Хм. Я б, конечно, ещё вопросы позадавала, но напрягшиеся лбы у двери красноречиво намекали, что, если не пойду сама, меня туда утрамбуют в принудительном порядке. Рано начинать права качать. Тем более если б действительно хотели убить, не стали бы затевать суету с контрактом и так далее. В общем, чемодан, вокзал, вернее корабль, криостаз и так далее. Новый виток жизни ознаменовался нестерпимо обжигающим холодом. Раз – и сознание почти померкло. Но сны продолжали сниться. Странное состояние, его невозможно описать. Хотите понять? Попробуйте сами. Ох и хреново же было при пробуждении. Или оттаивании? Сознание после выхода из замороженного состояния (выражаясь техническими терминами, «криогенной гибернации») возвращалось нехотя. Впрочем, как и ощущения собственного тела, не говоря уже об окружающем мире. В тот момент весь этот мир ужался до слабого, расплывчатого светового пятна, маячившего перед глазами, и неких звуков, прорывавшихся в сознание, как через толстенный слой звукоизоляции. Вам когда-нибудь во время сна случалось сильно отлежать руку, ну или ногу, к примеру? Она после этого становится нечувствительной и только спустя какое-то время, по мере поступления нормального объёма крови, конечность начинает немного покалывать. Это дело идёт по нарастающей, порой даже возникают болевые или просто очень неприятные ощущения. Бывало? А теперь представьте, что подобное происходит со всем организмом разом. Короче, хорошего мало. При этом мозг дезориентирован, с ним ведь тоже происходит аналогичный процесс. Бедолага просто не понимает, что со всем этим делать. Сигналы идут от каждого органа и буквально от каждой нервной клетки. Этот поток нарастает лавинообразно, и дабы нивелировать его, принято делать инъекцию специального препарата. А то бывали случаи, когда люди умирали в процессе выхода из этого состояния. Короче, выход из него не рекомендуется производить бесконтрольно. Так было и в этот раз. Сквозь непередаваемую гамму неприятных ощущений пробилось то самое. Проще говоря, почувствовала слабый укол где-то в районе левого предплечья. А ещё через некоторое время резко увеличившийся уровень адреналина в крови буквально вымыл из организма это странное и очень неприятное состояние. Лёгкое покалывание по всему телу, конечно, осталось, но терпеть уже вполне можно. Начали возвращаться звуки. Зрение также более или менее начинало полноценно работать, прогоняя туман. Окружающее пространство наконец начало приобретать чёткие очертания. Немного тумана, правда, всё ещё оставалось, но, видимо, скоро и он окончательно рассеется. Надо мной кто-то наклонился и тут же отпрянул с удивлённым возгласом, а кто-то другой мерзко заржал. – Как тебе красотка? – послышался ехидный вопрос от смеявшегося. – Предупреждать надо. Некто снова наклонился и на этот раз, уже будучи готовым к удручающему зрелищу моего нагого тела, таки смог закапать глаза. В смысле мне, а не себе, конечно же. Взор тут же избавился от вездесущей мути. Вернее, сначала пришлось проморгаться. А проморгавшись, я встретилась взглядом с тем господином, что производил последние манипуляции. Но при этом, видимо, общий вид пациента пока не наводил его на мысль, что он (имеется в виду пациент) уже достаточно пришёл в себя и чётко всё осознаёт. На меня смотрел мужчина, одетый в светло-серый комбинезон медика. Был он не первой свежести – я про мужчину, а не про его одежду. На вид примерно около пятидесяти лет, если мерить мерками давно ушедших дней, когда человечество ещё и слыхом не слыхивало о таком понятии, как пролонг. А потому не угадаешь. Люди ведь, как правило, не доводят себя до такого состояния организма. Внешний вид обычно принято держать в районе среднего возраста. Большинство старается на тридцати годах «заморозиться». То есть тебе может быть и тридцать, и сто тридцать, и все триста тридцать, а в некоторых случаях, если повезло с наследственностью, на сотню или полторы больше. Но внешне всё равно будешь выглядеть на тот самый тридцатник. А если кто-то выглядит иначе, к примеру старше, значит, последний пролонг уже позади и впереди осталось совсем мало. Потому что далее стареешь уже, как обычно. Тем не менее встречаются оригиналы, которые намеренно держат внешний вид на определённом пороге, начиная от почти детского до сильно преклонного. Но то уже чистая вкусовщина. Кому что, как говорится, нравится. – Хм. Да-а-а, не повезло бедолаге. – Хмыкнув, мужик смерил меня взглядом с головы до пальцев ног. Выражение его взгляда было непонятным, но для себя я почему-то решила, что он был неприязненным. – А с виду вроде бы молодая совсем. Глянь там в базе, Нелт, кто она? – продолжил странный дядя свою речь. – Зачем тебе, Джелан? Ну мясо и мясо. Им тут всем не повезло, если что. – Угу. Экзотт своё возьмёт. – Так и я о том. В некотором роде ей даже проще, чем другим, помирать будет. – Ты о чём? – не понял товарища Джелан. – Да всё о том же. Представь, каково ей жить такой образиной? Была бы при деньгах, не оказалась бы здесь и уж тем более давно бы от уродства избавилась. А так сожрёт её планета – считай, облегчение. – Может быть, ты и прав… Какое-то время стояла тишина, а мужик продолжал меня разглядывать. И даже несмотря на всё ещё не прошедшие остатки заторможенности, где-то внутри меня начинала закипать злость. Если бы не эта самая заторможенность, а ещё слабость и вялость, уже б давно саданула по наглой роже от всей широты русской души. Ну вот чего уставился? Делать, что ли, больше нечего? Извращенец, блин! – Миранда Герра, – послышался голос вышеупомянутого Нелта, – восемнадцати с небольшим лет от роду. Снова разговор вёлся на общем языке Содружества. А если точнее, на языке империи Кадар, который был принят в Содружестве как единый язык общения и документооборота. Так что я прекрасно понимала, о чём судачат перцы. На самом деле фраза прозвучала немного иначе. Дело в том, что на территории империи Кадар летоисчисление измерялось циклами оборота материнской планеты вокруг её звезды. Что, в принципе, почти соответствует земному варианту. Только явление названо тем названием, коим является по определению. Может, когда-то и было иначе, а теперь вот так. Но мозг человека – штука консервативная. В некоторых случаях определённые понятия он автоматически переводит для себя в привычные термины, невзирая при этом на установленные базы знаний. Именно поэтому я услышала то, что услышала. – Ребёнок совсем! – поразился нависший надо мной Джелан. – Сирота, – продолжил меж тем читать информацию Нелт и вдруг воскликнул: – Вот это да-а-а! – Что там? – Сам глянь. Лицо вышеназванного Джелана исчезло из поля видимости: видимо, пошёл смотреть. – Ох ты ж Елазна Спасительница! – послышался удивлённый возглас. – Мне б такие индексы, давно б уже элитных шлюх за мягкие места держал, а не тут среди замороженного мяса жизнь доживал. Интересно, о чём они? Что за индексы? – Это да. Если карта не врёт, перспективы у девки могли бы быть неплохие. Жаль только, что «Биорес» в первую очередь интересуют не индексы ФПИ, а сами работники. – Угу, – согласился Джелан с напарником. – Но странно другое. – Ты о чём? – Понять не могу, почему при таких-то индексах ею никто не заинтересовался? У вербовщиков что, глаза повылазили? – Вообще-то да, тут согласен, как-то действительно странно. Не вяжется… Впрочем, нам-то с тобой какое дело? Тем более что жить ей осталось недолго. – Угу. На Экзотте мясо долго не живёт. Никакие индексы не помогут. – Гы-ы-ы, – заржал вдруг Нелт, – мясо будет добывать мясо и, добывая корм, на корм пойдёт. – М-да… – Рожа Джелана очередной раз пропала. Жаль только, что голос никуда не делся, он всё так же звучал рядом. – А мне почему-то жаль её. Судя по внешности, девка успела хлебнуть горя, а теперь… – Да брось ты, Джел. Нельзя испытывать симпатии к расходному материалу, эдак и головой можно повредиться. Смотри на неё, как на робота. Отработает, сколько успеет, и на дерьмо. Когда закончим с этими беднягами, предлагаю сходить к более приятным девочкам. Я во вчерашней партии приметил несколько, сегодня перед рабочей сменой даже парой слов перекинулся. Очень сговорчивыми оказались. – И что ты им наобещал? Опять прикинулся главой распределительного центра? – Да нет. В этот раз не понадобилось. Видел, в каких условиях бедолаги содержатся? – Погодные условия на планете виноваты. – Да передо мной-то оправдываться не надо, – хохотнул Нелт. – Я к тому, что девки нынче в основном сговорчивые. К тому же пообещал хорошо накормить, помыться и вообще поспать в нормальных условиях. Так они на радостях на всё готовы. – А не боишься, что кто-то из них выживет и припомнит потом? – Маловероятно. Процент смертности стремится к восьмидесяти пяти. – Так неполные же сто, Нелт. – И что? Контракт рассчитан на тридцать лет. В общем, сам понимаешь, за это время может произойти всё что хочешь. Даже сам могу сдохнуть где-либо. Так почему же я должен отказывать себе в мелких радостях? Не силком же их тяну, в конце-то концов, сами идут. Ну воспользовался ситуацией, каюсь. Но кто нынче безгрешен? Мужики разговаривали при мне, ещё живой, как о трупе, и это злило особенно сильно. Однако не время, не место и уж тем более не то состояние, чтобы… А что, собственно, изменится, если я порешу этих «медиков», прости господи? Ничего. Дальше ведь набежит охрана и быстро повяжет. Нет, рано пока. Просто запомню этих двух ушлёпков. Это ведь даже не враги, а так, мусор. Главный враг остался дома, и ради того, чтобы иметь хотя бы призрачный шанс до него добраться, необходимо выжить. А тут, похоже, намечаются проблемы. Хрен с ними, с озабоченными придурками. Ну трахнут пар-тройку наивных дурр, мне-то что? Правильно один из них сказал: не силком же тащат. Самой так и вовсе в этом плане беспокоиться смысла нет: внешний вид даёт стопроцентный иммунитет от домогательств противоположного пола. Голову в тот момент занимали совсем другие мысли. В частности та скудная информация, которую я успела получить. Ведь оба этих упыря говорили о прелюбопытнейших вещах. К примеру, из их разговора я вычленила главное. Привезли куда-то, где придётся добывать какое-то мясо. Говорили это, упоминая какой-то Экзотт. Видимо, так называется пункт конечного маршрута. Ещё поняла, что место опасное. Не зря же один выразился: мол, добывая корм, на корм пойду. Что это за корм такой, который может меня саму схарчить, пока было не очень понятно, но уже начало напрягать. Глава 15 Из своего опыта (точнее, не столько из опыта, сколько из имеющейся в Сети информации) я знала, что мясо животных в естественном виде могут позволить себе разве что очень обеспеченные люди, а в основном народ перебивается синтетическими его аналогами. Те же армейские пайки – сплошная синтетика, хотя сделано очень достойно. Речь о вкусовых качествах и питательности продукта. Однако мне судить сложно, сравнивать-то не с чем. То, что было в той, старой ещё жизни, когда были живы родители, я практически не помню. А с тех пор как живу сама, лучше этих самых пайков и не знаю ничего. Но вообще, живое, то есть настоящее мясо никуда не делось. Оно и сейчас есть в продаже, только дорого очень. Подозреваю, что дороговизна искусственная, дабы синтетика имела спрос, однако ничего не поделаешь. Говорю как есть. А может, чего-то не понимаю. Потому что про большое количество орбитальных ферм, на которых разводят самый обычный скот, как-то не слышала. Знаю, что точно есть, но вроде бы немного. Большие сети ресторанов выращивают для себя и немного предлагают на продажу. Ещё и поэтому, наверно, цена такая заоблачная получается. Вот только всё равно не могу представить, чтобы скотина на орбитальных фермах своих «пастухов» чавкала направо и налево. Ну не может корова сожрать пастуха. И овца тоже, как мне кажется, не ест людей. Могу и ошибаться, конечно: где я – и где овцы. Слышала, что свиньи вроде бы всеядны, но и те могут быть опасны исключительно в определённых условиях. В живой же природе, то есть на планетах, пропитание давно не добывается. Такой вид развлечения, как охота, запрещён от слова совсем, на законодательном уровне. Однако же кто сказал, что закон этот един для всех? Наверняка ведь для толстосумов существуют негласные туры – ради развлечения. Ну, вроде древнего сафари, которое практиковалось среди имущих вплоть до выхода человечества в космос. Скорее всего, и сейчас есть нечто подобное для посвящённых. Вот только даже в таких развлечениях, если они имеют место быть, опасность сведена к минимуму. Тут же прямым текстом заявлено, что более восьмидесяти процентов вновь прибывших идут в утил… э-эм-м, на корм. То есть гибнут, если называть вещи своими именами. В любом случае стоит готовиться к худшему. Вот угораздило же так подставиться. Никому нельзя верить. Так что как бы ни свербело хотя бы плюнуть в рожу дяде, что так беззастенчиво меня разглядывал, но пока не время. Да и сил всё равно нет, при всём желании ничего толком сделать не выйдет. А вообще, даст бог, поквитаюсь. Со всеми. И с этими уродами, и с теми, кто сбагрил сюда, да и ещё кое с кем. Личный список врагов в очередной раз пополнился. На данном же этапе, как сказал бы Грол, необходимо заняться сбором информации. Хм, Грол, пожалуй, единственный человек во всей вселенной, который отнёсся ко мне… сказать «по-доброму» язык не поворачивается, ну пусть будет «своеобразно». Во всяком случае, действительно многому научил, не поспоришь. И всё равно сука он порядочная. Пришлось лежать ещё около часа, прежде чем я смогла хотя бы сесть. Голова кружилась, сердце через раз удары пропускало, ну и трясло немилосердно. Немного погодя дали выпить какую-то гадость ядовитого жёлтого цвета – полегчало, трясучка стала проходить. Потом сунули в руки пакет, в котором оказалась роба оранжевого цвета, ну точь-в-точь как у арестантов, и обувь. Всё явно одноразовое, никакой тебе высокотехнологичной подгонки по фигуре и размеру. Одежда висела мешком, разве что обувка более или менее пришлась по ноге. – Держи жетон и двигай по жёлтому маркеру, – вот и всё напутствие от двух эскулапов. Ну и пошла, дрожа всем телом, шатаясь от слабости из стороны в сторону, придерживаясь время от времени за переборки коридора. Жёлтый маркер, подсвечивающийся на пешеходной дорожке, привёл в большое помещение. Когда-то это, скорее всего, было частью грузового трюма (я так думаю), отгороженного впоследствии установленной герметичной перегородкой. Потому что обычно грузовые помещения не оснащаются системой жизнеобеспечения. Говоря «обычно», подразумевается, что грузу, как правило, не нужны жилая атмосфера и гравитация. Он перевозится в малых, средних, больших и сверхбольших контейнерах. Например, сверхбольшие контейнеры не используют для перевозки в трюме. Они применяются на других типах судов, то есть крепятся снаружи, к специальной, так называемой грузовой хорде, и в собранном виде похожи, если хорошо пофантазировать, конечно, на большую гроздь, только правильной формы. А движение всей этой катавасии придаёт специальный буксир, который и тянет конструкцию до места назначения. В этом случае контейнеры сами по себе играют роль трюмов. А вот малые и все остальные, кроме вышеупомянутых, используются для перевозки внутри. Естественно, что и корабли для этого предназначаются разные, они ведь тоже различаются по типу и размерам. К примеру, в малый грузовой корабль не влезут большие и средние контейнеры. А в большой грузовик поместятся любые из перечисленных, за исключением, как уже говорилось, сверхбольших. Но малый грузовик при этом имеет за счёт своего меньшего веса превосходящие характеристики по скорости разгона и менее подвержен критическим центробежным нагрузкам при боковых смещениях. То есть имеет возможность маневрировать, на больших скоростях, а значит, и груз доставит до места быстрее. В общем, каждый класс судов используется там, где наиболее эффективен. Короче, я ждала чего угодно, только не того, по сути, хлева, в который было превращено помещение. Вот о чём говорил Нелт, упоминая сговорчивость девочек. Думала, что увижу нечто вроде столовой, где будет возможность нормально поесть. Потом в моём представлении виделись некие помещения вроде кают или хотя бы кубриков, где люди могли бы отдыхать в горизонтальном положении. Потому что после криостаза, как ни странно, в первую очередь хотелось спать, в смысле нормально спать, обычным человеческим сном. Ведь крио генная гибернация – то ещё испытание для организма. Это только называется сном, на самом же деле нет ничего общего, скорее имеет место быть максимальное замедление всех физиологических процессов, причём не естественное, а напрямую противоречащее природе. А значит, и отдых после такого испытания совсем не повредил бы. Здесь же реально хлев. Человек под триста народу в одном огромном помещении. Все эти люди, по задумке тех, кто это тут понастроил, должны были размещаться не то на многоярусных нарах, не то на таких больших полках, в нишах которых были подвешены примитивные гамаки. Ну прямо как в древности на парусных судах, мне приходилось читать о таком в приключенческих книгах прошлых столетий. Вот и тут нечто подобное. За одним исключением: никто, от слова совсем, не воспользовался местной репликой древнего изобретения. И не потому, что мест на всю толпу не хватало. Человек пятьдесят вполне б разместились с относительным комфортом. Но даже столько не набралось. То есть гамаки тупо висели мёртвым грузом. Понимание, почему так, пришло чуть позже, да и голова соображала туго. Но не о том речь. Зато популярностью, причём бешеной, пользовались совсем другие приспособления, а именно две довольно больших выгородки с расположенными в них удобствами специфической направленности. Другими словами, в сан узлах наблюдался бешеный аншлаг. Впрочем, в этом плане тоже не всё было безоблачно: имелись всего два, пусть и вместительных, сортира, в которые постоянно стояла очередь. Буквально за пару минут созерцания всего этого безобразия вспыхнули как минимум несколько конфликтов. Две драки в тех самых очередях: видимо, кто-то совсем уж не смог терпеть и попытался пробиться к заветной цели без очереди. Ещё три вспышки агрессии возникли сами по себе в разных местах толпы. Но там уже, скорее всего, виной были социальные причины: кто-то не так посмотрел, не туда сел, не того случайно толкнул – всякое бывает. Ну и, естественно, не обходится без обычного установления иерархии, когда место под солнцем (в данном случае под плафонами освещения) выбирается по праву сильного. И тут, по большому счёту, уровень цивилизованности общества никакого значения не имеет. То есть нет разницы между первобытнообщинным строем и обществом, покорившим космос. Люди-то, по сути, не изменились, изменилась лишь среда обитания. А значит, при определённых условиях начинают действовать одни и те же законы. Ничего удивительного…