– Кто бы это ни был, бояться не стоит, – ответила мисс Макдональд. – Мы позаботимся и о вас, и о себе. – Но я боюсь, – раскисла Дот, и Пол согласился с ней: – Да, и не удивительно. Окружной прокурор говорит, что это не хухры-мухры.[68] Он намерен действовать. Мисс Макдональд, знаете, он хочет перейти к незамедлительным действиям. – Тогда пусть дерзает, если сможет, – ответила она. – Сможет. Окружной прокурор – отличный парень. Проницательный. И, кстати, он передал мне послание для вас. – Да? – Думаю, оно конфиденциальное. – Вовсе не обязательно. Как только что сказала мисс Ван Гартер, все обитатели этого дома жаждут узнать правду сильнее, нежели прокурор или я. Мистер Кизи, что говорится в послании? – Ну, он просил передать вам, что если вы идете по горячему следу, то кто-то из полицейских может произвести арест. Он сказал, что ему нужен результат, а не беспокойства насчет доказательств и прочего. Он попросил напомнить, что доказательства и мотивы можно выяснить и позже. Произведите арест, а в дальнейшем полиция побеспокоится об остальном. Мисс Макдональд не ответила на это; а разве у старого Кадуолладера есть право и способность читать мысли леди? Но все-таки… как-то я знал одного парня в Доусоне, он был полушотландско-полуирландского происхождения – с серыми глазами и рыжими волосами. И когда он сжимал губы так, как их сейчас сжимала она, и когда он склонял голову так, как сейчас склоняла она, он обычно говорил: «После того, как увижусь с ним в аду!» – или что-то подобное. Глава XXXVI – У убийств всегда есть мотивы, – напомнил я мисс Макдональд вечером в понедельник. – Да, – согласилась она со мной, продолжив смотреть на дверь, в которую только что вышел Меркель, мой прекрасный водитель. – Этот человек видел Тони Шарвана не более полудюжины раз, – сказал я. – Он даже не знал его имени. – Это не имеет значения, – ответила она. – Я говорила с ним только потому, что вы попросили меня. Сейчас он не сказал мне правды, хотя ложь всегда беспокоит меня. – А я думаю, что он сказал правду, – настаивал я. – Машина была в гараже. Другие автомобили были припаркованы перед ним. Меркель решил, что быстрее и проще взять такси, чем вывести машину из гаража. Он сам заплатил за такси. Так он сказал. – Это не имеет значения, – повторила она, и я решил, что она не услышала ни одного из моих слов. Я прошел к окну и обратился к Меркелю, который стоял возле машины под деревом у дороги. Я попросил его вернуться обратно. – Меркель, – сказал я, когда тот показался в дверях, – эта леди думает, что только что вы не сказали ей правду. – Да, сэр. Вы хотите, чтобы я уволился? – Конечно, нет. Я хочу, чтобы вы рассказали правду о том, почему в субботу вечером вы прибыли сюда на такси, а не на моей машине. – Я одолжил вашу машину другу, сэр. Как вы помните, погода была очень жаркой. Он хотел прокатить свою подружку подышать свежим воздухом. Я подумал, что так быстро машина вам не понадобится, сэр. Вы редко ею пользуетесь, сэр. Я увидел возможность порадовать его, сэр. – И получить лишние пять долларов, Меркель? – Нет, сэр. Он же мой друг. Всего два пятьдесят, сэр. Я взглянул на мисс Макдональд. Она удовлетворенно кивнула, и я отпустил водителя, приказав ему подождать на случай, если он снова понадобится. – Утром я говорила с работником из гаража, – пояснила она после того, как дверь закрылась. – Он сказал, что ваша машина отсутствовала почти до полуночи, и он решил, что Меркель мог сдать ее в аренду клерку из отеля. Но, – яростно повторила она, – это не имеет значения. После этого она встала с места, прошла по комнате, удаляясь от меня, и уставилась в аквариум. Я почувствовал, что она забыла обо мне. Я не очень-то люблю, когда обо мне забывают, так что я принялся подыскивать bon mot,[69] чтобы напомнить о своем присутствии. – Кажется, вечером снова будет туман, – наконец, выдал я и тут же пожалел об этом, испугавшись снова услышать «это не имеет значения», что могло бы довести до безумия и более крепкого, чем я, человека. Она не обратила внимания на мою реплику, не проявив интереса ни ко мне, ни к погоде. Она смотрела в темную воду и через мгновение произнесла: «Я в тупике», – обращаясь, по-видимому, к золотым рыбкам. – Вы пытались, – сказал я. – Вам нужно поспать. Всю ночь вы провели на ногах. Вздремните и, проснувшись, почувствуете себя намного лучше. – Нет, мне не нужен сон. Мне нужны время и мысли, – печально улыбнулась она. – У вас есть и то, и другое, – заверил ее я, вспомнив ее утверждение, что она не умеет распознать ложь. Время, как я думал, у нее было. Я ошибался. Мозгов же, как мне казалось, у нее не было. У меня сложилось впечатление, что с момента приезда она не делала ничего полезного и лишь разъезжала по городу да сплетничала с жильцами Меривезера. Я ошибался. – Вы прибыли всего лишь вчера, – продолжил я лживо утешать ее, – и не можете ожидать, что за такое короткое время вам удастся сделать многое. – Ну, – громко ответила она с дальнего угла комнаты, по-видимому, вспомнив о моей глухоте. – Кое-чего я достигла. Я знаю, кто совершил убийства. – Знаете? – прошептал я и подумал, что мой шепот прозвучал предостерегающе – она подошла ближе и понизила голос. – Но проку от этого не очень много, если он вообще есть. – Хм, – пробормотал я, стремясь понять ее эмоции и ее безучастность. – Убийца не пойман? – Нет. – Хм, – повторил я. – А он опасен? – Да. Человек, отчаявшийся до того, что совершил два убийства, может пойти и на третье. Вы так не думаете? – Думаю. Почему бы не арестовать этого парня и не держать его под замком? – Мы не можем. – Вероятно, это можно устроить. – Нет. Если бы я знала мотив, у меня было бы доказательство, но без мотива оно ничего не значит. И я не могу найти мотив. – Хм, – снова пробормотал я, хотя теперь у меня было, что к этому добавить, но, к несчастью для меня, к нам вошли Вики и Дот. Вики в то утро решила не работать. Ее метод был замечательно прост: она позвонила, выписала несколько чеков на непредвиденные расходы и заявила, что сожалеет. – Как мы говорили… – начал было я, пока леди присаживались. – Это не имеет значения, – перебила меня мисс Макдональд. – То есть поговорим об этом позже, хорошо? – поправилась она. – Позже, позже! – повторила Дот с оттенком былой раздражительности в голосе, но теперь он был смягчен усталостью. – Все попозже! Мисс Макдональд, мне необходимо организовать похороны. Ничто другое меня не волнует – ничто. А мне все говорят «позже». – Знаю и сожалею, – ответила мисс Макдональд. – Сейчас я собираюсь в офис окружного прокурора. Думаю, что я смогу убедить его позволить вам составлять планы. Я сделаю все возможное. Освальд Флип тихо проскользнул в комнату. – Интересно, мисс Макдональд, подумали ли вы об этом, – сказал он. – Думаю, что да, а вот я – нет. Я думал, что преступник вошел либо через парадную, либо через заднюю дверь. Французские окна вдоль веранды не подходят, так как если они закрыты, то запираются на защелки изнутри, и снаружи их не открыть. На двери в подвал стоит английский замок, а на его окнах решетки. Но есть еще гараж. Тот, у кого есть ключ от гаража, либо тот, кто мог изготовить слепок с ключа, мог пройти через коридор в любой момент, за исключением короткого промежутка времени около одиннадцати вечера – когда на кухне были люди. – Да, я думала об этом, – ответила мисс Макдональд и ушла, оставив нас размышлять над ее словами. Глава XXXVII Возможно, что в течение следующих двадцати четырех часов мисс Макдональд не замечала старого толстяка, следовавшего за ней, словно страдающий от пылкой любви обожатель,[70] жестикулировавшего, подымавшего брови и дергавшего головой, пытаясь вызвать ее на тет-а-тет. Но как мне тогда показалось, она сознательно избегала меня. Вики заметила и мягко сказала мне, что остальные люди обратили на меня внимание и критично расценили мои действия. Чувства Освальда были задеты: он решил, что я глумлюсь над ним. Эвадна Парнхэм заподозрила флирт. Сара мягко испугалась, что это старческое... – Но я сказала им… – здесь Вики виновато сделала паузу. – Что это лишь мое обычное чудачество, которое проявляется во время трагедий? – продолжил я. – Но я же должна была что-то им сказать! И я сказала им, что, как я думаю, это условный сигнал, о котором ты договорился с мисс Макдональд. Это было ошибкой. Все они нервно следят за тобой. Очень нервно. Теперь если ты трешь нос, то они подпрыгивают, а если прочищаешь горло – дрожат от страха. Так что я думаю, что было бы лучше, если бы ты перестал себя так вести. – Виктория, – сказал я, – мне просто необходимо переговорить наедине с этой рыжеволосой леди. Она не оставалась одна с пяти часов вчерашнего вечера. Я всячески жестикулирую. Подаю сигналы. Я шепчу ей на ухо. Один раз она сказала: «Что?», – дважды: «Сейчас», – но так, словно говорит: «Брысь!». Это было четыре часа назад. – Дорогой дядя, ты – последний оставшийся в живых из робких мужчин, и это замечательно. Подожди здесь, и я приведу ее сюда.