– А я, если честно сказать, сомневался, что вы придете. Думал, не поверили мне, посчитали, что старик с ума сошел. Для моего возраста старческое слабоумие не редкость. – Он улыбнулся. – Мне ведь уже семьдесят пять исполнилось. Давайте сперва чай попьем, а потом уж все посмотрим. Никита для регистрации привидений расположил свои приборы в фойе и возле винтовой лестницы. – Пока-то не было шумов? – поинтересовался он у Егора Степановича. – Нет, не было. – Скажите, – спросил Краснощеков, – а откуда обычно слышатся эти звуки? – Сверху, где центральный купол. Но здесь акустика хорошая, может и с другой стороны звук распространяться, эхо повсюду. Я ведь чего боюсь-то. Раньше с первого этажа были открыты входы в подвал. Я когда маленьким был, мы с друзьями там лазили. Тогда неожиданно одна стена обвалилась, и открылся проход в подземелье. – Как это, – удивился я, – здесь были подземные ходы? – Вот именно. Мы по ним довольно далеко прошли – темно, страшно. Обо что-то запнулись, но не растерялись. Оказались стулья, красивые, с богатой обивкой, их потом взрослые забрали. Нас, конечно, все равно родители наругали и запретили туда ходить. Но разве нас удержишь? – И что, далеко ходили? – Метров двадцать прошли и обнаружили ответвление. Дальше не пошли, боялись заблудиться. Тогда фонарей не было. – Ничего себе! – восхитился я. – Я когда-то ходил в кружок моделирования во Дворец пионеров, но никто не рассказывал про тайные ходы. – И я не успел пока рассказать, – сказал, улыбаясь, Краснощеков. – В архиве я нашел упоминание о подвале. Оказывается, он был двухъярусный: цокольный этаж и ниже еще один. Там и находились проходы. Но их не обследовали. Так что куда они ведут, никто не знает. – Говорили старики, – продолжил Егор Степанович, – что один вел к сараю, где хранились вещи купца. А по второму можно было до Ангары добраться. Даже слухи ходили, что и на телеге можно было проехать по нему. – Ну это уж враки! – не выдержал я. – До реки метров триста, а то и более. Такое трудно утаить. – А я думаю, правда! – возмутился Егор Степанович. – Не так давно по пути к реке между училищем культуры и гостиницей «Ангара», как раз недалеко отсюда, нашли большую комнату с кирпичными стенами и деревянным перекрытием, которая уходила под дорогу. А вы говорите. – Он многозначительно посмотрел на меня и подлил себе в стакан горячего чаю. – Таких случаев много по Иркутску. – Да, я что-то слышал про это, – сказал Краснощеков. – Тогда вызвали спелеологов, они обследовали, чертежи сделали и отдали в ЦСАН[6][Центр сохранения архитектурного наследия.]. А те сказали, что ничего интересного. Вскоре яму засыпали. – Так же поступили совсем недавно, когда обнаружили подземную комнату в переулке Богданова во время реконструкции одиннадцатой школы… – продолжил Егор Степанович. – Подождите, – перебил его я, – она же совсем рядом отсюда находится, правда, в противоположном направлении от реки. Это что же получается, по всему центру Иркутска идут подземные ходы? – Не перебивайте, пожалуйста, Владимир Федорович! – возмутился Краснощеков. – Пусть Егор Степанович закончит. Так что там нашли? – Говорят, что большую комнату, в которой лежали человеческие кости. Из ямы в сторону деревянного дома вели в подземный проход три дубовые ступеньки. Они мешали строительству. И что интересно, несмотря на то что дом относился к памятникам архитектуры, этот Центр сохранения разрешил продолжить работы без обследования. Теперь над ними построили новый школьный туалет. – Но это полное безобразие! – негодовал я. – Может, ступеньки вели к открытию каких-нибудь тайн, которые давно ждут своего часа. Может, там спрятаны документы или ценные вещи. Они должны защищать историю, а не закапывать ее. – Это точно! – поддержал меня Краснощеков. – Но в нашей стране это происходит нередко. Я думаю, что пора нам обследовать помещения Дворца, не зря же мы пришли. Я тогда хотел продолжить беседу, но не стал возражать. То, что я услышал, поразило меня. О подземных ходах в Иркутске, тем более что их периодически находят, я раньше ничего не слышал. Поэтому я решил обязательно вернуться к этому вопросу после обхода. Конечно, трудно было представить, как выглядел купеческий дом в свои лучшие годы. Теперь он все же больше напоминал общественное здание, хотя было заметно, что сотрудники дворца стараются его привести в первоначальный вид. Стены помещений были кирпичные и очень толстые, со сводчатыми потолками. Проходы узкие. Когда-то большие комнаты были переделаны в маленькие кабинеты. Двери в комнаты были все закрыты на замок. Мы нашли железную лестницу, ведущую наверх в комнату жены купца, и поднялись по ней. Звук от наших шагов по металлу гулко отражался по дворцу. Дверь в нее также была заперта. Через решетку тайной комнаты мы увидели какую-то старую инженерную технику, но людей не обнаружили. Вернувшись по винтовой лестнице вниз, подошли к тому месту, где раньше был проход в цокольный этаж, он был замурован. Обойдя все коридоры, проверив целостность стен и дверей, мы вернулись к месту, с которого начали обход, и решили выпить чаю. До утра оставалось еще несколько часов. – А в какое время возникали шумы, которые вы слышали? – спросил Краснощеков. – По-разному. Чаще около двенадцати, когда нормальные сторожа спать укладываются. – Как это, – удивился я, – вы спите во время дежурства? – А что в этом удивительного? Все сторожа спят, я же не на посту стою, как в армии. Стены здесь толстые, двери крепкие, окна зарешеченные. Попасть сюда воришке очень сложно. Я, конечно, несколько раз за ночь обхожу здание, но вы сами видели, что все целехонько и закрыто. Если бы не шум… – Не совпадал тот шум с изменением погоды? – не дал договорить Краснощеков. – Например, в то же время дул ветер или шел дождь? – Вообще-то могло такое быть. – Егор Степанович задумался. – Вы хотите сказать, что шум мог возникать из-за сквозняков? – В том числе и из-за этого. Акустика в здании очень хорошая, и звук может распространяться хоть откуда, концентрируясь возле вашего рабочего места. Например, кто-нибудь из сотрудников мог оставить открытой форточку, которая под порывами ветра могла скрипеть, напоминая вздохи старика или… Неожиданно наверху мы услышали шум, напоминающий покашливание взрослого мужчины. Даже понимая, что я не один, я все равно почувствовал страх. Мы молча переглянулись. Краснощеков устремился в сторону звука, включив фонарь, мы за ним. Вбежав по лестнице, мы, к своему удивлению, увидели слегка приоткрытую дверь круглой комнаты, где обнаружили старый кассетный магнитофон, который издавал эти звуки. Рядом с ним стоял подросток. Он не успел ничего сообразить, как Краснощеков схватил его за руки и надел наручники. В это время из магнитофона послышались шаги, и вдруг мы увидели, что перед нами не ребенок, а женщина лет тридцати, маленького роста, с короткой стрижкой. – Кто вы и что здесь делаете? – сурово спросил ее Краснощеков. Она посмотрела на него, на меня, на Никиту и неожиданно громко рассмеялась. Женщина была пьяна. – А кто вы такие? – Она разглядывала нас, ничуть не смущаясь. – Из полиции? – Нет, – ответил Краснощеков, – мы частные детективы и хотели бы узнать, зачем вы пугаете сторожей? Кто вам помогает в этом? Она опять рассмеялась. – Хорошо, раз я попалась, расскажу вам правду. Но вы обещаете после этого меня отпустить? – Она посмотрела на Краснощекова, тот кивнул. – Тогда снимите наручники, и давайте спустимся вниз, это помещение не располагает к откровенному разговору. – Мы присели возле стола Егора Степановича. – Моя фамилия Скрежет, но это по мужу. Когда произошла революция, мои прабабушка и прадедушка проживали в этом доме. Прадедушка работал у купца приказчиком. После январской революции в семнадцатом году купец с семьей уехал в Москву, а моих предков попросил присмотреть за домом. В октябре того же года в доме собрались делегаты первого Общесибирского съезда Советов. Говорят, что тот съезд принял решение совершить социалистическую революцию в Сибири. На стене Дворца, наверное, видели мемориальную доску? Потом вернулся хозяин. – Так это он разрешил собраться делегатам у него в доме? – удивился я. – Нет конечно! Он ничего не знал. Брат моего прадеда, тогда студент, увлекся революцией, он и уговорил предка позволить в доме собраться с друзьями. Прадед даже и не догадывался о том, что там на самом деле будет происходить. Так вот, когда вернулся купец, он стал помогать Колчаку, а когда того арестовали, быстро собрался и увез с собой все ценное за границу. i_009.jpg – А вы уверены, что он все увез? – опять перебил я. – Ведь тогда время было непростое. Шла Гражданская война. – Я была уверена, пока случайно не узнала про тайные подземные ходы. Прадедушка умер давно, я его даже не помню. А дед стал партийным работником, его жизнь побросала по свету. Он переехал к нам жить недавно, когда умерла бабушка. Я и не знала, что наша семья имела какое-то отношение ко Дворцу пионеров и купцу Второву. Старое же поколение было напугано репрессиями, все молчали. Только сейчас многое вскрывается. Мне дедушка и рассказал про Второва. И про тайные хранилища. Тогда я подумала – чем черт не шутит. А вдруг что-то осталось? Тут еще старые ямы стали находить поблизости. И я решилась! Но чтобы найти вход в хранилище, надо было нейтрализовать сторожей. Я придумала привидения, чтобы вахтеры сидели на месте, пока я обследую здание. – Она засмеялась. – Они, как маленькие, дрожали. Закроются в своей каптерке и сидят до утра. Правда, этот сторож оказался упертым, все пытался меня найти, но про комнату наверху не знал. – А как вы узнали про комнату? – От дедушки. Он про больную жену купца мне рассказывал и как она смотрела на гостей сверху. Но найти вход в подземелье сложно. Дом сильно переделали: пол и стены обложили мрамором, появился зимний сад, которого раньше не было, стало больше комнат. Я специально устроилась уборщицей и днем почти во всех кабинетах побывала. Сегодня я решила попасть в подвал. Но не там, где замуровали вход по винтовой лестнице, а в другом месте, где металлическая решетка стоит. Через эту дверь сантехники ходят, в подвале трубы расположены. Вот там, по моим расчетам, и имеется проход в подземелье. – А что, может быть! – вмешался в разговор Егор Степанович. – Где-то там мы с друзьями и лазали. – А сейчас-то вы как оказались в здании? Двери закрыты, не через крышу же? – спросил Краснощеков. Женщина засмеялась. – Зачем через крышу, я ведь уборщица. В той комнате, где меня нашли, я храню свой инвентарь. Про нее сторожа не знают, зато я видела, что они делают и где находятся. Я просто задерживалась на работе до утра, и все. – Вы смелая женщина! – восхитился Краснощеков. – А что, вам помочь некому? В таком деле лучше с помощником. – Нет уж. Мой муж, если бы узнал, чем я занимаюсь, давно бы всем рассказал. Он часто выпивает и любит поговорить, а в этом деле язык за зубами надо держать. Сподвиг меня на действия приезд внука купца Второва. Слышали, наверное, он недавно из Англии приезжал в Иркутск и осматривал здание. В газетах еще писали, что он такой молодец, что не предъявил претензий на свой дом и восхищался, что его передали детям. Но я в эту байку не поверила. Я думаю, он приезжал убедиться, что дом стоит и, значит, сохранились запрятанные его дедом сокровища. – А что, – поддержал я, – в этом есть логика. Ведь дома и магазины у купца были во многих городах, а его потомок приехал именно в Иркутск. – И вдруг меня осенило! – А не идет ли здесь речь о пропавшем золоте Колчака? Мы все переглянулись. Мое предположение никого не оставило равнодушным. – А я-то думала, что он ищет? – возбужденно сказала незнакомка. – Значит, не зря приезжал! – Может, чайку попьем? – предложил Егор Степанович. Некоторое время мы молча пили чай, каждый думая о своем. Получалось так, что, когда состав с золотом революционеры отобрали у Колчака, они были вынуждены его разделить на части, чтобы спрятать. Про городские пещеры, наверное, мало кто тогда знал, иначе бы о них узнали и мы, но информация или была утеряна, или кем-то сознательно скрывалась. Учитывая, что купец был знаком с Колчаком, он мог взять на хранение часть золотого запаса еще тогда, когда армия базировалась в Иркутске. Не было ведь смысла все имущество освободительной армии возить с собой. Тем более что на завоеванных территориях Колчак оставлял администрацию, которая организовывала функционирование тылов армии. Дом купца был расположен недалеко от городской управы. А что, если был проход между городской управой и домом купца? Между ними как раз располагалась теперешняя одиннадцатая школа, где недавно нашли большую комнату со ступенями и спешно зарыли. Но почему они поторопились ее засыпать? Странная позиция ЦСАН – организации, которая сама когда-то описала все старые дома в центре Иркутска и добилась их включения в реестр охраняемых памятников архитектуры. Дома разрушались, на их ремонт денег не выделяли, но и переделывать или заводить в дом канализацию и водопровод не давали. А может, ЦСАН был создан для других целей, чтобы сокрыть тайну подземных ходов? Нет, это уже попахивает бредом. – Что теперь мы будем делать? – спросила женщина. – Вы правы, – она посмотрела на Краснощекова, – мне трудно одной найти подземные хранилища, а с сегодняшнего дня стало совсем невозможным, потому что про меня узнали вы. Мне кажется, раз нас ситуация свела вместе, мы можем продолжить поиски сообща. Или вообще отказаться от сокровищ. Но ведь это глупо?! – А что, – заговорил Егор Степанович, – мы ведь не у государства воруем! – Глаза его загорелись. – Мы еще мальчишками хотели клад здесь найти. Я бы с удовольствием. Правда, возраст не тот. – Да тот, тот! – обрадовалась поддержке сторожа незнакомка. – Вам-то не обязательно лазить с нами, если вход найдем. Достаточно и того, что с вашей помощью мы сможем безбоязненно обследовать здание. – Это, конечно, так, – задумчиво заговорил сторож, – но это будет не просто, ведь и я подконтрольный. – Не набивайте себе цену! – возмутилась женщина. – Ничего сложного. И не переживайте, никто вас обманывать не собирается, если найдем что-то, то и вас позовем, все поровну разделим. – Она внимательно посмотрела на нас, видимо, прикидывая нашу возможную реакцию в случае находки. – Я уверен, что здесь собрались честные люди, – сказал Краснощеков. – Иначе многое бы мы вообще сейчас не узнали. Скажу сразу, меня очень заинтересовала информация о подземных ходах в Иркутске, поэтому мне не так важно, найдем мы клад или нет. Интереснее установить, кто мог построить такое количество потайных тоннелей и зачем. Но если мы найдем клад, то я буду претендовать на долю не бо́льшую, чем у всех остальных. – Вот это правильно! – обрадовалась женщина. – Меня зовут Антониной Михайловной. Лучше зовите Тоней, так проще. – А меня зовут Владимир Федорович, – представился я. – Никита! Красовский Никита. – Краснощеков, Алексей. – Он протянул руку незнакомке, она заулыбалась и крепко пожала ее. – Егор Степанович! – серьезно сказал сторож. – Вот и познакомились, – весело сказал Краснощеков. – Я думаю, мы должны отдохнуть. Предлагаю встретиться послезавтра у нас в офисе на улице Горького. Нам с Владимиром Федоровичем надо поискать информацию. Кстати, – он посмотрел на Антонину, – у вашего деда не сохранилось каких-нибудь записей или чертежей о доме Второва? Можно с ним встретиться? – К сожалению, он недавно умер. Но я пороюсь в его вещах. Странно, сама я об этом как-то не подумала. Глава 3 Мы с Краснощековым договорились поискать в архивах и библиотеках сведения о подземных ходах. Естественно, распределились мы традиционно, он, как всегда, пошел в архив. В офис мы вместе с Никитой пришли пораньше, чтобы обменяться информацией.