Она дико завертела головой, пока не сконцентрировалась на моем лице. Я не уверена, что она узнала меня, но она потянулась через прутья и схватила меня за лодыжки. — Ты должна остановить их, — просипела она. — Ты не можешь позволить им сделать это. Со мной. С любой из нас. Заставь их прекратить. Я опустилась на корточки. Я хотела коснуться ее лица, но не смогла дотянуться до него. — Пожалуйста, — глаза Бэкс проникали мне прямо в душу и требовали. — Помоги мне. Прежде чем я успела ответить, охранник перехватил ее тело в районе живота и поднял ее. Он перекинул ее через плечо и пронес через оставшуюся часть коридора. Он остановился перед таинственной дверью в конце коридора, той, которая до этого момента была закрыта. — Извини, — хрипло сказал он. — Но у тебя нет выбора. Он швырнул ее внутрь комнаты. Следующие несколько мгновений пронеслись размытым пятном. Я услышала стремительные шаги. Скрип стола, словно его опрокинули на бок. Мужской крик «Нет!». А затем звук выстрела. Глава 11 Я грохнулась на пол. Что произошло? Бэкс… застрелили? За что? Мой желудок подпрыгнул. Мне захотелось забиться в дальний угол моей камеры, свернуться калачиком, подобно тому, как сделала Бэкс, и оставаться в таком состоянии, пока у меня в ушах не перестанет звенеть, пока образ ее обезумевших глаз не изгладится из моего сознания. Но я не могла. Я прижалась к прутьям, пытаясь разглядеть. Локти начали пропадать. Одна за другой, остальные девушки отступали в свои камеры, чтобы поспать или порыдать. Чтобы вонзать ногти в руки, пока не разорвут кожу. Чтобы делать что угодно, что они делают, чтобы превратить это издевательство в подобие жизни. Я так не сделала. Я стояла у двери. Потому что она просила меня помочь ей. Меня. Бедная Бэкс. Ты выбрала не ту девушку. Что я могла сделать? Прошли часы… а может только минуты или даже секунды. Время больше не имело смысла. Что такое будущее и что такое прошлое? Убила я свою сестру или нет? Я все еще могу ее спасти? Подобно тому, как я не спасла Бэкс? Дверь помещения для допроса наконец-то открылась. Вышел охранник с бакенбардами, и за ним следовала Бэкс. Ее руки и ноги скованы электрическими ограничителями. Но прежде, чем я снова смогла дышать, из комнаты вышел другой охранник, несший черный похоронный мешок. Несший труп. Так все-таки кого-то застрелили. Просто не Бэкс. Бакенбарды пошел к выходу и выполнил обычный порядок действий. Отпечаток ладони, образец крови, сканирование сетчатки, цифровой код. Все сопровождающие лица вышли. И они не вернулись. Куда они пошли? Что они сделали с Бэкс? Сколько бы времени я ни ждала, к тому моменту, когда черные прутья уже продавили линии на моих щеках и лбу, я все еще не получила каких-либо ответов. Я припомнила слова Салли. Они держат тебя здесь, пока что-нибудь не изменится. Это, должно быть, то изменение, о котором она говорила. Изменение, которое вытащит тебя из Лимбо и отправит в какое-то другое место. Что может означать только одно: Салли знает. Чем бы ни было то, что произошло с Бэкс, у Салли есть ответы. Когда она вынула кирпич, я уже ждала ее. Мы уставились друг на друга, смаргивая удивление и поднявшуюся из-за передвижения кирпича пыль. — Расскажи. Мне. Все. — Про Бэкс или про иглы? — И то, и то, — сказала я. — Сначала про Бэкс. Глаз Салли сузился. — Столь требовательно, Пташка. Ты не выучила? У тебя нет здесь влияния. У меня есть. Если бы мои пальцы могли пролезть, я бы пробралась сквозь стену и встряхнула ее. — Это не игра, Салли. Кто-то умер. — Ты хочешь кое-что от меня, мне нужно кое-что от тебя. Я протолкнула букет из «роз» через отверстие в стене. Ее глаз пропал на то время, пока она осматривала подношение. Через мгновение она вернулась. — Что это, пучок листьев? И что мне потом делать с несколькими мертвыми листьями? — Это не просто листья, Салли. У моей сестры это был любимый вид поделок. А когда я почувствовала себя в школе взаперти, парень, который мне в прошлом нравился, дал мне красный лист. Ее глаз округлился. — Ты ужасно скучна для меня, Птенчик. Кого это волнует? Я глубоко вдохнула. — Вот строка из Эмили Бронте. Она была в старом сборнике стихотворений, который мне подарила мама. Она написала: 'Пусть дарит благословение мне каждый листок потерянный,/Пусть осени дуновением вниз его сгонит дерево! ' (Прим.: Строчка на английском: Every leaf speaks bliss to me/ Fluttering from the autumn tree. Общий смысл: Каждый лист обещает мне блаженство, порхая с осеннего дерева) Я облизала губы. — Я надеюсь, что эти листья смогут сделать так, чтобы ты почувствовала себя так же. Мы можем быть заперты внутри, вдали от солнца, но я надеюсь, что листья смогут напомнить тебе о том, как себя ощущаешь, когда ты свободна. Каково иметь возможность выбрать любой путь, какой захочешь, и достичь любого места, которое выберешь. Я ждала, готовя себя к ее хохоту и предвидя насмешки. Глаз моргнул. Моргнул, еще раз, еще. А затем слегка изогнулся в уголке. — Ты молодец, Пташка. Выдох со свистом вырвался наружу. — Так ты мне расскажешь? Она пропала, как если бы ей требовалось время, чтобы убрать розы в безопасное место, и вернулась секунду спустя. — Что ты знаешь об истории Бэкс? — Ничего. Она упоминала бабушку, — сказала я. — Звучало так, словно они любили друг друга. — Ее родителей арестовали, когда Бэкс была еще маленькой. Их подозревали в том, что у них есть паранормальные способности. Бэкс жила с бабушкой, пока не получила свое воспоминание о будущем, — голос Салли смягчило кое-что, чего я не ожидала. Кое-что, что прозвучало почти как печаль. Я сглотнула комок в горле. Воспоминание не могло оказаться хорошим, не когда Бэкс закончила здесь. Не когда голос Салли так звучит. — Что произошло? — В будущем в их дом вломился грабитель. Бабушка встала у него на пути, и он всадил пулю ей в грудь. В ярости Бэкс набросилась на грабителя, вырвала оружие из его рук и убила его. Мягкость пропала из голоса Салли. — АВоБ арестовало Бэкс и с тех пор держит ее в Лимбо, ожидая, не покажет ли она себя агрессивной. Я замерла. Разговор с Председателем Дрезден повторился у меня в голове. Ты, моя дорогая, квалифицируешься как агрессивная. Агрессивная. Агрессивная. — В смысле? — слабо спросила я. — АВоБ оставляет большинство из нас в покое. Но время от времени они решают, что одна из нас слишком агрессивная. Наши волны слишком сильные, чтобы разрешить этому развиваться бесконтрольно. Поэтому Бэкс была в такой истерике. Потому что она узнала, что ее бабушка умерла. — Я не понимаю, — части не сочетались друг с другом, независимо от того, с какой силой я их соединяла. — Почему бы ее бабушке быть мертвой? АВоБ знает о грабителе. Почему они не помешают произойти преступлению? Салли резко засмеялась. — Где мы, Птенчик? — Ты сказала, что мы в Лимбо. — Правильно. Но где именно мы проживаем? Мы в учреждении АоОБ, со всеми остальными преступниками? — Нет, — прошептала я. — Мы в здании АВоБ, — если бы мы по-настоящему были преступницами, даже будущими преступницами, мы должны были быть переданы Агентству охраны Общественной Безопасности. — Теперь понимаешь? — слова наполнены усталостью. Не обычной усталостью, даже не изнуренностью. Тем типом усталости, который не излечишь, даже проспав всю жизнь. — В задачи АВоБ не входит предотвращение преступлений. Их задачи — упростить процесс получения и исполнение воспоминания о будущем. Исполнение, Птенчик. Цель АВоБ в том, чтобы убедиться, что наши воспоминания исполнятся. Правда обрушилась на меня. Мы приложим усилия, чтобы сбылось как можно больше деталей, сказала Председатель Дрезден. Я думала, она имела в виду побочные детали. Я думала, она говорила о цвете рубашки.