— Интернет для писателя не годится. — И он начинает рассуждать о каких-то характерных черточках, о том, что рассказ, как и дьявол, должен раскрываться в деталях. Но она его не слышит и рассматривает пейзаж: ничего другого кроме движущихся красок. Как долго она, собственно говоря, не была на Борнхольме? Спокойная жизнь на Кристиансё ей полностью подходит. Это для нее — мини-вселенная, в которой есть все. Она делает глубокий вдох и пытается расслабиться. Пусть все пройдет. Все ее тело напряжено с того самого момента, когда этот странный мужчина ворвался к ней в кафе. Почему это оказывает на нее такое сильное воздействие? Когда они подъезжают к полицейскому участку, Йоахим паркуется перед этим мрачным двухэтажным домом. Самое безобразное место на Борнхольме, по мнению Луизы. Здание почти полностью скрывают вьющиеся растения, напоминающие плющ. Но они только пытаются скрыть правду: в этом месте живет не красота, а, наоборот, уродство, насилие, пьянство, несчастные случаи и проблемы. Полицейский автомобиль уже стоит на парковке. Луиза с Йоахимом продолжают сидеть в своем «вольво», пока полицейские заходят в участок с задержанным мужчиной. Йоахим кладет руку ей на бедро и слегка сжимает: — Это ненадолго. * * * Зайдя внутрь, они оказываются перед длинной неудобной стойкой, за которой стоит молодой человек, почти мальчик, явно перестаравшийся с гелем для волос. Он вопросительно смотрит, но, прежде чем они успевают что-то сказать, навстречу им выходят двое полицейских. Один из них — молодой, приезжавший за задержанным, — представляется снова, будто они страдают старческой забывчивостью. Но Йоахим помнит: его зовут Мортен Раск. Второй полицейский — низенькая женщина с совершенно гладкими коричневыми волосами, связанными в пучок, и таким кривым носом, что не пялиться на него просто невозможно. Она протягивает руку и сначала приветствует Йоахима, а затем Луизу. — Ибен, — представляется она и продолжает: — Для начала мы бы хотели поговорить с каждым из вас отдельно. Поэтому прошу вас следовать за мной. Йоахим быстро глянул на Луизу. — Я останусь с ней. — Мой коллега займется фру, пока мы будем беседовать. — Иди, — вздыхает Луиза. — Давай уже потерпим, чтобы скорее вернуться домой. Женщина-полицейский стоит в коридоре и ждет, открыв дверь и ожидающе поглядывая на него. Йоахим пожимает плечами, поглаживает Луизу по руке и улыбается ей. Потом поворачивается и уходит. Дверь за ними закрывается, и перед Луизой остается пустой коридор. Шесть дверей, по три с каждой стороны, сосчитала она. Интересно знать, за которой из них окажется она сама. Вот энергичной, пружинистой походкой идет Мортен. Останавливается перед одной из дверей, где крупными яркими буквами написано: «Кабинет для допросов № 2». Для допросов. Такое жесткое слово. Но наверняка это всего лишь свободное помещение. А тот странный мужчина, вероятно, сидит в «Кабинете для допросов № 1»? Она заходит за Мортеном в помещение — оно просторнее, чем она предполагала. В нем два больших окна с широкими подоконниками. Видимо, помещение выходит на северную сторону, и поэтому там не очень-то светло. Посреди кабинета стоит стол с двумя стульями с каждой стороны. А больше здесь ничего нет. Мортен Раск отставляет стул с одной стороны стола и приглашает ее сесть, а сам он располагается с противоположной стороны стола прямо перед ней. Он кладет на стол перед Луизой фотографию. Лето. На террасе перед роскошным белым домом собралась семья. На столе стоят флажки: похоже, это чей-то день рождения. Посредине сидит пожилая элегантная женщина с маленькой светловолосой девочкой на коленях. Обе они улыбаются фотографу. Рядом сидит темноволосый мальчик чуть постарше, отвернувшийся в другую сторону. Сзади к ним подходит женщина с подносом, на котором стоят фарфоровые чашки, составленные одна на одну, серебристый кофейник и молочник. Рисунок на фарфоре виден четко, до мельчайших деталей: и волнистые бороздки, и нежно-голубой цветочный орнамент. Заметны ухоженные руки женщины. Взгляд Луизы задержался на кольце с большим камнем (бирюза?) и еще одном узком золотом кольце под ним. Она рассматривает всю женщину целиком. У нее уложены волосы, на ней летнее платье цвета слоновой кости, прошитое золотыми нитками. На платье тонкие ремешки, опоясывающие, но не стягивающие фигуру. — Вы можете рассказать, кто изображен на этом снимке? — Я не знаю этих людей. — А эту женщину вы тоже не узнаете? — Полицейский ведет указательным пальцем над фотографией, останавливаясь на даме с подносом. Стройная женщина с красивыми формами, светловолосая, голубоглазая с полными губами? Смотреть на нее Луизе тяжело. Трудно сосредоточиться. Она пытается понять: почему же ей так сложно на нее смотреть? — Я раньше никого из них не видела. — Вы же прекрасно замечаете сходство? — Возможно. — Это вы? — Нет, я раньше никого из них не видела, я же говорила вам. Мне не знакомо это место, и я никогда прежде не видела этот дом. — Но ведь вы же похожи друг на друга? — Да, вполне возможно. — Откуда такое сходство? — Понятия не имею. — У вас есть сестра-близнец? — У меня нет ни братьев, ни сестер. — Хорошо. Единокровная сестра? — Никаких братьев и сестер, я же вам уже сказала. — Вы уверены? — Что вы хотите этим сказать? Конечно, я уверена. Полицейский откидывается на спинку стула, закладывает руки за голову и внимательно смотрит на нее. От его пристального взгляда Луизе становится не по себе. — Сколько вам лет, фру Луиза? — Сорок один. — Значит, вы родились в… — Семьдесят четвертом. Он распрямляется, закидывает ногу на ногу: — Расскажите мне что-нибудь о своей семье. — Зачем? Он опять указывает на женщину на фотографии, и на этот раз его палец не зависает, а тыкает прямо в нее. От этого Луизе становится не по себе, и она не может понять, что же, собственно, с ней происходит. — Женщину зовут Елена Сёдерберг. Это вы? — Нет, я же уже говорила. — Тогда расскажите мне, кто вы. — Я — Луиза Андерсен, вы ведь это уже знаете. А в чем дело? — Кто ваш отец, Луиза? Почему вы так уверены, что у вас нет сестры? Единокровной сестры, с которой вы не знакомы, — откуда вы это знаете? — В чем, собственно, дело? Почему вы говорите со мной так, словно в чем-то меня подозреваете? — Почему вы не хотите рассказать мне о своей семье? Луиза хватает ртом воздух, все завертелось у нее перед глазами, ей становится тошно. Проклятая головная боль. Когда это началось? Сегодня утром? Или со вчерашнего дня? — Хорошо, давайте зайдем с другой стороны. Вы приехали на остров три года тому назад. Расскажите мне, что вы делали до этого? — Ничего особенного. Я путешествовала, — отвечает Луиза. Снова у нее болит голова, теперь где-то спереди. Возможно, она заболевает? — Путешествовали? — Да, путешествовала, — говорит она раздраженно. — Чем вы занимались? — Я… да ничем особенным. Работала в различных кафе, переезжала из города в город, — повторяет Луиза. — Я не слишком хорошо помню свои путешествия, да и детский дом тоже. Ей пришлось забыть все это, когда она приехала на остров, — чтобы жить настоящим. Это ведь не запрещено. — Луиза? — Да? — Вы можете назвать мне какое-нибудь место, где вы раньше работали? Тогда, возможно, я смогу связаться с ними… Полицейский роется в своих бумагах, его голос куда-то пропадает; Луиза уже не в состоянии воспринимать этот голос. Как и сухие звуки листаемых документов, которые шелестят друг о друга, переворачиваемые шершавой кожей на его указательном пальце. Она смотрит на этот палец, как загипнотизированная, ей становится тошно, глаза закрываются. Все помещение раскачивается, двигается, как при поездке из Кристиансё в Гудйем, она все еще чувствует, как катер качается у нее под ногами. Темнота. Она снова поспешно открывает глаза. Ей не хочется, чтобы ее затянуло туда. А Мортен все листает, на лбу у него появилась морщина. Что он там выискивает? По крайней мере, он больше не глядит на нее обвиняюще. Она снова пристально рассматривает женщину в светлом летнем платье, дом, пожилую женщину, детей. И опять ничего не узнает. 6 Сначала в свой кабинет заходит полицейская. Это вытянутое помещение с письменным столом и креслом на колесиках, расположенными в самом его конце. У стены, напротив двери, стоит маленький круглый журнальный столик и два деревянных стула с красной обивкой. На столе виднеется большая табличка с надписью. Ибен Х. Хансен. Йоахим садится на один из стульев. Что может означать эта «Х»? Еще раз Хансен? Йоахим представляет себе это имя так: Ибен Хансен Хансен. Воображение уже работает дальше, как обычно: он представляет себе, что у обоих родителей была фамилия Хансен, но они не смогли прийти к согласию, чью фамилию должна взять их дочь Ибен. Смешная история. Он пытается сосредоточиться на событиях, происходящих в настоящий момент. Стул, на котором он сейчас сидит, жесткий, хотя и обит тканью, и неудобный. Ибен Хансен Хансен поворачивает свое кресло на колесиках и усаживается в него. Она сидит, широко расставив ноги, упираясь локтями в колени и нагнувшись к нему с дружелюбным выражением лица. — У нас есть к вам несколько вопросов относительно вас и Луизы.