– Он не уверен. – Женщина, точно тебе говорю! Пыталась погрузить кресло в машину. – Классика жанра. – Работает отлично. Купер замечает корячащуюся дамочку и предлагает помощь. Логично, потому что правда. – Все сходится, включая время. Раз уж мы здесь, давай-ка заглянем в клуб. «После полуночи» оказался неприметным меланхоличным заведением с узким кругом завсегдатаев. Седовласый пианист разминал пальцы, а женщина с лицом и фигурой сирены, покачиваясь, пела о любви, в которой все пошло наперекос. Ева без труда представила, как Моррис вплетает в композицию печальную ноту своего сакса. И добавила в эту картинку интимный голос виолончели Дориана Купера. Укромное местечко. Столики у сцены. Бар, приглушенный голубоватый свет. Побеседовала с барменом, одинокой официанткой, стариком пианистом и молодой сиреной. Получила новую порцию горя и причитаний и не узнала ничего нового. – Его правда любили, – заметила Пибоди, когда они вышли из голубого тепла в серую промозглость. – Располагал к себе. Итак, что мы выяснили? – Купер бывал тут три-четыре раза в месяц и всем нравился. – Да. И что его убийцы здесь не появлялись. Клуб маленький, все на виду. Конечно, иногда заглядывают туристы, но в основном свои. Появись в день исчезновения новенькие, их бы непременно заметили. Плюс в пользу случайного выбора жертвы. Оказался не в том месте не в то время. – Согласна, согласна. И все запомнили ангела Эллу. – Кстати… – Ева взглянула на часы. – Заброшу тебя в управление. Если у Бакстера и Трухарта что-то новенькое, сразу докладывай. Свяжись с ОЭС, вдруг все-таки нашли что-нибудь в электронике. И, если больше ничего не наклюнется, дуй домой. А я навещу эту Ангеллу – на работе она или дома, мне по пути. В картину не вписывается, и все-таки проверить надо. – Наверно, дома. Я смотрела ее расписание. – Пибоди устроилась на пассажирском сиденье. – Последнее занятие закончилось полчаса назад. Даже если задержалась, к тому времени, как ты выберешься из центра, уже вернется. Поезжай лучше туда. На дорогах ад! Глава 6 На дорогах действительно был ад. «Но и я вам тоже не ангел с крылышками», – думала Ева, пробиваясь на север. Она нарушала, подрезала, лезла напролом. И получала своеобразное удовольствие, кроя на все корки неуклюжий максибус или провожая завистливым взглядом одноместный «мини», который юрко шнырял между большими авто. С усмешкой слушала оглушительную рекламу «Новой Весенней Коллекции» в проклятущем «Скаймоле» – при том что градусник показывал минус два! По пути скорректировала записи по делу, проверила данные, которые получил во время опросов Трухарт, и позвонила в Джульярдскую школу. Элла Р. Дентон уже ушла. Ева без особого труда обнаружила ее дом – оштукатуренное здание строчной застройки, переделанное под четыре квартиры. С местом для парковки вышло хуже. Ева даже хотела встать вторым рядом, но, памятуя о собственных дорожных неприятностях, не решилась. Некоторые водители и пассажиры ни в чем не виноваты. Однако, завидев место на другой стороне улицы, она безо всяких угрызений совести включила сирену, воткнула вертикальную передачу, взлетела над крышами автомобилей и приземлилась в свободный карман. Возмущенные гудки ничуть ее не смутили. Перешла на перекрестке дорогу, поднялась по ступеням и, взглянув на номера, нажала звонок. – Что надо? – раздался нетерпеливый окрик. Ева подняла жетон. – Департамент полиции и безопасности Нью-Йорка, лейтенант Даллас. Мне нужно поговорить с Эллой Р. Дентон. – Вы не вовремя, я работаю! – Я, представьте, тоже. Если не можете сейчас, утром вас доставят в управление для допроса. – Вы не имеете права! Ева улыбнулась. – На что спорим? За дверью что-то недовольно прошипели. Лязгнули замки. На фото в документах Ангелла получалась лучше, чем в жизни. Каштановые волосы были убраны назад, открывая продолговатое, почти лошадиное лицо. Явно не жалует косметику, предпочитая спускать деньги на кое-что другое. Ева унюхала «зонер» и отметила характерный тусклый взгляд узких голубых глаз. – Вы превышаете полномочия! – Жалуйтесь. Тогда мне не придется умалчивать о запахе запрещенных препаратов и дымке «зонера». Или же вы меня впустите, мы побеседуем, и обе займемся своими делами. – Я дома и имею право делать что хочу! – Нет, запрещено – значит, запрещено везде. – Расставив ноги, Ева с холодным презрением смотрела в стекленеющие глаза. – Пойдете на принцип, миз Дентон? – Черт с вами… Только имейте в виду, я запомнила ваше имя и номер жетона. – А я – ваше нежелание сотрудничать. Гостиная свидетельствовала о маниакальном стремлении к порядку: все строго на своих местах, минималистский дизайн, никаких фотографий, цветов или комнатных растений. Одинокий темно-серый диван перед стенным экраном. Одинокое кресло того же цвета под напольной лампой. Ангелла – мысленно Ева теперь называла ее только так – не предложила сесть. Ева тоже не попросила. – Вы были знакомы с Дорианом Купером и ссорились с ним в клубе «После полуночи». – Да, я знала Дориана. Сегодня услышала про убийство. Огромная потеря для оперы, но ко мне не имеет никакого отношения. – Вы очень на него разозлились. – Точнее, почувствовала отвращение, что человек его таланта разменивается на низкопробную музычку. – Больше он в этом не провинится. – Да, и не восхитит своим мастерством и глубиной ценителей настоящего искусства. – Давайте к конкретике. Где вы были в воскресенье вечером между одиннадцатью и часом ночи? – Дома. К одиннадцати, наверно, уже спала. – Одна? – Моя личная жизнь вас… – Одна? – повторила Ева железобетонным тоном. – Да. Во второй половине дня сходила на музыкальный вечер и к шести вернулась. Поужинала и работала до десяти. Нет, серьезно! Вы спятили, если думаете, что я причастна к смерти Дориана! – Вчера вечером между десятью и часом? – На репетиции «Богемы» в Джульярде. С семи до начала одиннадцатого. Потом пошла с двумя коллегами выпить и обсудить постановку. Сидели за полночь, вместе взяли такси, и я приехала домой. – Имена. – Вы меня оскорбляете! – Да, и это тоже запомните. Имена! Элла с гордо поднятой головой отбарабанила фамилии. – А теперь вон из моего дома!