— Такое уж это место. Как правило, именно так на людей и влияет, — прощебетала женщина с наигранным весельем, подняв брови. «Я знаю, что это ужасное место, и ты знаешь, что это ужасное место, но давай оставим это между нами, ладно?» — Должно быть, из-за освещения. — Чем могу вам помочь? Сьюзен еще раз показала жетон и объяснила, что пришла поговорить с Мэри Никол. Сестра Грейси скрестила руки на груди в защитном жесте. — С Мэри? А в чем дело? — Боюсь, не могу вам сказать, — извинилась Сьюзен, надеясь, что ей не придется менять тон. Ей не нравилось, когда люди вынуждали ее к этому. — Да, наверное, не можете. — Как долго вы здесь работаете? — спросила Сьюзен, пока они шли по коридору. — О, почти двадцать лет. Примерно столько же, сколько находится здесь Мэри. Приятная дама. Они остановились в комнате для занятий, и медсестра строгим шепотом отдала какое-то короткое указание бездельничающей подчиненной. Несколько обитателей заведения бродили по комнате, едва волоча ноги, но большинство сидели в потрепанных шезлонгах; обвисшая плоть собиралась вокруг них, как ореол, комковатая овсянка в человеческой плоти. Как и в приемной, центральное место занимал телевизор, внушительный бог «Сони», взиравший на своих верных последователей. На экране шло кулинарное шоу; включенный на максимум звук напоминал гул реактивного двигателя. Мужчины жадно облизывали губы, в то время как женщины, большинство в домашних халатах, без особого энтузиазма ворковали над рецептом креветок, приготовить которых они не собирались и не могли собираться. В углу комнаты два типа сидели за дешевой шахматной доской, купить которую можно в магазине «1000 мелочей» примерно за девяносто девять центов. Сама игра ни одного, ни другого, похоже, не интересовала, так как их взгляды были прикованы к пышногрудой поварихе, склонившейся над раковиной, чтобы слить воду с приготовленной пасты «волосы ангела». Шоу прервалось на рекламу, и мужчины снова обратились к доске. Сьюзен заметила, что шахматный набор неполный, и недостающие фигуры заменены монетами. Эти грязные гроши произвели на нее самое гнетущее впечатление: двум старикам, общий возраст которых явно превышал 160 лет, было отказано даже в такой ерунде, как полноценный шахматный набор, пусть и дешевый. В груди как будто лопнул пузырь боли, покрывая внутренности отвратительным осадком отвращения. «Как вы можете терпеть такое? — едва не выпалила она. — День за днем?» Вместо этого Сьюзен спросила: — Вы хорошо знаете Мэри? — Конечно, она одна из наших самых давних постояльцев. Единственный, кто пробыл здесь дольше, это Джек, и ему сто один год. Деменция, — сказала медсестра Грейси, когда они продолжили свой путь по коридору. — К этому привыкаешь, — добавила она чопорно, словно в ответ на невысказанное неодобрение Сьюзен. — Есть заведения намного хуже этого, поверьте мне. Там такое случается, что волосы встают дыбом — небрежение, воровство, жестокое обращение… Но я здесь присматриваю за своим персоналом, слежу, чтобы все было честно. Мне хочется думать, что благодаря мне старики тут живут лучше. Некоторых из них просто бросают, как собак в приюте, и я говорю об их собственных семьях. — Как насчет Мэри? У нее бывает много посетителей? — Сьюзен хотела было вытащить блокнот и уже потянулась за ним, но в последний момент передумала. Лучше держаться дружелюбно, неофициально. Люди, как правило, замолкают, как только видят, что каждое произнесенное ими слово фиксируется. Или же, наоборот, чувствуют потребность расцветить и приукрасить свою историю. Сестра Грейси покачала головой. — У нее не так уж много родственников. Никчемный сын ни разу не удосужился ее навестить — это точно. В смысле, до того, как он попал в тюрьму… — Грейси покраснела. — Пожалуйста, никому не говорите, что я это сказала. Не люблю поощрять скандалы. Сьюзен всплеснула руками и покачала головой. — А как потом? Сестра непонимающе посмотрела на Сьюзен: — Потом? — Джеральд заходил после того, как вышел из тюрьмы? Сестра Грейси нахмурилась. — Я даже не знала, что он вышел. И не думаю, что Мэри знает. Сьюзен поверила ей. Шок трудно сыграть, и, кроме того, у сестры Грейси не было бы причин лгать. — Его только что освободили. Чуть больше недели назад. Условно-досрочно. — Должно быть, намного раньше, чем ему полагалось… Мэри говорила, что осталось еще лет семь или восемь. — Цвет лица сестры Грейси немного поблек, уголки губ поползли вниз — похоже, одно упоминание имени Джеральда Никола вызывало у людей отвращение. Как если бы кто-то испортил воздух в переполненном лифте. — Она, э-э, в здравом уме? — деликатно спросила Сьюзен, избегая более жесткой формулировки Эда. — Мэри? Да она соображает получше многих из нас. Физически она в плохом состоянии. Бедняжка едва может двигаться. Но она сильная, никогда не жалуется. — В голосе сестры Грейси звучало восхищение. Они свернули в другой коридор, более длинный и совершенно пустой, с одинаково неприметными дверьми до самого конца. — Жилые помещения, — сказала сестра, и Сьюзен невольно вспомнила классическую сцену из фильма ужасов, где несчастная жертва убегает от монстра, но никуда не попадает — коридор тянется и тянется перед ним или перед ней, как ириска… — Вот мы и пришли. — К удивлению Сьюзен, сестра Грейси постучала костяшками пальцев в закрытую дверь и сразу же вошла. Они вполне могли бы застать бедную женщину не совсем одетой, и после такого предупреждения та не успела бы завершить туалет. Эта деталь, как и неполный набор шахмат, лишь подтвердила, что приватность и личное достоинство не считаются в «Изумрудных лужайках» чем-то заслуживающим уважения. Наверное, здесь полагали, что люди за семьдесят уже никогда не бывают голыми. Мэри сидела на диване и, к счастью, была одета, хотя и напоминала скелет, завернутый в шерстяное одеяло. Она ничем не занималась, только смотрела в пространство; корзинка с пряжей и вязальными спицами валялась слева от нее. Сестра Грейси объяснила, что у офицера Марлан есть к ней несколько вопросов, и на изможденном лице Мэри появилась спокойная улыбка, как будто она ожидала их. Едва сестра вышла за дверь, как Мэри повернулась к Сьюзен: — Он умер? Глава 6 В первый момент Сьюзен даже смутилась. Может быть, сестра Грейси ошибалась и у Мэри на самом деле не все в порядке с головой. — Я не совсем вас понимаю, миссис Никол. — Зови меня Мэри. — Голос у нее был старческий, дрожащий, но признаков слабоумия она не выказывала, а глаза смотрели внимательно и цепко. — Есть только две причины, по которым ты можешь быть здесь: Джеральд или сбежал, или умер, — сказала она, жестом предлагая Сьюзен сесть. Сразу к делу, подумала Сьюзен и быстро уточнила: — Нет, нет. Он не умер. — Значит, сбежал. — То есть вы от сына никаких известий не получали? — Зачем бы мне тогда спрашивать, не умер ли он? — сухим, трескучим голосом ответила Мэри. Сьюзен почувствовала, как краска прилила к ее щекам. Хороший довод, хотя Мэри могла и притворяться, что ничего не знает. Впрочем, Сьюзен так не думала. — Вы правы. Джеральда выпустили из тюрьмы около недели назад. Вы, очевидно, были не в курсе. Мэри поджала губы. — Нет, не в курсе. — Я так понимаю, вы двое не очень близки? — А я так понимаю, ты знаешь, за что его посадили. — Знаю. Мэри глубоко вздохнула, а когда выдохнула, как будто потеряла вместе с воздухом несколько фунтов. — Но, что бы ни сделал, он навсегда останется моим сыном. Нечто в этом роде Сьюзен слышала много-много раз и каждый раз возмущалась про себя. Возможно, если бы большинство матерей почаще спрашивали со своих отпрысков за их проступки, а не становились слепо на их сторону, как это делала Мэри, в мире было бы намного меньше мужчин, избивающих своих жен, и насильников. — Под «что бы он ни сделал» вы имеете в виду насилие над невинными детьми? Мэри, конечно, сказать по этому поводу было нечего. — Вы зачем здесь, офицер? Сьюзен молча одернула себя. В ее обязанности не входило выносить суждения — по крайней мере, вслух. Свое мнение лучше оставить при себе, а то ведь и от Мэри помощи не дождешься. — Я насчет тех обвинений, что предъявлялись Джеральду. Мэри подалась вперед, и лицо ее приняло настороженное выражение. — Продолжайте. — Во-первых, я хотела бы уточнить: ваш сын является теперь владельцем вашей фермы, это так? Мэри кивнула: — Я, как только стала слабеть, переписала ферму на него. Учитывая, как работает система, правительство забрало бы у меня все для оплаты моих медицинских счетов.