Мы вышли с нашей штаб-квартиры, после чего сели в непримечательную машину кадиллак с квадратными фарами спереди. Немного ржавая снаружи и пахнувшая плесенью внутри, она отлично вписывалась в город. Словно звездолёт в системе, к которой он отлично приспособлен. И название этой системы — Нижний город. Звёздная система с очень агрессивными островками цивилизации, где тебя или сожрут чёрные дыры, не оставив ничего, или твари, что обитают в глубине космоса. Мы отъехали от нашего места, проехав через территорию, которая раньше, да и сейчас являлась небольшими складами рядом с железнодорожными путями. Здесь выгружали все товары, что шли дальше в континент и которым не смогли оплатить более презентабельные и безопасные места на территории порта. Среди них мы и затерялись, прикарманив несколько складов под наркотики. Охрана здесь была не наша, но они были в курсе наших дел, потому пропускали без вопросов. Что касается боевиков, они засели в одном из полупустых складов, где у них была своя небольшая база. Если, кстати говоря, собрать всех боевиков, что работали на картель, то получалось около… пятисот голов. Пять сотен убийц, который могут выступить на войну прямо сейчас и устроить настоящий ад. Я даже слышал, что у них было вооружение против тяжёлой техники, что в городе было, по понятным причинам, редкостью. Но их использовали для убийств и запугивания обычных людей. Мы же ехали убивать особенных, кто выходил за рамки обычных, но при этом был недостаточно крут, чтобы ими заинтересовался наркобарон. Чаще всего это были дилеры, какие-то крупные покупатели, кинувшие нас, местные чиновники мелкого разлива, хозяева бизнеса. И обсуждали чаще всего конфиденциальные вопросы, которые не должны были касаться чужих ушей. Сейчас же мы ехали возвращать должок тому, кто этого заслужил. Могли бы отправить боевиков или солдат, если кому-то это резало слух, но это был экзамен для меня. Для будущих работ, куда боевиков, что докладывают не только Бурому, но и самому Соломону, не отправишь. — Стукачом заделался? — холодно осведомилась Фиеста, когда мы ехали. — А ты заделалась той, кто будет меня изводить ради забавы? — Тогда пойди и поплачь в углу, если тебе что-то не нравится. Стукачок, — последнее слово она особо выделила, едва ли не на распев.