— А как? Там же вон, — я кивнул на директрису на крыльце, продолжающую вдохновенно вещать про наше счастливое детство. — Можно через запасной вход, или через спортзал. В спортзале точно открыто, я видел. Я колебался. С одной стороны, не хотелось вестись на провокацию и шагать прямиком в засаду, но с другой — уж лучше сразу выяснить, кто тут такие засады устраивает. Подраться, конечно, придётся, но лучше уж сразу закрыть вопрос. — Ладно, давай, — наконец решился я и стал потихоньку выдавливаться в задние ряды. Это не составило труда, и через минуту мы уже поворачивали за угол школьного здания. Бросив взгляд назад, я увидел, что остролицая девочка смотрит нам вслед. Боковая дверь действительно была открыта, и вела прямо в спортзал, пустой и светлый. Значит, засада в раздевалке. Мы пересекли зал бодрой рысью, миновали раздевалки и застеклённый переход, и вышли на боковую лестницу. Я чутко прислушивался, но никаких посторонних звуков уловить не мог, школа была пустынна. По лестнице мы поднялись до второго этажа, хотя она вела выше, и вырулили в коридор. Да мы же уже у директорской приёмной — я узнал место. И никакой засады. — Стой, — притормозил я, и протянул пацану руку, — Иван Белов. — Бочкарёв Максим, — ответил он на пожатие. Я невольно улыбнулся — фамилия дивно ему шла. Он понял причину улыбки и насупился. — Вот приёмная, птица там. Я встал на цыпочки, заглянув через стеклянную верхушку двери. — Вроде никого. Заходим. Действительно, птица была здесь — раскинув крылья, она занимала половину приёмной, и стояла, загораживая проход к ряду стульев у стены. — Тайник должен быть в голове, — дрожащим шёпотом сказал Максим. Глаза его возбуждённо блестели. Его волнение передалось и мне, хотя ни в какой тайник, я, понятно, не верил. Мы принялись ощупывать птицу, нажимали ей на глаза, на клюв, на лапы, в общем, на всё подряд. — Что вы делаете! — раздался от двери громкий голос. Мы с Максимом так и подпрыгнули, с ужасом уставившись друг на друга. Ну конечно — в приёмную заглядывала та самая остроносая девочка. — Савостикова! — простонал Максим. — Что ты тут делаешь? — Нет, это что вы тут делаете? — грозно нахмурилась Савостикова. — Разумеется, ищем клад, — спокойно сказал я. — То есть сперва, конечно, тайник, а вот потом уже и клад. Макс возмущённо взглянул на меня. — В директорском кабинете? Думаете, я совсем идиотка? — Не знаю, мы ведь совсем не знакомы, — начал я заговаривать ей зубы, но Макс меня перебил. — Не в кабинете, а в приёмной, это раз. А два — ты, Савостикова, дохлая шпионка! Пошли отсюда, — кивнул он мне, — всё равно тут ничего нет. — Почему это я дохлая? — завопила Савостикова, уперев руки в боки и этим перегораживая нам выход. В коридоре послышался приближающийся шум. — То есть против шпионки ты не возражаешь? — усмехнулся он ей в лицо. — Мотаем, сюда идут! Топот и разговоры звучали уже совсем близко. — Не успели, — зло зашипел Макс. — Всё из-за тебя! Он пихнул нас к дверце в стене напротив входа в кабинет, к счастью, она была не заперта. Там оказалось маленькое помещение, наверно, раздевалка, по крайней мере тут стоял стул и ростовая вешалка с рогами. В приёмную вошли люди, Макс захлопнул дверцу в последний момент. Мы оказались в темноте. — Лидочка, сделай нам с Василь Васильевичем чаю, — раздался слащавый голос директрисы. — Или вы предпочитаете кофе, Василий Васильевич? — Чай, пожалуйста, — отозвался чей-то бас. — Ого, каков орёл! — Ах, это нам сегодня прислали, я даже не поняла кто. Пришлось пока сюда поставить. — Знатная вещица, — похвалил Василь Васильевич. — Прямо как… Он вдруг оборвал предложение. — Прямо как что? — заинтересовалась директор. — Да так, — невнятно пробурчал он. Послышалось звяканье посуды. — Прошу в мой кабинет. Макс ткнул меня в бок. — Спорим, он тоже про тайник подумал? — с непонятным торжеством прошептал он. Но мне уже было не до тайников. — Какого чёрта мы стали прятаться? Надо было наплести чего-нибудь! — сердито зашептал я. Савостикова тихо заскулила. — Тихо ты, секретарша возвращается, — оповестил прильнувший к щёлочке Макс. Боже, за что мне это всё! Положение — глупее не придумаешь, и что делать непонятно. Сколько нам тут сидеть, до вечера? Эх, был бы сотовый, можно было бы выманить их звонком. — Как зовут секретаршу? — тихонько спросил я у Макса. Он, судя по движению воздуха, пожал плечами. Ответила Савостикова. — Лидия Степановна её зовут, а что? — Надо выходить, вот что. — Не вздумай! — зашипел Макс. — Да я один выйду, отвлеку их, и вы выскользнете. — Не надо! — хором отказались они. Во дебилы-то. — А вы что предлагаете? — Рогачёва пойдёт мужика провожать, тогда и выйдем. Савостикова заспорила. — А если они там три часа просидят? У нас классный час сейчас, между прочим. Но из приёмной уже снова слышались голоса — мужик прощался, и директор действительно пошла его провожать до выхода из школы. — Может, и Лидочка упрётся? — жалобно хныкнула Савостикова. — Или директор припрётся, — возразил я. — Выходим! Секретарша при нашем появлении усмехнулась. — А я-то думаю, кто там шуршит? А это седьмой «б»! — Уже восьмой, — пискнула Савостикова. — Мы орла смотрели, — покаянным тоном загундосил Максим. — Извините нас, пожалуйста, — добавил я. — Выметайтесь, — махнула рукой Лидия Степановна. И мы вымелись. — Ура, пронесло! — весело заорал Макс в коридоре. — Действительно, удачно получилось, — Савостикова радовалась сдержанней. Я брёл за новыми одноклассниками, и повода для радости не видел вообще — вляпались на пустом месте, и героически преодолели непонятно что. Мы подошли к кабинету вовремя, классный час ещё не успел начаться. — Ну наконец-то все в сборе! — с едва заметным неудовольствием воскликнула классная. — Садитесь! Макс и Савостикова двинулись, видимо, на свои прошлогодние места, я остался стоять у доски, с любопытством оглядываясь. Класс был необычным — парты были рассчитаны на троих человек, были слегка закругленные, и стояли при этом не рядами, а полукружьями, беря в подкову учительский стол. На стенах висели портреты писателей. Ясно, классная ведёт русский и литературу.