Но лишь одна встреча и взгляд глаза в глаза, и в бескрайней пустыне ненависти вдруг проклюнулся росток давно забытого чувства. Любовь, что вспыхнула вновь, неожиданно и неотвратимо. Любовь, что возродилась лишь в ней… Он видел ее в зеленых глазах Аи, которые по непонятным причинам продолжал отчетливо помнить. Видел, как холодное безразличие взрывается и рассыпается тысячей осколков, оставляя после себя что-то теплое, светлое, искристое. Он все видел. И ему не было до этого никакого дела. Совет продолжал подкладывать ему новые разработки ведьмы, списки преступлений, что она совершила, свои опасения на ее счет. И за семь лет старейшины сумели добиться желаемого: Риэн искренне считал ненавистную ведьму большой опасностью. И он знал, как ему спасти их всех. Знал, что ему нужно делать. Так началось большое предательство. Он сделал вид, что тоже вспомнил старые чувства, притворился, что вновь полюбил, а Ая была так поглощена и ослеплена им, что не заметила подвоха. Прошел месяц, и она снова сделала это – снова убила, подтвердив худшие опасения Риэна. – Я люблю тебя, – шептала она, стоя перед ним на коленях, не пытаясь стереть дорожки горячих слез со щек, – люблю тебя, Риэн, столь сильно, что не могу дышать! Это чувство душит меня, ты душишь меня! – Она не кричала, лишь хрипло шептала, торопливо, путаясь в словах и мыслях, – хотелось сказать многое, но выходил какой-то невнятный бред. – Я люблю тебя! – вновь с мольбой воскликнула ведьма. А Риэн с высоты своего роста смотрел в ее блестящие от слез глаза, но видел другие, пустые и черные. Застывший взгляд убитой девушки. – Любишь? – переспросил он так тихо, что она с трудом расслышала. Но, все же услышав, невероятным образом приободрилась, подалась ближе, прижалась сильнее и отчаянно закивала: – Люблю, больше жизни, больше всего на свете! Это было то, к чему он так долго шел. Чувство, что заволокло ее разум, отключая инстинкты. И признание, заставившее и ее саму в это поверить. Причина, по которой ведьма теперь сделает все, что он захочет. – Завтра ночью в храме в горах, – бросил он, как кость, и, легко освободившись от ее хватки, развернулся и ушел, оставив сидящую на земле девушку глотать слезы. Он не знал, да и плевать ему было на то, были ли это слезы радости или горя. Весь следующий день он готовился, зная, что нужно делать. Он собирался убить ту, что не видела в мире ничего, кроме его самого. Знал, как именно это сделает – ядом белого зимнецвета. Растения с прекрасными крупными цветками, похожими на пионы, яд которого убивает за считаные мгновения, оставляя после себя безошибочный след – почерневшие глаза. – Остановись, сын мой, – положив руку на его плечо, проговорил старейшина Октавиан. Риэн подумал, что он будет отговаривать его от преступления. Внутри болезненно кольнуло что-то такое, не поддающееся опознанию. Но Октавиан сказал иное: – Мы должны сделать это не так, – и поведал об одном весьма опасном способе открыть портал в другой мир. Отметил, что это будет справедливая плата за все совершенное ей. Заверил в необходимости поступить именно так, обезопасив мир от любой возможности возрождения великой безумной ведьмы. Риэн не мог не согласиться. Следующей ночью он появился в горном храме. – Забавно, – улыбнулся криво, заметив уже ожидающую его ведьму, – именно здесь я увидел тебя впервые. Улыбка его, как и воспоминания, была горькой и грустной. «Надо было еще тогда послушаться старейшин, – неожиданно подумал Риэн, – они с самого начала твердили, что она станет нашим проклятием». – Я слышала эту историю, – немного нервно рассмеялась ведьма, продолжая стоять на месте в надежде, что ее любимый сам подойдет и обнимет ее. Но он не подошел. Остановился в нескольких шагах, глядя с мрачной решимостью и – совсем чуть-чуть – с грустью. Он точно знал, что она чувствует… конец. Решительность, мрачность и суровость, сгущающуюся атмосферу, пробуждение чего-то сильного, сильнее ее самой. – Убьешь? – спросила негромко, когда молчание затянулось. – Нет. – Риэн покачал головой. Знал, что уже следует начинать, пока ведьма не разозлилась и не натворила чего-то страшного, за что он потом будет себя винить всю жизнь. Знал, но все равно продолжал неподвижно стоять. – Что же тогда? Ая была печальной, но явно не собиралась ничего делать. Это знала она, но в это не верил он. И вместо ответа начал читать длинное сложное заклинание, крепко засевшее в его сознании. На небе сгустились черные тучи, поднявшийся холодный ветер трепал волосы и платье девушки, заставляя Риэна выкрикивать каждое слово. Теперь оба видели лишь очертания друг друга. Из-за колонн выступили неожиданно появившиеся старейшины, они молчали, но полностью контролировали процесс. А она стояла, смотрела в глаза мужчины и тихо плакала, даже не пытаясь спасти себя. Стояла и ждала… Яркая вспышка прорезала ночь и разверзлась между ними стремительно разрастающейся сияющей гудящей воронкой. Ветер усилился, на камни вместе с ее слезами стекали крупные капли дождя, но никому не было дела до капризов погоды. А затем, наконец, случилось то, ради чего все здесь собрались: призванный Риэном портал поглотил рыдающую Айримис, навсегда, как им тогда казалось, унося из этого мира опасную ведьму. Это случилось быстро. В одно мгновение исчезла ведьма, развеялась ее история и все связанное с ней… – Она оставила здесь дневники, – будто услышав мои мысли, прокричал один из светлых сквозь шум еще открытого портала, – есть шанс, что она попытается вернуться. – Что сделать? – с готовностью спросил Риэн. Он был искренен в своем порыве, действительно хотел помочь, не слыша, что старейшины уже начали еще одно заклинание. – Прости, мальчик мой! – не отходя от колонны, крикнул Октавиан. – Прости, Риэн, но мы должны быть уверены в том, что она больше не проберется к нам! Это было подло. Грязно, низко, нечестно. Хотя весьма в духе светлых. Сначала они обездвижили Риэна, не позволяя ему ни что-либо сказать, ни пошевелиться, ни закрыть портал. Затем прочли длинное заклинание своими заунывными голосами, слившимися в неясный звук, глушимый ветром. А потом они предали одного из них. Самое ужасное, что Риэн тоже это понимал. Если бы не его мысли, я бы и не узнала, что именно они сделали. А так перед глазами вспыхивали формулы и обрывки знакомых мужчине фраз. И догадка, что они поймали момент, заточив в нем его, Риэна. Один момент, краткое мгновение, что будет длиться вечно, до тех пор, пока кто-то не разрушит заклинание. Он не видел, как они пропали, оставив его одного, а уже в следующее мгновение – нарастающее гудение, яркий свет со всех сторон и… и его отбросило назад, словно от сильнейшего удара. Он не понял, сколько времени прошло. Чувствовал лишь, что почти сутки пролежал на холодной земле, не имея сил пошевелиться. Пока чужой голос не ворвался в его мысли и… Воздух неожиданно закончился, а вспышка накрыла уже нас с Давиной, выкидывая вверх, как воздушный пузырь со дна озера, и резко расшвыривая в разные стороны. Чувство полета перемешалось со жгучим непониманием, и я не сразу осознала, что вместо сильного удара спиной и головой ощутила до дрожи знакомые родные руки, бережно меня поймавшие. – Держу, – заверил Аяр, прижимая к себе. – Цела? Горло сжало болезненным спазмом, и я слабо закивала в ответ, пытаясь проглотить ком. На другой стороне кухни Давина, повиснув на держащем ее Акаре, судя по растерянному выражению лица, пыталась сделать то же самое. Понадобилось несколько мучительно долгих мгновений, чтобы отогнать прочь увиденные картинки, выровнять дыхание и немного успокоиться. Аяр не торопил, терпеливо дожидаясь, пока я возьму себя в руки. Акар утащил жену к столу, сгрузил на стул и теперь, сидя перед ней на корточках, что-то негромко выговаривал, а она в ответ неуверенно кивала, растерянно обводя комнату глазами. – Малыш, – позвал Верховный эор, продолжая крепко держать меня на руках, – что случилось? Ответить было сложно, и я промолчала, не представляя, что именно и как ему рассказать. – Снежинка, – догадавшись об этом, выразительно протянул Аяр, – я жду. Он собирался сказать еще что-то, но не успел. Приоткрылась дверь, и мы все разом обернулись на нее и ничуть не изумились, увидев на пороге малютку Амарис. Она, впрочем, тоже не выказала удивления, только оглядела всех внимательным взглядом. Остановив его на мне, безмятежно поинтересовалась: – Сказала им? – И улыбнулась, не дожидаясь ответа. – Молодец. И спокойно вышла, не забыв закрыть за собой дверь. Она ушла, а мы остались. Не знаю, как другие, но лично я вообще ничего не поняла. – О чем сказала? – выдохнула я удивленно, опередив остальных, явно собирающихся спросить о том же, и посмотрела на Аяра. – Понятия не имею, – нахмурившись, признался он. – На меня не смотрите, – торопливо открестилась от ответа Давина, – ума не приложу, о чем она. Акар промолчал, но посмотрел на меня как-то… странно. Задумчиво, будто найдя какое-то несоответствие, спокойно, но одновременно слегка настороженно. Мы продолжали обмениваться удивленными взглядами, когда он спросил: – А ты себя хорошо чувствуешь? Ответить я не успела. – За последние дни ее несколько раз пытались убить, потом она оказалась похищена безумной ведьмой с манией убийства всех женщин, – мрачно выговорила ему Давина. – И это я молчу о магическом почти что выгорании, третьем по счету. Посмотри на Вику, Акар, и ответь себе сам, в порядке она или нет. – Она поднялась, едва заметно пошатнувшись, и пошла к столу, разливать всем горячий успокаивающий отвар.