– На нем не было крови? – королева высказала мысль, которая вдруг пришла ей в голову. Сэр Саймон улыбнулся. – Похоже, ему хватило ума надеть складской плащ, который он нашел внизу. Я увидел его в сундуке вместе с телом, но по глупости решил, что в него был одет Фергюсон. Как бы то ни было, Шолто вымыл руки, поднялся обратно наверх, основательно утопил свои печали в алкоголе из бара и в сентиментальном порыве решил поделиться своими чувствами с Рози. Еще он написал в письме, что завещает ей картину, которая понравилась ей, когда она была у него в гостях. – То есть как это завещает? – спросила королева, поочередно глядя на всех сидящих перед ней мужчин. Старший инспектор Стронг наклонился вперед, чтобы сократить расстояние между ним и королевой. Эту печальную новость они договорились оставить напоследок. – Мэм, мне очень жаль, но, когда в его номер в отеле ворвалась полиция, он уже был мертв. – Господи, – тихо пробормотала она, положив руку на спину корги, свернувшейся калачиком возле нее. – Все ясно. – Он наглотался таблеток в небольшом пригородном отеле. Там довольно редко убирают номера, поэтому его нашли только двое суток спустя. Королева медленно кивнула. – Так вот почему в письме он признал вину. Это была предсмертная записка. – Именно так, мэм. Еще в своем письме он обращался к женщине по имени Лиза. Мы пока не знаем, кто она, но активно ее ищем. Похоже, Шолто боялся, что личный секретарь очень быстро его вычислит, – добавил Стронг. – Изначально он надеялся, что труп в подвале найдут нескоро, и к тому времени будет трудно определить, как давно умер Фергюсон. Однако буквально на следующий день Харви увидел в новостях, что сэру Саймону это уже удалось, и понял, что проиграл. – Что он хотел сказать Лизе? – поинтересовалась королева. – Ничего особенного. Попросил прощения. Не за убийство Фергюсона – об этом он, кажется, ничуть не жалел, – а за Блейка, за миссис Харрис и за то, что привел Сидни Смирка во дворец. Мы этого не знали, но оказалось, что его наняли по рекомендации Шолто. Он был одним из его сомнительных, но добропорядочных с виду однокашников. – Шолто сожалел о краже картин? – В письме об этом ни слова, – сказал Стронг. – Думаю, его больше волновали отнятые жизни. – Ладно, хоть что‑то. А что с бандой браковщиков? Нам удалось положить конец их преступлениям? Говоря “нам”, королева имела в виду “вам”, и сэр Джеймс с сэром Саймоном это знали. – Однозначно, – твердо заявил сэр Джеймс. – Фергюсон удалял сообщения на телефоне, но не додумался почистить компьютер от компрометирующих его файлов. Видимо, он думал, что его невозможно взломать, но юному вундеркинду из Национального агентства по борьбе с преступностью понадобилось меньше дня. В результате мы получили доступ ко всем его секретам, в том числе – к информации обо всех его сообщниках в Букингеме и за его пределами. – Большую часть мы уже арестовали, – сверкая пуговицами, объявил суперинтендант. – За оставшимися установили слежку: они могут вывести нас на другие преступные синдикаты. А пока можно скормить СМИ сенсацию: да, в Букингемском дворце действительно обнаружено два трупа, но зато благодаря сэру Саймону оба преступления раскрыты в кратчайшие сроки. В заключение хочу выразить благодарность вашим сотрудникам за помощь и образцовую командную работу. После этих слов все четверо удовлетворенно откинулись на спинки стульев. – Что ж, поздравляю вас, – сказала королева. – Большое спасибо за такой информативный доклад. – Всего за один день подготовились, – с довольной улыбкой отметил сэр Саймон. – Замечательно, – благосклонно ответила королева. – Я ничуть в вас не сомневалась. Отличная работа. И про себя подумала: “Если сэр Саймон еще раз вот так взмахнет рукой, заработает себе растяжение связок”. Глава 48 Когда все собрались уходить, королева попросила Рози задержаться. Какое‑то время они стояли молча, и обеим вспомнилось, как они стояли на том же месте, глядя друг другу в глаза, когда впервые задумались о том, что миссис Харрис была убита. – Вы отлично справились. – Мы не будем разрушать их иллюзию, что миссис Харрис якобы шантажировала Шолто, поэтому все и началось? – спросила Рози. – Думаю, не стоит. Это несправедливо по отношению к ней, я знаю. Она даже не осознавала, что обладала силой, способностью стереть Харви в порошок. Но так всем будет проще. Вы останетесь в стороне от всей этой истории, к тому же у меня нет необходимости усложнять им жизнь. Рози кивнула. – Мэм, а если старший инспектор вдруг поймет, что Эрик стал угрожать мне до того, как я помогла сэру Джеймсу с расчетами? – Полагаю, он уже заметил эту несостыковку, – сказала королева. – Но ему будет трудно доказать причину. Не стоит слишком глубоко копать. В конце концов, преступления раскрыты, и оба убийцы мертвы. – Вы правы. – Рози снова кивнула. Она вела себя более сдержанно, чем обычно, и королева поняла, что девушка, должно быть, винит во всем себя. Потому что дала Эрику Фергюсону сигнал, спросив его о картине, пропавшей в 1986 году, на отслеживание перемещений которой она потратила так много времени и сил. Эрик не зря опасался, что эта картина его погубит. Банда браковщиков совершила единственную ошибку, ставшую результатом безрассудной жадности, непродуманности действий и отсутствия планирования. Рано или поздно Рози обратилась бы к Синтии Харрис. Даже если к тому моменту горничная не осознавала бы, какими знаниями она обладает, вместе они все равно распутали бы нить и дошли до Шолто, Сидни Смирка и несчастного Дэниела Блейка – как в итоге и получилось. Однако Рози зря взвалила на себя такое бремя. – Сэр Саймон не совсем правильно описал еще одно обстоятельство, – заметила королева. – После чего я задумалась. – Правда, мэм? О чем? – Если помните, он упомянул, что Фергюсон предупредил Шолто о видео. – Да, и написал, что “обстановочка накалилась”. – Что‑то в этих словах меня зацепило, и я вспомнила, что видела мистера Фергюсона в начале лета. Он наблюдал за группой документалистов, которые снимали, как я позирую для бюста. Рози настороженно посмотрела на королеву. – Что там случилось? – В процессе мы общались с Лавинией Хоторн-Хопвуд, и я помню, как сказала ей, что видела свою картину в Портсмуте. Это было примерно в то же время, когда я попросила вас ею заняться, и задолго до того, как вы спросили о ней Эрика. – Я не понимаю, как… – Бросьте, Рози. Фергюсон подслушал наш разговор. Это я дала ему сигнал, а не вы. Скорее всего, после этого он и написал Шолто Харви. – Мэм, но даже если и так, я… – Вы выполняли мое поручение, – безапелляционно заявила королева. – Я заварила эту кашу, пусть и непреднамеренно. Но, по‑моему, мне очень повезло, что кровопролитие закончилось. Хотя, разумеется, я была бы рада, если бы бедная миссис Харрис не пострадала. – Она была не самым приятным человеком, – заверила ее Рози. Королева догадалась, что помощница ее личного секретаря, как и многие другие во дворце, подумала, что она слишком трепетно относится к своей любимой горничной. В действительности все было не так, но королева не стала ничего доказывать. Прошла неделя. Приготовления к приему дипломатического корпуса были в полном разгаре. Совсем скоро королеве предстояло надеть бело-серебристое вечернее платье и любимые украшения с сапфирами, но во время небольшой передышки она попросила ненадолго отвезти ее в Сент-Джеймсский дворец. В машине она думала о Шолто Харви, который умер от передозировки таблетками в убогом пригородном отеле, где не задавали лишних вопросов. Как его, должно быть, угнетала жалкая обстановка в последние дни жизни. Ведь он был одержим красотой и роскошью. Шолто извинился перед “Лизой”, но она не может его простить. В свое время Синтия приехала в Лондон молодой девушкой, полной идей и амбиций, а он раздавил ее ради собственной выгоды. Разрушил не только ее карьеру, но и жизнь, толкнув ее прямо в руки безжалостному человеку и интригану. Она вышла из этой ситуации с высоко поднятой головой, но потеряла уважение окружающих. Сэр Саймон считает, что она была с трудным характером, обидчивая, мстительная. На самом же деле, если миссис Харрис кому‑то и отомстила, то только самой себе. Она жила в одиночестве и умерла в одиночестве, и королева сочувствовала ей всем сердцем. Она знала, что Лиза его не простит. Работая заместителем Хранителя картин королевы, Шолто называл ее “Мона Лиза” и говорил, что это сокращение от имени Елизавета… Этот эксперт по Леонардо да Винчи пытался ей льстить. Королеву следовало называть “Ваше Величество”, поэтому такое обращение звучало дерзко, на грани с грубостью. Но его обаяние смягчало откровенное хамство. Должно быть, Шолто думал, что харизматичному человеку могут простить любое поведение. Но он сильно ошибался. Нил Хадсон проводил ее в наполненную светом студию консервации при Королевской коллекции. Перед ней на мольбертах стояли бок о бок вновь обретенные портреты Джентилески, которые достали из‑под кровати в доме Шолто. – На них изображены музы, мэм. Артемизия часто обращалась к мифологическим сюжетам. Мы пока точно не знаем, но эта, с флейтой, похожа на Эвтерпу, богиню музыки, а вон та, что с венком, может быть богиней танца, Терпсихорой. Также мы ведем переговоры с владельцами двух других портретов, чтобы вернуть их сюда. Возможно, придется подождать. Но эти два могут стать центральными экспонатами на выставке, посвященной женщинам-творцам. Как вам такая идея? Королева долго стояла перед картинами, вспоминая, как быстро окинула их взглядом в прошлый раз, надеясь рассмотреть их получше после очистки. Копии показались ей невыразительными и безынтересными. Теперь она поняла почему. Оригиналы – ровно наоборот – завораживали. Они все еще были грязными, но было видно, как блестяще написаны лица, как причудливо построены позы: головы откинуты назад, на передний план выступает широкая грудь, одно плечо вполоборота. В глазах читался вызов: это не ты смотришь на меня, а я на тебя! Королеве очень нравилась их молчаливая непокорность. В этих полуобнаженных богинях она узнала родственные души: женщин, которым было о чем поразмыслить, помимо того, что в данный момент они позируют для портрета. – Изумительные картины, – сказала королева. – Просто потрясающие. Сколько усилий пришлось приложить, чтобы их вернуть, правда? Как я рада, что они снова у нас. Глава 49 Еще одна неделя была позади. Рози и ее сестра Флисс сидели в комнате на верхнем этаже и готовились к рождественской вечеринке для сотрудников. Не к официальному торжеству, на котором вскоре будет присутствовать королевская семья, а к маскараду, на который можно пригласить любимого человека, где вино расходится быстрее сплетен, а картины Караваджо на стенах еще сильнее вдохновляют на вакхические пляски. В комнате пахло табаком, ромом и бунтарским духом. Флисс в фиолетовом пиджаке и обтягивающих брюках в турецкий огурец рисовала стрелки перед увеличительным зеркалом, стоявшим на прикроватной тумбочке. Рози сидела в позе лотоса перед зеркалом на дверце шкафа и по контуру обводила синим карандашом для глаз нарисованную блестящими красными тенями молнию на пол-лица. – Интересно, кем нарядится сэр Саймон, – размышляла вслух Флисс. – А ты угадай! – Ну правда, как думаешь? – Ставлю на Шона Коннери. Ну или Пирса Броснана. Ему идет стиль красавчиков-ловеласов.