– Смотрите, – сказала Дот и протянула нам молотки для игры на ксилофоне. – У обоих рукоятки переломлены пополам. А здесь, – она коснулась ксилофона, – некоторые бруски согнуты и поцарапаны. Знаете, что? Эвадна Парнхэм сделала это сама, чтобы обвинить во всем Ориллу или меня. Думаю, она хочет купить новый инструмент. Маменька, подожди, – она прервала пытавшуюся что-то возразить миссис Бейли, – дай мне обо всем рассказать. Она только что спустилась и сказала, что я сломала эти вещи. Мистер Ван Гартер, разве не так? Мисс Ван Гартер? Мамуля, вот видишь? Вот я и предположила, что она все сама случайно поломала. Но ничего подобного. Смотрите сюда, сюда и сюда. Дот вынула поломанную пилочку для ногтей, ножницы с обломанными кончиками и изогнутый нож для бумаги. – Эти вещи были здесь, под юбкой куклы. Видите? Она попыталась согнуть бруски и испортила все, что смогла, поломала ручки у деревянных молоточков и, успокоившись на этом, спустилась вниз и устроила скандал… – Дот, – наконец-то смогла вставить миссис Бейли, – это абсурдно. С чего бы это Эвадне ломать собственный ксилофон? – Я же только что сказала: чтобы причинить нам проблемы и, если повезет, вытрясти с нас цену нового инструмента. Маменька, тебя здесь не было. Ты не знаешь. Она пошла наверх за сигаретами, задержалась там на целую вечность, пока остальные из нас готовили ужин. Когда она, наконец, спустилась, то принялась немедля обвинять Ориллу в порче вещей и говорить о счетах за ремонт, угрожая съехать. Тогда я ответила ей, что она не сможет легко провернуть это дельце и дала ей пощечину, думаю, ты уже слышала об этом, и я нисколько не жалею об этом. В следующий раз залеплю посильнее. Я сыта этой женщиной по горло. Миссис Бейли вертела в руках молоточек. – Дот, ты все очень усложнила, – сказала она. – Не я, а болваны, которых ты принимаешь в этом доме. Ты так же, как и я, знаешь: Эвадне Парнхэм не место в этом доме. Ей надлежит быть в заведении для слабоумных или в психушке… – Дочь, хватит. Ты заходишь слишком далеко. Сара – одна из лучших подруг, которые у меня только были за всю жизнь, да и с тобой она дружит. Мы знаем, что Эвадна ребячлива и утомительна. Но ради Сары и ты, и я согласились смиряться с ней. – Ты сама сказала это. «Смиряться». Я делала это, сколько себя помню. У меня никогда не было такого дома, как у других девочек – я никогда не была сама по себе. Я – дочь хозяйки, и должна отвечать: «Да, мэм» или «Нет, сэр», – и смиряться со всем бредом и любыми причудами гостей, у которых хватает денег на оплату пансиона. Посмотри на этого Тони Шарвана. Думаешь, родители Пэтси или Марджори пригласили бы его к себе домой? Но он живет здесь, и мне приходится смиряться с ним. Но я не стану. С меня хватит. Если не уйдет он, уйду я. Он не достоин того, чтобы жить ни среди приличных людей, ни где-либо еще. – Хорошо, Дот. Конечно, я должна попросить мистера Шарвана съехать. Но полагаю, ты должна сейчас же рассказать мистеру Ван Гартеру и Вики, что прежде ты ни малейшим образом даже не намекала мне о том, что мистер Шарван относился к тебе без должного уважения. Я так понимаю, что ты имела в виду именно это? Он был груб с тобой? Дот замешкала. Она также взяла один из молоточков и начала его вертеть его в руках. – Извини, – наконец, сказала она. – Нет, он определенно не был груб или непочтителен. Мне не стоило упоминать родителей других девочек. Они так же, как и ты, не знают, какой он гад. Он очень хорошо это скрывает, – она бросила молоток на стол, но он отскочил и, перелетев через ворох шелка, упал на пол и под кровать. Я завистливо взглянул на него, прежде чем согласился с предложением Вики вернуться и продолжить наш ужин. Внизу мы обнаружили стол пустым, а кухню – прибранной. Сара Парнхэм мыла тарелки, несмотря на жоржетовые манжеты. Она была из тех, кто всю жизнь моет посуду других людей, но не с видом мученика, а как нечто само собой разумеющееся. – Ой, мисс Парнхэм, это моя обязанность, – сказала Вики. – Извините. Пожалуйста, дайте мне… у меня короткие рукава. А вы себе все манжеты забрызгаете. – Я считаю, что могу вымыть несколько тарелок и не забрызгаться, – ответила мисс Парнхэм. – Можешь вытереть их, если хочешь. Эвадна хочет, но, думаю, она должна отдохнуть. Она так вымоталась… – Сара, а еда? – вмешалась миссис Бейли. – Где еда? Эти достойные люди хотели окончить ужин. – Нагар от свечи испортил все, кроме нескольких сандвичей. Я положила их в холодильник. Мороженое растаяло. Хелен, свечной воск запачкал одну из ваших лучших скатертей. Как думаете, прачечная сможет отчистить ее? Мисс Ван Гартер, не вытирайте их – они еще не помыты. Сначала возьмите стаканы. Я предложил Вики помощь, но она велела мне отойти в сторонку и не беспокоиться. Дот достала сандвичи, так что я взял себе один из них. Миссис Бейли занялась тем, что женщины делают на кухне: смахнула несуществующие крошки, понадежнее закрыла и так закрытые ящики, перевернула, как надо, то, что лежало вверх ногами, а то, что лежало, как надо, она перевернула вверх ногами. Не ищите в этом описании ничего унизительного. Хотелось бы пофилософствовать насчет инстинктивного здравомыслия дам, прибирающихся на кухне. Я бы так и сделал, не забыв упомянуть и мужчин, если бы я не сомневался в том, что у меня в итоге выйдет. До этого момента мое повествование было бодрым, так как я твердо веровал в аксиому: истина может быть более странной, нежели вымысел. Только взгляните на меня! Где я нахожусь? На жаркой кухне, где я поедаю сандвичи, тогда как моя роль богатого дяди обязывает меня быть найденным мертвым в библиотеке, где я незадолго до этого написал завещание. Что привело меня к мысли о том, что детективная история может быть рассказана на кухне, а не в библиотеке? Какая загогулина в моем мозгу заставила меня продолжать и продолжать рассказ, ведь я окажусь в пренеприятном положении, предлагая читателю холодильник вместо сейфа с документами и драгоценностями? Воск, которым можно было бы воспользоваться для снятия отпечатков пальцев, угодил в корзину для стирки. Прачечная принадлежит датчанину, повариха – француженка, а вот хитрых и загадочных китайцев здесь нет. Как и большевиков. Здесь нет и более дьявольского приспособления, чем радио – потому что худшего изобретения еще не появилось. Также боюсь, что в имбирном эле не было яда, как не было и следов в снегу (как и самого снега!). Ни близнецов, ни кинжалов, ни переодевания. По крайней мере пока, в доме не прозвучало ни единого выстрела, хотя и был пронзительный женский вскрик. Я расстроен и обескуражен. Для того чтобы продолжить рассказ, у меня нет ни единой причины помимо того, что той ночью в Меривезере произошло убийство,[21] а впоследствии в нашем кругу произойдет еще одно убийство, гораздо более жестокое, чем первое. Признавая, таким образом, слабости повествования, наступает подходящий момент представить читателю Освальда Флипа – самого занудливого из всех мужчин, которых я только встречал. Полагаю, в тот момент Освальд Флип возглавлял список самых безобидных персонажей. Его стук в открытую дверь был не громче, как если бы стучал кролик, а предшествовавший его входу возглас «Добрый вечер!» прозвучал, словно из уст застенчивого мальчика. Он вошел на кухню, уронил свою соломенную шляпу, неловко подобрал ее и извиняющимся тоном сказал Вики: – Теплый вечер. Закрыв магазин, я отправился на побережье. – Там прохладнее, чем здесь? – спросила Вики, вешая кухонное полотенце. – Нет, – ответил он. – То есть да. В какой-то степени. Сара Парнхэм вытерла руки о полотенце у раковины и взглянула на часы. – Вы хорошо провели время. Уже без четверти полночь. Мы с Хелен думали съездить туда вместо кино, правда, не решились, испугавшись, что движение на дорогах слишком перегружено. Это так? – Да, – ответил Освальд. – Или нет… не совсем. Но это лучше, чем тесниться в кинотеатре. В такой-то вечер. – Мы не теснились, – возразила Сара. – Наши места были в ложе. – Ваши, – поправила Эвадна. – А мы с Дот не могли позволить себе места в ложе. – И мы думали, что не можем, – улыбнулась Хелен. – Но едва вошли, как передумали, вернулись и обменяли билеты на места в ложе. И вспомни: вы были на двух сеансах, а мы – только на одном. – Ну, как бы то ни было, на наших местах нам не понравилось, – сказала Эвадна. – Конечно, будь у нас места в ложе… Вики вышла из кухни, и я последовал за ней. Освальд Флип пошел за мной. – У Вики сегодня все хорошо? – спросил он, когда мы задержались в холле. – Я имею в виду, что ее планета проходит мимо Солнца. Конечно, я не более чем любитель и, как знаете, изучаю вопрос всего лишь восемь лет. Но даже мои ограниченные познания довольно ясно говорят, что… ну, сегодня должно случиться нечто неприятное. – Вики, что у тебя? – спросил я, входя в гостиную. – Твой астролог боится, что в течение дня с тобой могла свершиться какая-то неприятность. Последние события полностью вытеснили из моего ума все, что происходило с нами в начале вечера, так что укоризненный взгляд Вики удивил меня. Затем она улыбнулась Освальду. – Марс действует, – заявила она. – Весь день одно следовало за другим. Ничего серьезного, просто Марс закрыл мою звезду. Дядя, помнишь? Пожар в виннипегском отеле. Оттого я так перепугалась, когда сегодня упали свечи. Я всю неделю боялась пожара. – Это все из-за Урана, – заметил Освальд. – Уран всегда вмешивается совершенно неожиданно. – Это напомнило мне кое о чем, – сказала Вики. – Я хочу, чтобы ты посмотрел график. Отец ребенка сказал, что я могу спросить тебя об этом. Уран господствует, и я немного обеспокоена. Все из-за Меркурия… я сбегаю за графиком. Мы оба предложили принести ей его, но она, как и все леди, была уверена: мы не сможем найти его, так что она сама отправилась за ним. Я вышел в холл, намереваясь позвонить Меркелю, но поскольку Сара Парнхэм, миссис Бейли и Дот последовали по лестнице вслед за Вики, я подождал, пока их голоса стихнут, прежде чем взять трубку. Но голоса все не стихали, и вскоре со второго этажа стали доноситься звонкие восклицания и стук в дверь. Вики спустилась и, объяснив, что дверь Хелен оказалась заперта, спросила, есть ли у меня или у Освальда мастер-ключ.[22] – Это совершенно абсурдно, – извинялась миссис Бейли, когда мы с Освальдом, но без ключей, присоединились к ней, Вики и Саре Парнхэм. – Я не могу этого объяснить. Я никогда не запираю дверь. Не она не заела. Она заперта. Я надеюсь, – обратилась она к Дот, которая только теперь появилась со связкой ключей, – что это не твои шуточки для скучного вечера. – С чего бы у меня появились такие шуточки? – Забудь, – быстро ответила Хелен и принялась перебирать ключи, пытаясь отпереть дверь то одним, то другим. Освальд Флип попытался. Сара Парнхэм и я также попытались. Вики настояла на том, чтобы также попробовать, и она также потерпела неудачу. – Дайте подумать, – пробормотала она. – Не так давно я пользовалась мастер-ключом. Дядя, разве он не у тебя? Нет? А, я вспомнила. Как глупо! Мастер-ключ у Эвадны, – тут Вики с криком «Эге-ге-гей!» выбежала к лестнице. – Но он у тебя был, – мы услышали, как она говорит с Эвадной. – Ты не помнишь? Это было в День Памяти, когда мы смотрели тот домик в лесу Кларка. Он был у тебя в сумке. – Конечно, – сказала Сара Парнхэм. – Чтобы запереть эту дверь, вовсе не нужен мастер-ключ. Кто угодно мог запереть ее собственным ключом и скрыть это. – Кто угодно, – повторила Дот. – Некоторые из нас могли. – Эвадна говорит, что это был не ее ключ, – доложила вернувшаяся Вики. – На следующий день она вернула его агенту по недвижимости. – Она так говорит, – заметила Дот. Хелен Бейли попробовала сгладить ситуацию: – Больше нет нужды беспокоиться. Мы с Дот пойдем спать, а утром я вызову слесаря. – Хелен, если вы боитесь спать одна в пристройке, я могу лечь в соседней комнате, – предложила Вики. – Дорогая, спасибо. Но мне нечего бояться, да и все комнаты пусты – в них нужно сделать ремонт. Мы с Дот уместимся… – Уместимся и в такую жару! – фыркнула Дот. – У меня только одна кровать. Вот почему запертой оказалась твоя, а не моя комната. Все для того, чтобы досадить! – Эвадна предположила, что можно вызвать полицию, – вставила Вики. – Нет, спасибо, – ответила миссис Бейли. – Хотя завтра же воскресенье, интересно, удастся ли мне найти слесаря в выходной? Но сейчас не время беспокоиться об этом. Она пыталась говорить с легкостью, но мне было ясно, что она очень взволнована, но была слишком любезна для того, чтобы выяснять с нами, кто же в этом виновен. Я потер свою лысину и меня осенило. Я могу позвонить Меркелю. Ведь даже если бы мы были в пустыне Мохаве, и я в полночь попросил бы его раздобыть мастер-ключ, он вскоре принес бы целый ассортимент. С этой мыслью я спустился. И прямо на телефонной стойке я увидел ключ – он был под справочником. Поскольку ключ показался мне довольно примечательным, я решил, что это и есть мастер-ключ. Лежал ли он там, когда я стоял на том же месте несколько минут назад? Не знаю. Я подумал, что нет, и перешел к исходящему из этого выводу: ключ положила туда Эвадна Парнхэм, рассчитывавшая, что кто-нибудь последует ее совету вызвать полицию и найдет его. Жаль, что вместо всех этих размышлений я не позвонил Меркелю, чтобы тот пригнал машину. Впоследствии это несколько упростило бы дело. Но вместо этого я устремился наверх, возгласив о своей удивительной находке. Я был принят с восхищением и благодарностью, а мне нравится и то, и другое. Ключ подошел. Дверь открылась. Хелен Бейли включила свет. – Да, все в порядке, – сказала она. – Спокойной ночи, и еще раз спасибо. Вики пошла в свою комнату. Мы с Освальдом Флипом были уже на лестничной площадке, когда нас остановил голос Хелен Бейли: – Сюда, – кричала она, – пожалуйста, сюда! Глава XI Вики успела раньше меня.