Тони смотрит на меня – мой голос дрожит. Я вижу себя в зале прилета, сидящей на краю опустевшей ленты и всматривающейся в десяток кружащих на ней чемоданов. А затем появляется и мой чемодан – перед большим неровным тюком, завернутым в черный пластик и заклеенным лентой. Образ Флер возникает и исчезает. Ее тело изогнуто как у гимнастки-«змеи», одни локти и коленки… – Вы действительно не можете вспомнить, где проходила конференция? – уточняет Тони. – Возможно, в Берлине. – Перед моими глазами всплывает еще один образ Флер – сверкающей глазами в диком неистовом танце. Я моргаю, и она снова растворяется в пустоте. – В Берлине? – повторяет Тони, не в силах скрыть удивления. – Это уже кое-что. А авиакомпанию помните? – Я прибыла в терминал номер 5. – «Бритиш Эйрвейз». В котором часу, помните? – Этим утром. – Ранним? – Не знаю. Не уверена. Извините. Я поехала из аэропорта прямо сюда. Может быть, поздним утром? Или около полудня? – И вы не можете вспомнить свое имя? – Тони! – встревает Лаура. Я снова начинаю плакать, напуганная тем, как звучит такое утверждение в чужих устах. Мне нужно оставаться сильной. Не спешить, пытаться все вспомнить постепенно. Лаура снова приобнимает меня. – Я знаю только то, что это мой дом, – говорю я, вытирая с глаз слезы салфеткой, которую она мне передает. – Это все, что я помню на данный момент. Это мой собственный дом. – Но вы же понимаете, что такого не может быть, – заявляет Тони. – Я готов вам показать все документы о праве собственности на эту недвижимость. – Все нормально, – вмешивается Лаура и снова бросает предупредительный взгляд на Тони, который садится на другой диван, напротив нас. – Надо бы позвонить в полицию, – продолжает она. – Оставить наш номер телефона на тот случай, если кто-то передаст вашу сумку работникам аэропорта. Ее утешительные слова алчно поглощает кирпичная кладка старинного камина. И в гостиной воцаряется тишина. – Полагаю, это бессмысленно, – говорит Тони через несколько секунд; его голос звучит теперь несколько спокойней. – Тем более что она до сих пор не припомнила свое имя. Снова тишина. Мне надо рассказать им все, что мне известно об этом доме, все детали, которые я о нем помню. – Моя спальня располагается наверху слева, а за лестницей находится еще одна спальня, достаточно большая, чтобы вместить двуспальную кровать, – начинаю я свой рассказ. – Рядом с ней ванная комната – душевая кабина в углу, ванная под окном. За ванной комнатой есть еще одна маленькая комната, чуть больше по площади; а над ней чердак, или мансарда. Лаура косится на Тони. Тот смотрит на меня с недоверчивым изумлением. – В глубине сада стоит кирпичное строение, – продолжаю я. – Идеально подходящее для хозяйственных нужд. И там внизу, в туалете, тоже имеется душевая кабина. Я собираюсь рассказать им о кладовой с отдельным входом рядом с кухней, как вдруг звонит телефон. – Это, должно быть, доктор, – бормочет Лаура, хватая трубку с кофейного столика перед нами. Похоже, она рада возможности прервать разговор. Я молча слушаю, как Лаура сообщает врачу о женщине, заявившейся на порог их дома и утверждающей, что этот дом ее. Пока она говорит, Тони поглаживает ей поясницу. Прикрыв глаза, я отворачиваюсь. Это для меня уже слишком. – Да, она говорит, что не может вспомнить ни свое имя… ни где она была… Она утверждает, что проживала здесь… Я не спрашивала, – Лаура зажимает рукой трубку и обращается ко мне. – Врач спрашивает дату вашего рождения. Судя по выражению на лице Лауры, она уже понимает, что это еще один бессмысленный вопрос. Я мотаю головой. – Она не знает. – Лаура выслушивает, что говорит ей врач, и снова заговаривает: – Она потеряла паспорт в аэропорту, вместе со своими банковскими карточками, лэптопом и остальными вещами, по которым можно было бы установить ее личность, – покосившись на меня, Лаура снова замолкает. На это раз врач говорит дольше. Похоже, они с Лаурой хорошо знают друг друга. Возможно, даже подруги. – Спасибо, Сьюзи. Я, правда, тебе очень признательна. Лаура кладет трубку: – Доктор Паттерсон осмотрит вас сегодня вечером. Из простой любезности. Она хотела, чтобы вы явились в отделение экстренной медицинской помощи для обследования на предмет физических повреждений – травм головы, ударов, инсульта и тому подобного. Но я отговорила ее от этой идеи. Мы потратили там на прошлой неделе чертову уйму времени, да, дорогой? – Лаура устремляет глаза на Тони, и тот сочувственно кивает ей в ответ. – Да, – поддакивает он, – целых шесть часов. И я вздрагиваю при одной мысли о том, что можно так долго пробыть в больнице. – Поскольку вы там не зарегистрированы, я запишу вас на прием от своего имени. – Спасибо, – благодарю я. – А может, она зарегистрирована? – допускает Тони. – Я не знаю, – отвечаю я. – Извините меня. За такое появление. Свалилась на вас как снег на голову. – Вы слышали о таком состоянии, как психогенная амнезия? – спрашивает Лаура. Тони вскидывает глаза. – Сьюзи, то есть доктор Паттерсон, упомянула о ней в нашем разговоре. Это состояние может вызвать обширная травма или стресс. Сьюзи назвала его диссоциативной фугой, психической реакцией «бегства». Так вроде бы. Вам она подробнее о нем расскажет. Главное, что память со временем возвращается. Так что вам не следует сильно переживать, – касается моей руки Лаура. – Это хорошо, – говорю я. – Можно мне воспользоваться вашим туалетом? – Конечно, – заверяет Лаура. – Вы знаете, где ванная комната, – говорит Тони, отстраняясь от меня, когда я прохожу мимо него. Я не отвечаю. И выхожу из кухни. 3 Когда я возвращаюсь в комнату, Тони держит трубку телефона в ожидании связи. Заметив меня, он сразу же поворачивается ко мне спиной. – Тони звонит в полицейский участок в Хитроу, – говорит Лаура. – Чтобы сообщить им о вашей пропавшей сумочке. И сказать, что вы здесь и что у вас проблемы с памятью. Не сомневаюсь, что служба паспортного контроля может проверить и просмотреть, кто прилетел сегодня из Берлина, сличить вашу фотографию со своими списками. – Я жду соединения с участковой полицией 5-го терминала Хитроу, – говорит Тони, прикрывая рукой трубку и разочарованно закатывая глаза. – Это не придает вам уверенности, да? Похоже, его раздражение рассеивается при взгляде на меня. – Как вы себя чувствуете? – спрашивает он. Я пытаюсь изобразить подобие улыбки и присаживаюсь на диван рядом с Лаурой. – Нам пора идти в больницу? Лаура смотрит на свои часы, «Фитбит» фиолетового цвета: – Еще двадцать минут. Я вот что подумала: может, нам позвонить кому-нибудь из ваших знакомых? Родителям? Другу? Я опускаю глаза; мои губы начинают подрагивать. – Извините, – говорит Лаура. – Все будет хорошо. Память вернется. Вам только нужно успокоиться, дать голове отдохнуть. – Ну наконец-то! – оживляется Тони, направляясь с телефоном на кухню. Он оглядывается на Лауру и улыбается. – Он не слишком-то любит полицейских, – поворачивается от Тони ко мне Лаура, не в силах подавить смешок. – Они постоянно штрафуют его за превышение скорости. – У меня была подруга, – признаюсь я. – Я хранила ее фотографию в своей сумке. – Вы знаете, где она живет? – спрашивает, воодушевившись, Лаура. – Мы могли бы ей позвонить. – Она умерла, – я замолкаю, стараясь воскресить в памяти лицо Флер. И через секунду вижу ее. С коленками, торчащими из ванной. Плачущей. Я пытаюсь припомнить еще что-нибудь. Но образ Флер исчезает. – Это все, что я знаю, – добавляю я. – Ладно, – говорит Лаура. Воцаряется неловкая тишина. И мы обе прислушиваемся к голосу Тони, разговаривающего по телефону на кухне. Он рассказывает о моей пропавшей сумке и неспособности вспомнить свое имя. И пытается бегло описать меня, поглядывая в нашу сторону сквозь стеклянную дверь: – Около тридцати лет, темные волосы, короткая стрижка… Деловой костюм, чемодан… Мы собираемся заглянуть в него сейчас. Она прибыла на терминал № 5 сегодня поздним утром, возможно, ближе к обеду. Рейсом «Бритиш Эйрвейз» из Берлина… Говорит, что потеряла сумочку, или ее у нее украли, в зале прилета. И опять, слушая, как другой человек меня описывает, я поеживаюсь. Оттого что мне не по себе. Лаура чувствует, что мне не по себе, и кладет руку мне на плечо. Она явно склонна к тактильному общению. Ее лицо оказывается очень близко к моему. Слишком близко. – Еще чаю? – Я в порядке, спасибо. – Может, откроем ваш чемодан? Я хочу встать, но Лаура опережает меня.