– Тёмная какая-то, мне кажется. Но я вообще не уверена, что я видела обувь. – Биттен выпрямилась. – Он хватал меня за грудь, – вдруг вспомнила она. – Когда он одной рукой вынудил меня наклониться и удерживал так, другой рукой он шарил у меня по груди. Она снова вся сжалась и подтянула ноги под себя, свернувшись в шар. – А руку вы его не разглядели? – спросила Луиза. Пострадавшая покачала головой: – Я совсем было забыла об этом. Но я чувствую его хватку как сейчас. Он так вцепился в меня. И ничего эротичного в этом не было. Одна похоть. – Она закрыла глаза, и Рик дала ей немного помолчать. – Мне кажется, он был в рубашке, – пробормотала женщина потом, всё так же с закрытыми глазами. – Я лицом ощутила прикосновение ткани. – Она снова сделала паузу. – Это всё так примитивно было, и вовсе не потому, что он хотел меня. Он просто хотел кого угодно – и всё, – прошептала она и снова заплакала. Луиза дала ей выплакаться, а сама попробовала представить себе произошедшее. Биттен, значит, готовилась к любовному свиданию и только об этом и думала, когда насильник схватил её сзади. – Он высокий? – спросила Рик в конце концов. Пациентка кивнула. – Выше моего мужа, – сказала она, добавив, что рост её супруга – метр семьдесят восемь. – А тот, с кем вы встречаетесь, когда мужа нет дома, – продолжила расспрашивать её Луиза, – он какого роста? Биттен снова потупила глаза и пробормотала что-то неразборчивое. – Простите? – Рик попросила её повторить. – Он почти метр девяносто, – сказала та погромче. – А этот, сегодня, он тоже был такой высокий? Жертва кивнула и закрыла лицо руками. – Пожалуй, – согласилась она, но сказала, что нападавший был более жилистым. – Он пальцами так и впивался мне в тело. – А можете мне ещё что-нибудь рассказать? Не обратили внимания ещё на что-нибудь? – Всё произошло так быстро… Когда он закончил, он втолкнул меня в спальню, да так, что я упала на пол, и закрыл дверь раньше, чем я успела обернуться, – рассказала Биттен. – Я там лежала и слышала, как он идёт по гостиной. Он не бежал, а шёл, спокойно так. Стучал ногами по полу. – Она задумалась. – Деревянные сабо, вот что. Звук был такой, будто на нём были деревянные сабо. – А вышел он тоже через дверь на террасе? – уточнила Луиза. Её собеседница кивнула. – Вы видели, как он уходил с участка? – Рик нужно было узнать и это. – Видели его потом на дороге? – Я не посмотрела, – тихим голосом сказала пациентка, ещё плотнее завернувшись в одеяло. – Когда я уверилась в том, что он ушёл, я побежала в ванную и заперлась там. – Она снова опустила голову, и слёзы полились у неё из глаз ручьём. – Я вся была вымазана в нём, у меня текло по ногам. Поэтому я встала под душ и стояла там, пока уже нечего было больше оттирать. – А что ваш друг, он приходил? Биттен повела плечами и покачала головой: – Я не знаю. Я же спряталась там и пустила воду, чтобы больше ничего не слышать. Потом пришёл Ренэ и стал стучаться в дверь. Он забыл дома мобильный телефон и вернулся за ним. Пострадавшая снова посмотрела в окно. – Мне бы сегодня несдобровать при любых обстоятельствах. Так что, может, не было бы счастья, да несчастье помогло, – сказала она как бы сама себе, и Луиза вопросительно посмотрела на неё. В дверь постучали, и в комнату заглянула медсестра. – Ваш муж вернулся, – сообщила она. – Дайте нам ещё минутку, – торопливо попросить Луиза и сказала, что сама позовёт мужа пациентки, когда они закончат разговор. – Что значит «несчастье помогло»? – спросила она затем. Биттен легонько покачала головой. – Наверное, было бы ещё хуже, если бы мой муж обнаружил, что происходит, – сказала она только. – Он бы меня не простил никогда. – А откуда эта отметина у вас на щеке? – задала Рик новый вопрос, показав на синяк под глазом у собеседницы. И скорее по реакции Биттен, испуганно посмотревшей в сторону двери, она догадалась, кто именно её ударил. – Он мне не поверил, – прошептала Биттен, не глядя на Луизу. – Он хотел знать, с кем я встречаюсь, когда его нет дома. – Он знал про вас? Сначала пациентка покачала головой, но потом решилась. – Подозревал, наверное, – призналась она. – Он бегал по всему дому, думал, что кто-то там ещё прячется. Сначала вообще не хотел меня слушать. – Женщина зубами закусила палец – было видно, что ей так нехорошо, что Луизе стало страшно жалко её. – Он меня ударил, чтобы я рассказала, кто это был. Потребовал, чтобы я призналась, знает ли он этого человека. – А это так? – спросила Рик. Биттен кивнула, глядя в пол. – И только когда я рассказала, что это чужой человек пробрался в гостиную, муж пошёл посмотреть дверь на террасу и увидел следы. – Она посмотрела на Луизу и попыталась объяснить: – Когда я прихожу из джакузи, пол в гостиной всегда потом мокрый. Позже-то я вытираю его, а сегодня не успела, и муж увидел, что на полу наследили. Этот мужчина на обуви натащил грязи по всему полу и по ковру, который у нас лежит перед диваном. – Женщина ненадолго замолчала, а потом продолжила: – Никто же не стал бы так делать, если бы хотел скрыть, что был у нас. – Так, значит, преступник оставил следы ног на полу вашей гостиной? – перебила её Луиза, надеясь, что муж Биттен не вымыл пол до приезда техников. Пострадавшая кивнула. – Ренэ всё это увидел, и тогда он мне поверил. – И с кем же вы встречаетесь, когда мужа нет дома? Биттен отвернулась и посмотрела в окно, сжав зубы. – Мне необходимо знать, как его зовут, – настаивала Рик. Никакой реакции. Биттен только ещё крепче сжала зубы и наклонила голову. Так они и сидели в тишине, пока Луиза ждала ответа. В конце концов она встала и пошла к двери. – Вы готовы к тому, чтобы к вам зашёл муж? – спросила Рик. – Или хотите побыть одна? – Да пусть войдёт, – пробормотала Биттен и слегка выпрямилась, закрывая свои голые ноги белым больничным одеялом. Луиза подождала немного, не расскажет ли она чего-нибудь ещё напоследок, а потом отворила дверь. Муж Биттен стоял прямо за дверью, засунув руки в карманы, с угрюмым выражением на лице. Гневная морщина перерезала его лоб. Рик так и застыла на пороге. Уже очень много времени прошло с тех пор, как она в последний раз видела Ренэ Гамста. Он учился в одном классе с Клаусом и был одним из тех, кто входил в их компанию. Тогда он был далеко не худшим из них. Во всяком случае, насколько помнила Луиза. Иногда ей даже было его немного жалко, потому что ей казалось, что он живёт не своей жизнью, а во всём подражает Томсену-Большому. Ренэ всегда был вместе с этими парнями, но сам он был не из тех, на кого обращаешь внимание. Гамст сделал шаг вперёд и собирался войти, но вдруг остановился прямо перед Луизой. Она неуверенно отступила. Сначала он ничего не говорил, а просто смотрел на неё. У него был тяжёлый взгляд, но всё же Луиза не дрогнула и так же пристально уставилась на него. – Если вы не поймаете эту скотину раньше меня, я его убью, – сказал мужчина, направляясь прямо к жене. Опустившись на колени перед её стулом, он притянул её к себе и начал покачиваться из стороны в сторону вместе с ней. Потрясённая Рик выскочила в коридор, собираясь найти медсестру и сказать ей, что снятие показаний завершено и что за Биттен приехал муж. Камилла спала в комнате Йонаса. Голова у неё была тяжёлой после выпитого – она даже не слышала, как ушла её подруга. Время уже перевалило за десять, когда она встала и вывела погулять Дину. А потом она некоторое время сидела на Луизиной кухне и смотрела в стену перед собой, переживая произошедшее. Линд расстраивалась из-за ссоры с женихом и из-за того, как всё плохо вышло, когда она упёрлась и стала настаивать на том, чтобы всё было так, как ей хочется. Расстраивалась из-за того, что позволила себе так разозлиться на рабочих, что выкинула их вон прежде, чем они успели довести ремонт до конца, и что из упрямства отказалась от услуг пастора. Ничего не поделаешь, придётся просить прощения. Не у пастора – вот уж нет! – и не у рабочих. А у Фредерика. И когда часом позже Камилла включила сигнал поворота и свернула на Роскилле, всей её злости уже как не бывало, и она сама не могла понять, как же это она умудрилась всё испортить и отменить собственную свадьбу. У самого Босерупа, когда за деревьям стали уже видны сияющие черепичные крыши зданий усадьбы, Линд сбросила скорость. Она вдруг растерялась и не знала, как быть. Ведь она не позвонила Фредерику, не сообщила, что едет домой, и теперь ей было непонятно, как вести себя дальше. Раньше они никогда не ссорились. Во всяком случае, до хлопанья дверью не доходило. Камилла отъехала на обочину ведущей к дому дороги со старыми скрюченными деревьями по обеим сторонам и остановила машину, всматриваясь в даль. Она не могла заставить себя ехать вперёд, её рука не желала вертеть баранку. Только когда Линд миновала Остед и въехала на прямую главную дорогу, ведущую в Элиселунд, ей пришло в голову, что, возможно, там ей не удастся ничего разузнать, раз она предварительно не договорилась о встрече. Но женщина всё же решила попытать счастья и сделала радио погромче, узнав Бейонсе. Она начала подпевать и почувствовала, что её отпустило. Продолжая катить в сторону Элиселунда, Камилла наконец почувствовала себя в своей стихии. Если уж она что и умела, так это распахивать двери ногой. Пусть она не знает, как следует себя вести в высшем обществе, зато, будучи журналистом, она знала, как подать историю, чтобы та казалась занимательной, и как разговорить людей. – Я узнала, что моя мать заведовала интернатом перед его закрытием, – соврала Линд на голубом глазу двадцатью минутами позже, сидя напротив пожилой седовласой дамы, после чего поспешила объяснить, что её родители развелись, когда она была совсем ещё ребёнком. – Я выросла в Бирмингеме у своего отца, но в прошлом году он умер, так что теперь я снова переехала в Данию вместе с мужем и сыном. Когда она припарковалась на площадке между большими белыми зданиями, там стоял специальный микроавтобус для перевозки инвалидов и два медбрата как раз усаживали в него крупного молодого парня, а шофёр складывал его инвалидную коляску. Камилла подождала в машине, пока микроавтобус не отъехал. На сиденьях внутри него уже сидели несколько человек – тот крупный паренёк был последним из тех, кого должны были взять в поездку. Двое медбратьев помахали вслед автобусу, и, только когда тот скрылся из виду, один из них подошёл к машине Линд и спросил, не она ли приехала за Софи.