– Мы с Касси мало кому об этом рассказываем, но после второго курса в Джорджтауне он пришел к нам. И заявил, что хочет работать в уголовной защите. Андреа натянуто улыбнулась. Копы презирают адвокатов по уголовным делам. Пока они не оказываются им нужны. – Не волнуйтесь. Я умею хранить секреты. – Это я уже заметил. – Как обычно, в словах Байбла было второе дно. Он давал Андреа возможность объяснить, откуда она столько знает про Дина Векслера, Нардо Фонтейна и Рики Фонтейн. Но она не могла этого объяснить. Сейчас в центре внимания должны были быть Стар Бонэр и Элис Полсен. Если она позволит себе увлечься делом Эмили Вон, то потеряет шанс уговорить Рики Фотейн выступить против бывшего мужа. Комптон ясно дала понять, что это их единственная возможность остановить творящееся на ферме безумие. Байбл сказал: – Я начинал в наркоконтроле. Майк тебе рассказывал? Андреа решила, что Байбл хочет рассказать ей еще одну историю, чтобы заставить ее расчехлиться. Она подыграла ему лишь наполовину, посмотрев в окно и сказав: – Майк ничего мне не рассказывал. – Ну, ребята из защиты свидетелей те еще тихушники. – Байбл откашлялся, прежде чем продолжить. – Дело было так. Сижу я как-то за своим столом, и тут мне звонит Большой-Пребольшой Босс из Вашингтона. Говорит, что Управлению по борьбе с наркотиками нужно не примелькавшееся лицо в Эль-Пасо, чтобы пару раз пересечь на грузовике границу. Маленькая халтурка – привезти героин, получить деньги, вот и все. Андреа знала, что маршалов привлекают к своим делам самые разные службы. Байбл с его военными татуировками и сильным приграничным акцентом легко смешался бы с местными. – Я отправляюсь в Эль-Пасо, и вот мы уже ловим очередного наркобарона с партией кокса из Синалоа. Была там когда-нибудь? – Он дождался, пока Андреа покачает головой. – Чертовски красивый штат – там тебе и Сьерра-Мадрес, и Баха Калифорния Сур. Люди там – соль соли земли. Такие дружелюбные, просто сил нет. А еда… Байбл причмокнул, как итальянский шеф, сбавив скорость на повороте. Бич-роуд исчезла в зеркале заднего вида. В этой части города не было особняков-гигантов. Это был рабочий район с небольшими домами и старыми автомобилями. – Ну так вот, – продолжил Байбл. – Я получаю официальное приглашение в Кульякан. А это уже серьезно. Отыгрываю я знатно – пью пиво, рассказываю, какой я мерзавец, и вообще всячески показываю, что я рубаха-парень. Андреа почувствовала, что настроение в машине изменилось. Это была не просто очередная байка Байбла. Он рассказывал ей, как проник в высшие эшелоны мексиканского наркокартеля. Она взглянула на длинные тонкие линии, исполосовавшие его лицо. Раньше она никогда не замечала, но они скользили по шее и исчезали под воротником футболки. Андреа повернулась к нему лицом, чтобы дать понять: теперь она понимает, что он рассказывает ей историю, которой обычно не делится. Он кивнул, будто подтверждая свою ставку. Потом глубоко вздохнул и продолжил: – Проходит пара месяцев, и я начинаю обрабатывать информатора из самого центра. Вернее, я думал, что я его обрабатываю. Скажем так, этот парень не был моим amigo. Все провалилось с треском. И вот я уже сижу, привязанный к стулу, а они играют в «Прищеми хвост маршалу». Андреа не могла отвести взгляд от его шрамов. – Да, они повсюду, – Байбл потер лицо. Она еще ни разу не видела его неуверенным в себе. Даже его певучий тенор изменился. – У парня, который пришел за мной, было прозвище el Cirujano. Говоришь по-испански? Андреа покачала головой. – Хирург, – перевел Байбл. – Только сомневаюсь, что так кромсать людей он научился в медицинской школе. Андреа почувствовала, что у нее теснит в груди. Ей был знаком этот ужас, но, к счастью, она избежала по-настоящему невыносимой боли. – Они вас пытали? – Да какое там. Когда пытают, хотят получить информацию. Я сразу выдал им все, что они хотели знать. Этот парень просто хотел, чтобы мне было больно. Андреа не знала, что сказать. – Так вот, это было шесть лет назад, – сказал Байбл. – Знаю, так и не подумаешь, но тогда я был еще молодым мужчиной. Я все еще хотел быть маршалом. Но моя жена, Касси, настаивала на своем. Она хотела, чтобы я вышел на пенсию. Можешь представить, как я рыбачу с пирса всю оставшуюся жизнь? Или занимаюсь макраме? Или учусь мастерить? Андреа все еще не была способна говорить, так что просто покачала головой. – Вот именно. Но потом ко мне больницу пришла судья Вон. Я упоминал, что лежал в реабилитации добрых шесть месяцев? Андреа снова покачала головой. По работе Лоры она знала, что такое реабилитация. Если тебя держат там шесть месяцев, значит, тебе нужна охренеть какая помощь. – И тут Эстер Вон входит в мою палату так, будто это место принадлежит ей. Мне не стыдно признать, что тогда я жутко себя жалел. И вот эта леди с важным видом подходит прямо к моей кровати и не говорит «здравствуйте», или «приятно познакомиться», или «очень жаль, что вам приходится срать в мешок». Она говорит: «Мне не нравится маршал, которого прикрепили к моему суду. Когда вы сможете приступить?» – Она знала вас? – спросила Андреа. – Никогда в жизни ее не встречал. Может, кивнул пару-тройку раз в коридоре. Андреа знала, что маршалы часто работают в федеральных судах. – А ваша жена… то есть ваш босс… – Не-а. Судья пришла сама. Поверь, никто не говорит Эстер Вон, что делать, – Байбл пожал плечами, но было понятно, что та встреча произвела на него неизгладимое впечатление. – Еще два месяца мне потребовалось, чтобы встать на ноги. А следующие четыре года я провел, сидя в ее зале суда. Некоторым судьям нравится, когда рядом есть маршал. Особенно пожилым. У них же пожизненное назначение. В какой-то момент они начинают раздражать людей. Каждый раз, когда Андреа думала, что поняла, кто такая Эстер Вон, кто-нибудь обязательно убеждал ее в обратном. – Эстер нездорова, – сказал Байбл. – Рак горла вернулся. И в этот раз она не победит. Леди устала сражаться. Первая мысль Андреа была о Джудит и Гвиневре. Они снова кого-то потеряют. – Эстер Вон спасла мне жизнь. Я хочу выяснить, кто убил ее дочь, прежде чем она умрет. Вот почему я так много знаю о деле. Андреа попыталась сменить курс. – Судья знает, что вы этим занимаетесь? – Для нас рабочие вопросы всегда только рабочие, а личные – всегда только личные. Судья знает, сколько у нее власти. Она никогда не использовала бы ее, чтобы попросить о личной услуге. Леди важно, как она выглядит. Андреа подумала, что это скорее связано с гордостью. – Вы уже допрашивали подозреваемых или… – Пока нет, но дойдет и до этого. Не стоит вышибать двери, если не знаешь, что ждет тебя по ту сторону. – Он сделал паузу. – И вот мы перешли к части, где ты объясняешь, как так вышло, что я изучаю эту историю уже два дня, а ты только приехала и уже знаешь примерно столько же, сколько и я? Он застал Андреа врасплох, а именно этого он и добивался. Она отчаянно хотела сказать ему правду, но знала, что не может. Майк подшучивал над четырьмя месяцами Андреа в Глинко, но первым правилом защиты свидетелей было «никому не говорить про защиту свидетелей». Даже другому маршалу. Даже если этот маршал каким-то образом за один день убедил тебя, что ты в жизни не встречала более надежного человека. Ее саму от себя воротило, когда она вынуждена была сказать: – Почему вы думаете, что я что-то знаю? – Тебе надо поработать над своим каменным лицом, напарник. Я видел, что ты на ферме чуть кирпичей не наложила, когда поняла, что говоришь с Дином Векслером и Нардо Фонтейном. – Он сделал паузу. – А потом ты ни с того ни с сего выдала дату развода Рики Фонтейн и подробности судебного дела двадцатилетней давности, о котором никто никогда не слышал. В горле у Андреа пересохло. Но если ее лицо не могло врать, язык еще мог. – Я нашла это в интернете. Про убийство Эмили. Мой рейс задержали, так что у меня было много свободного времени. – И Майк, внезапно стучащий в твою дверь, тут ни при чем? Майк во всей этой схеме был ее самым слабым местом. Она инстинктивно сдала назад. – У нас с Майком все сложно. – Так говорят мои дети, когда не хотят о чем-то разговаривать. Андреа решила, что лучшим ответом будет молчание. – Хорошо, – наконец сказал Байбл уже знакомым ей тоном, который говорил ей, что ничего не было хорошо. Он припарковался у бордюра. Поставил рычаг переключения передач на паркинг. – Вот мы и приехали. Андреа посмотрела наверх. Двухуровневый дом примостился на вершине крутого холма. К крыльцу зигзагом шла лестница в три пролета – настолько отвесным был подъем. Дверь гаража была открыта. Оба места для машин занимали картонные коробки и стеллажи. Рики явно использовала это место для хранения излишек из дайнера. Груды грязных фартуков и барных полотенец возвышались рядом с древней стиральной машиной и сушилкой. Байбл сказал: – Я останусь здесь, в машине. Прежде чем уйдешь, расскажу тебе правило маршалов номер пять: нельзя усидеть одной задницей на двух лошадях. Это было больше похоже на наставление от Фоггорна Леггорна, но Андреа уже поняла это сама. Он говорил ей выкинуть Эмили Вон из головы. – Нам нужно, чтобы Рики дала нам какую-то полезную информацию по Векслеру, Нардо или ферме. Так мы сможем помочь Стар. – Точно. Андреа открыла дверцу автомобиля. Она потерла ноющее запястье и начала подниматься по почти вертикальной лестнице к дому. Начал появляться синяк. Она не могла понять, почему так трепетно относится к этой травме. Когда ей двинули по почкам в Глинко, она буквально ссала кровью. Синяк под глазом и разбитая губа были для нее как почетные медали. Она подумала, что с запястьем все было иначе из-за Дина Векслера. Он хотел сделать ей больно. Он хотел поставить Андреа на место, как поставил на место Стар, Элис и других женщин на ферме. Хотя маршалы обычно не занимаются расследованиями, несколько часов обучения Андреа были посвящены тому, как правильно вести беседу, задавать вопросы и допрашивать. Рики Фонтейн не была подозреваемой, но она была возможной свидетельницей того, что творилось на ферме. Более того, она могла знать кого-то из женщин, которые выбрались оттуда. Андреа нужно было установить доверительные отношения, чтобы Рики чувствовала себя комфортно, и при этом продемонстрировать свою компетентность, чтобы она поняла, что любая предоставленная ею информация будет тщательно изучена и, если они обнаружат нарушения закона, будут приняты меры. Андреа отпустила свое запястье, когда проходила мимо зеленой «Хонды Цивик», припаркованной на подъездной дорожке. Она заглянула внутрь. В машине царил беспорядок, повсюду были разбросаны бумажки и мусор. Она подняла глаза на дом, в котором, вероятно, выросли Эрик и Эрика Блейкли. Андреа не могла не задуматься, совершал ли Клэйтон Морроу этот изнурительный подъем по трем пролетам бетонной лестницы. Возможно, она идет по следам своего отца, которые тот оставил здесь сорок лет назад. – Привет, милая. Извини насчет ступенек. Это просто смерть икрам. – Рики распахнула дверь с москитной сеткой. Она была в шортах и футболке. На щиколотках ничего не было, но браслеты в стиле Мадонны представали во всей красе. Она вплела несколько ленточек, чтобы разбавить цветом черные и серебряные украшения.