Кутаясь в куртку, она безрезультатно пыталась унять дрожь, смотрела на друга измученным взглядом: – Я все вспомнила, ты мне не поверишь, но это правда! – Тебя колотит! Пошли скорее в машину! – Сергей сразу понял, что Ольга не в себе. Они добрели до автомобиля, Ольга закурила, она невидящими глазами смотрела сквозь лобовое стекло, по которому стучал мокрый снег. – Я вспомнила, посмотрела на Василия и все вспомнила. Мой отец, который нещадно меня бил все детство ремнем, до кровавых полос, повесился именно в моей комнате. На ремне. Я даже помню этот ремень, коричневый, с такой огромной армейской пряжкой, она еще застряла у него где-то под щекой, и я тогда думала, что, наверное, ему больно(!) так висеть… – Какой ужас! – Сергей растерялся. – Но как же тогда Анатолий Олегович? – Это отчим, но он мне как отец, мама очень быстро вышла замуж, и я вот только понять не могу, за что меня так ненавидел мой родной папа? – Она расплакалась. – И мать меня всегда недолюбливала, теперь я, кажется, понимаю почему. Она, наверное, винит меня в его смерти. – Что за бред? – возмутился Сергей. – Как может быть виноват ребенок в том, что у него был отец садист и самоубийца? Ты говорила об этом с психологами? Мне кажется, такая травма требует профессиональной помощи. – Я пыталась, – Ольга вспомнила свою попытку обратиться за помощью, – но как-то дело не пошло… – Надо проработать это раз и навсегда. Я задам тебе один вопрос, но ты только не обижайся, ладно? А ты уверена, что вспомнила это, а не придумала? Или, может быть, тебе показалось на фоне постоянного стресса, который преследует тебя все последнее время. – Нет, Сережа, я уверена, что вспомнила. – Ольга заехала во двор к отцу, уже светало. – Если бы была жива моя мать, мы могли бы у нее спросить. – Но ведь Анатолий Олегович жив! – Сергей выглядел уставшим и осунувшимся. – Можем спросить у него. – Ой, да ты что! – отмахнулась Ольга. – Он совершенно ничего не соображает. – Но ты говорила, что у него иногда бывают просветы, – напомнил Сергей, – можно попробовать. – Ну хорошо, – согласилась Ольга, – чего тогда тянуть, пойдем прямо сейчас, только уверена, что ничего ты от отца не добьешься. У него более-менее нормальное состояние случается теперь все реже и реже и длится буквально пару минут. Но кто знает, быть может, именно сейчас нам и повезет. – Поживем – увидим, – ответил Сергей. Они вышли из машины и поднялись в квартиру, отец действительно не спал, он лежал на спине, до сих пор связанный простыней, и смотрел в потолок. У Ольги на глаза навернулись слезы, она его быстро размотала: – Папа… ты как? – Иногда ей казалось, что еще можно все исправить, найти какое-то чудо-средство, и отец станет как раньше. Сергей зашел в комнату следом за ней и теперь стоял, прислонившись к стене, переводя взгляд с Ольги на Анатолия Олеговича. – Хорошо, доченька, – неожиданно ответил старик совершенно нормальным голосом, – что-то со мной происходит плохое, – он прервался на полуслове, так как заметил Сергея. – Что он здесь делает? Ты зачем с ним водишься? С ним нельзя вообще иметь никаких дел! А дальше старик откинулся назад и забился в истерике, а Ольга с ужасом поняла, что болезнь снова взяла верх. – Видишь, что с ним творится? – сквозь слезы она обратилась к Сергею. – О чем ты хотел его спросить? Он же совершенно невменяемый. – Да, Оля, ты права, – Сергей устало вздохнул, – отец нам не поможет, вся надежда на психотерапевта. Слушай, если я тебе сегодня больше не нужен, я пойду домой, ладно? Не спал всю ночь, а мне через пару часов уже на работу надо идти. – Ох! – Ольга всплеснула руками. – А я-то дура! И не догадалась! Прости меня… Спасибо за все, конечно, иди. Сергей попрощался и быстро ушел, а Ольга дождалась сиделку и поехала домой, всю дорогу она думала о своем детстве, воспоминания о котором возвращались к ней какими-то толчками. Детских фотографий у нее почти не было. Оля до сих пор хранила фотоальбом, который она привезла домой после смерти матери. Правда, она за три года так его ни разу и не пересмотрела, потому что воспоминания, связанные с прошлым, для нее всегда были болезненными и некомфортными, хотя она сама не могла понять, с чем это связано. Понимание пришло лишь сегодня, и, может быть, именно поэтому у нее практически не было детских фотографий до десяти лет. Пара фото из роддома, где лицо ее родного отца наполовину скрыто кепкой, парочка фото из детского сада, одна фотография была сделана на школьной линейке – первый раз в первый класс. А потом до десяти лет словно и жизни у нее не было, и лишь с появлением в их семье Анатолия Олеговича ситуация изменилась – они стали отдыхать летом на море, часто выбирались в парки, поэтому и совместные фото тоже были. А до отчима словно и жизни не было, но как Ольга ни пыталась вспомнить хотя бы что-то еще из своего детства, так и не смогла. А дома были и Андрей, и Маша, Ольга, с удивлением обнаружив их на кухне, с трудом вспомнила, что сегодня выходной, в последнее время все дни для нее слились в один сплошной серый понедельник. – Ты не у Виолетты? – спросила Ольга, проходя мимо мужа в комнату. По тому, как перекосилось его лицо, она поняла, что попала прямо в цель. – Я думала, что ты не только на обед к ней заезжаешь, но и на завтрак. – Мама? – Машка удивленно оторвалась от телефона, в котором залипала во время еды. – А зачем папе приезжать к тете Виолетте? Я чего-то не знаю? А так как Андрей, которого она застала врасплох, молчал, Ольга решила пояснить: – Твой папа находится в сексуальной связи с тетей Виолеттой, я думаю, что как раз с того момента, как она нашла ему работу. Поэтому вполне логично было предположить, что твой отец свой выходной день захочет провести с любимой женщиной. Или я не права, Андрей? – Вот так неожиданно даже для самой себя Ольга приняла решение расставить все точки над i. Машка в недоумении перевела взгляд на отца: – Папа? Что за бред она несет? В ответ на хамство дочери Ольга лишь улыбнулась и ушла в спальню, где сразу же упала на кровать. Бессонная ночь давала о себе знать, глаза у нее буквально слипались. – Как давно ты все знаешь? – Андрей вошел следом и плотно закрыл за собой дверь, видимо, он решил не отпираться. – Какое это имеет значение? – зевнула Ольга. – Собирай свои вещи прямо сейчас и уходи к Виолетте. На развод подам сама. Андрей растерянно присел на краешек кровати. – Но я не собирался уходить из семьи, – пробормотал он, – тем более к Виолетте. У нее двое чужих мне детей, к тому же они подростки, мне это все зачем? – Я понятия не имею, – Ольга уже засыпала, – это твоя новая семья, будь добр, исчезни. Пожалуйста. И Ольга действительно уснула, она словно провалилась в темноту и вынырнула оттуда только поздно вечером. Открыла глаза и сразу же вспомнила разговор с мужем, потянулась и встала с кровати, с кухни доносились голоса. Ольга там обнаружила мужа и дочь, которые мирно ужинали. – Оля, будешь? – Андрей кивнул на свою тарелку. – Я приготовил макароны по-флотски. Машка вяло жевала, то и дело зависая в телефоне: – Мама, попробуй, довольно неплохо, – подтвердила она съедобность стряпни отца. Ольга села за стол и посмотрела на домочадцев: – Мне кажется или я схожу с ума? Андрей? Что ты до сих пор здесь делаешь? Разве я не сказала тебе собрать вещи и ехать к Виолетте? – Мама, ну прекрати, – Машка наконец-то оторвалась от мессенджера, – мы с папой поговорили, он раскаивается. Вы все равно фактически уже давно не живете вместе, он здесь, а ты у деда, ну зачем нам эти разборки. Мне и без вас проблем хватает. – Каких проблем, Маша? – Ольга посмотрела на дочь. – Ты изнываешь от лени и дурости, я тебя избаловала дальше некуда. И позволь, мне кажется, мои личные отношения с твоим отцом тебя не касаются. Я же не лезу в твои бесконечные баталии с парнем? – Ну вас, – буркнула недовольная выволочкой Машка, – разбирайтесь сами, я хотела как лучше, а получила как обычно. И она ушла в свою комнату. – Андрей! – Ольга посмотрела на мужа устало, он ее не злил, она его не ненавидела, просто ее от него тошнило. – Уйди, пожалуйста, подобру-поздорову, ну правда. Я видеть твою холеную морду больше не могу, ты уж прости. Ты собрал свои тряпки или тебе помочь? – Она говорила и сама себе удивлялась, не было ни страха, ни паники, она была абсолютно уверена в своей правоте. – Хорошо! – Андрей вскочил из-за стола. – Я сейчас уйду, но ты очень об этом пожалеешь! Да кому ты нужна! Да таких, как ты… – Знаю, знаю, – лениво перебила его Ольга, – таких, как я, пять человек на место, где-то я это уже слышала. Собирайся, да поживее, пожалуйста. Андрей еще долго шоркался по квартире, демонстративно медленно собирая свои вещи, он то и дело останавливался и грустно вздыхал. Но Машка так больше из своей комнаты и не вышла, а Ольга наблюдала за мытарствами бывшего (теперь уже точно) мужа совершенно спокойно. Напоследок разбив кружку на кухне, Андрей отчалил в новую жизнь. Ольга включила ноутбук, первое, что она нашла, – это круглосуточная сиделка для отца, пока еще деньги у нее были, а сама она уже находится на грани. Затем обновила свое резюме и разместила его на популярных сайтах по трудоустройству. И третье, она все-таки решилась и снова написала тому самому психологу, первая встреча с которой как-то не задалась. Дама ответила ей сразу, оказывается, она ее все-таки запомнила. – Вы та самая Ольга, которая заплатила деньги, но так и не произнесла ни слова? – Психолог сразу же предложила связаться через видеомессенджер. – В этот раз вы решили со мной поговорить? – Думаю, да, – на удивление, в этот раз Ольге было относительно легко общаться на такие темы, – и я не буду выгораживать родителей и находить им оправдание. – Если я не ошибаюсь, тогда вы хотели бы поговорить на тему насилия в семье, но, насколько я помню, мы с вами даже не выяснили, какое именно насилие было? Физическое? Психологическое? Сексуальное? – Физическое и психологическое. – Ольга очень хотела получить ответы на свои вопросы и поэтому теперь была откровенна. – Я вспомнила вчера, что в десять лет нашла дома, у себя в комнате, отца, который повесился на ремне. А до этого он этим же самым ремнем меня и бил нещадно, а мать моя почему-то меня не защищала. – Непростая история, – согласилась психотерапевт, – на какие вопросы вы хотите получить ответы? Что вас мучает? – Собственно говоря, вопрос-то у меня один, вернее, два, но они связаны между собой. Почему меня так не любили родители и почему я вспомнила о самоубийстве отца только вчера? – У вас вчера, видимо, был сильный стресс? Что-то стало для вас триггером, и память вернулась. Это совершенно нормально, что детская память как бы блокирует все особо травматичные события, вам же надо было как-то дальше, после этого события, развиваться и расти. Так что в этой ситуации скорее все идет в пределах нормы. А вот почему вас не любили родители… я не могу вам ответить на этот вопрос. Может быть, вы зададите его вашей матери? – Она умерла три года назад. – Прошу прощения, не знала, – психолог виновато улыбнулась, – ну, тогда вам остается лишь принять это как факт и смириться. Да, далеко не всем так везет, что их окружают любящие родители, к сожалению, многие дети вообще лишены семьи или терпят насилие, вот как вы. Это просто стечение обстоятельств, как природная стихия, если хотите, и повлиять вы на это никак не могли и уж тем более сейчас не можете. Вы ни в чем не виноваты, вы не стали от этого хуже, просто так сложилась жизнь. – Да, я это понимаю, но я очень одинока, я думаю, все это из детства, если тебя не любят собственные родители, то вряд ли ты можешь рассчитывать на счастливую взрослую жизнь. – У вас есть с кем поговорить? Муж? Дети? Друзья? Ольга не смогла сдержать улыбку: – Бывший муж и бывшая близкая подруга теперь образовали счастливую пару, дочь – эгоистка, но, наверное, как-то по-своему меня любит, не знаю. Доверительные отношения у меня с ней почему-то не сложились, наверное, я в этом виновата. У меня есть отчим, который меня воспитывал с десяти лет, вот он мне как отец, но, к сожалению, у него прогрессирующая деменция. Правда, у меня не так давно появился друг детства Сергей, он вернулся в наш город к матери, и вот теперь мы с ним постоянно общаемся. Он единственная моя опора, защита и помощь. Знаете, как это страшно, когда тебе просто хочется с кем-то поговорить, а звонить-то и некому? Потому что всем на тебя плевать. А мне порой просто и надо услышать: «Оленька, ты молодец, ты сильная, ты справишься», – чтобы снова поверить в себя.