Николай Хауг неестественно хохотнул, пожимая плечами. — Отчаянный вы человек, инспектор, но в данный момент я бы не хотел оказаться на вашем месте. Правда. Глава 24 Сара закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной. Пристройка имела площадь приблизительно двадцать квадратных метров, в ней имелись кровать, совсем крохотная ванная комната и рабочий стол, на котором гордо возвышались компьютер и принтер, еще пахнувшие свежераспакованным пластиком. Два офицера быстро справились с поставленной задачей. Даже позаботились о том, чтобы принести чайник и пакетики чая, а также включить обогреватель, тепло которого Сара оценила сегодня больше, чем когда бы то ни было. Она включила компьютер и, пока он загружался, заварила себе пакетик зеленого чая с жасмином. — Ну давай! Шевелись! — поторопила она компьютер, на экране которого один за другим медленно менялись логотипы. Держа палец на мышке, она кликнула, вызывая Гугл, в ту секунду, когда компьютер изготовился к работе. Она ловко набрала в строке поисковика имена Этта, Людмила и Ада, надеясь обнаружить очевидную связь между ними, которая позволила бы ей установить личности этих людей и спасти их. Но сколько бы она ни искала, нашлись только советы по макияжу испанской телеведущей по имени Людмила, сайт о женских именах, оканчивающихся на «а», агентство знакомств под названием «Ада» и реклама американской транспортной компании «Этта». И во всех случаях ни один сайт не показывал связи между тремя именами. — Проклятье! — процедила Сара сквозь зубы. Прижав покрытые ссадинами руки к искаженному от усталости лицу, она попыталась успокоиться. Звуковой сигнал сообщил ей о поступлении электронного письма от помощницы Катрины Хагебак. Как и было обещано, она прислала ежедневники премьер-министра за последние четыре года. Едва Сара начала их открывать, в дверь вошли мужчина и женщина в форменных полицейских парках. Это были новые эксперты по информатике, присланные из Осло, чтобы провести анализ жесткого диска ноутбука, найденного Сарой в гроте. Эксперты сообщили, что работают здесь же, в управлении. После их ухода Сара подумала, что разговаривала с ними излишне торопливо. Это было совсем не в ее привычках. Ей надо успокоиться. Она села за рабочий стол, отпила глоток чаю и открыла на мониторе окно, где появилось расписание премьер-министра. Затем разложила на столе несколько листков бумаги: прежде, чем искать новую информацию, следовало проанализировать данные, которыми она уже располагала. Это дело более чем какое бы то ни было другое выходило за пределы ее понимания и грозило поглотить своей непостижимостью. Тем более что недостаток сна мог сыграть с ней злую шутку. Она стала заносить на лист уже добытые сведения, вроде протоколов допросов близких премьер-министра, возможного выхода из комы ее отца, результатов анализов ДНК в аптеке и в гроте, содержимого жесткого диска спрятанного в пещере ноутбука и, наконец, связи расследуемого убийства со скелетом из древней могилы под номером 3666. На другой листок она выписала главные вопросы, на которые должна была ответить. Почему убили Катрину Хагебак? Почему премьер-министр пыталась скрыть личность своего убийцы? Чем она занималась в потайной пещере под домом? Что означают три имени на скульптуре, найденной в гроте: Этта, 10 декабря 2018, Ада, 11 декабря 2018, Людмила 12 декабря 2018. Этта, возможно, был псевдоним Катрины, если основываться на татуировке между пальцами ее ног. А два остальных? О ком идет речь? Какова их связь с премьер-министром? Что они готовили на ближайшие дни? И главное: как их найти? Сара не знала ни где, ни как искать ответы на эти вопросы. Оставался один, последний, для разгадки которого имелась маленькая надежда: почему убийца выбрал именно 6 декабря, чтобы убить Катрину Хагебак? Она открыла файл, переданный помощницей премьер-министра Ким Норвик, и начала с того, что просмотрела мероприятия, намеченные на 6 декабря 2018 года. День был не очень насыщенным: на 8.15 был запланирован прием министра образования, на 10 часов — встреча с представителем профсоюза работников автомобилестроительной промышленности. В 15 часов она должна была присутствовать в Центре временного размещения беженцев на лекции по воспитанию у мигрантов уважения к женщинам, а в 17 часов ее ждали на церемонии вручения ордена Святого Олафа епископу норвежской церкви. Сара не заметила ничего выдающегося или особенно оригинального и стала проверять распорядок дня убитой на 6 декабря предыдущих лет. 6 декабря 2015 года выпало на воскресенье, однако Катрина Хагебак начала день с заседания кризисного комитета по вопросу падения цен на нефть, затем приняла министра юстиции, чтобы подвести с ним итоги процесса по делу Андерса Брейвика, а закончила свой день визитом в мемориал Вардё. Что выглядело логичным, если исходить из принципа, что она приезжала сюда каждые выходные. 6 декабря 2016 года состоялись экстренное совещание с министром внутренних дел по вопросу наводнений на юге страны, встреча с членами Ассоциации защитников волков, а в конце дня — совещание на тему положения женщин в армии. 6 декабря 2017 года Катрина Хагебак участвовала в открытии после реставрации памятника Мадам Фелле в Бергене, затем последовала встреча с членами Ассоциации норвежских рыбаков, а после — отбытие с двухдневным визитом в Берлин. Сара со стоном помассировала виски. Между программами этого дня разных лет не было ни единого общего пункта. Либо, как вариант, она его, этот пункт, не заметила, и это беспокоило ее сильнее всего. Сара чувствовала, что ее мозг работает не так быстро и не так ясно, как хотелось бы, и что кто-то другой, находящийся в лучшей форме и более проницательный, чем она, возможно, заметил бы очевидные совпадения. Она потянулась к чашке с чаем, но ручка выскользнула у нее из пальцев. Горячая жидкость залила паркет, а чашка разлетелась на куски. Сара нагнулась, чтобы собрать осколки, но у нее закружилась голова. Она замерла, дожидаясь, когда пройдет недомогание, а потом снова заняла место за столом. Силы ее были на пределе. Надо было поспать. Но тем не менее она хотела узнать, понять, найти. От экрана монитора болели глаза, строчки сливались. Она попыталась собраться и, без особой уверенности, отметила два мероприятия Катрины Хагебак, значения которых не поняла: мемориал в Вардё 6 декабря 2015 года и памятник Мадам Фелле в 2017 году. Она поставила рядом с ними большой вопросительный знак и отложила на потом поиски в Интернете сведений, что это за мемориал и статуя. А пока ей было совершенно необходимо знать, что у премьер-министра было намечено на 10 декабря этого года. Она кликнула нужную страничку. В ежедневнике значилось, что этот день премьер-министр намеревалась посвятить посещению знаменитого университета Осло, где собиралась произнести речь. Тема выступления указана не была. Не теряя времени, Сара связалась с университетом и через десять минут добилась, чтобы ее соединили с лицом, ответственным за организацию мероприятия; лицо пояснило, что премьер-министр держала тему своего выступления в секрете. Сара была уверена, что наткнулась на центральный пункт своего расследования. Она связалась с Ким Норвик, и та ей ответила, что премьер-министр окружила это свое выступление такой таинственностью, что даже она, ее личный помощник, не знала, о чем Катрина собиралась говорить. Она добавила, что премьер-министр прямо потребовала, чтобы это мероприятие ни в коем случае не было отменено или перенесено. Сара была убеждена, что текст намеченной речи был в ноутбуке, найденном в гроте. Что же такого важного собиралась сказать Катрина? Только бы специалисты по информатике порадовали ее хорошим известием! Ким Норвик собиралась добавить что-то еще, но Сара перебила ее: — Я смотрю ее расписание на 11 и 12 декабря и вижу визит в Данию на вторник и другой, в Великобританию, на среду. Относительно этих поездок существовала такая же инструкция? — Нет. Между прочим, Катрине не очень хотелось совершать эти две поездки. Намеченную на вторник встречу Северного совета министров в Копенгагене она назвала скукотищей, а встречу с британским премьером по вопросу Брексита — бесполезной. Разочарованная, Сара поблагодарила Ким Норвик. — Еще один момент, инспектор… Я не знаю, о чем собиралась говорить мадам Хагебак. Зато я помню, что примерно недели три назад она мне сказала, что, начиная с 10 декабря, произойдет нечто важное. Что она и еще два человека, хорошо ей знакомые, обнародуют открытия, которые изменят мир, и что надо готовиться к перевороту в истории цивилизации. — Почему вы не сообщили мне этого раньше? — Потому что в тот вечер, когда мадам Хагебак сказала мне это, она была какая-то странная, а на следующий день заставила меня поклясться в том, что ничего об этом не скажу, даже если с ней что-то случится. Но… — Она сказала именно этими словами? — Да. И, если уж говорить всё, меня впервые напугал ее взгляд, как будто она стала совсем другим человеком, не таким, каким была прежде. «Что же такое важное готовила Катрина Хагебак? И с кем?» — вновь спросила себя Сара. — Может быть, есть что-то еще, что вы должны были сказать мне раньше, Ким? — Нет, мадам… разве только, что мне страшно. «И, возможно, не напрасно», — подумала Сара, прежде чем ответить: — Мужайтесь. И положила трубку. Значит, на момент смерти Катрины Хагебак готовилось нечто важное. Нечто масштабное, требовавшее участия других людей, которые были ей близки. Ада и Людмила? А если убийство совершила одна из них? Возможно, поэтому Катрина так старательно уничтожала улики, которые позволили бы быстро найти ее убийцу. Несмотря на боль, премьер-министр старалась сделать все, чтобы дело, которое она защищала вместе со своими союзниками, осталось тайной для полиции. Предположение несколько надуманное, но не абсурдное, решила Сара. Особенно с учетом странностей этого дела и тайны, окружающей вовлеченных в него лиц. Глава 25 В 22.38, одетая в рабочий белый халат, она встала и приоткрыла дверь своего кабинета. Коридор Института истории наук был пуст. В этот час все сотрудники уже были дома. С легким уколом в сердце она представила себе встречи мужей, жен и детей в этих уютных домах, уже украшенных к Рождеству. Она никогда не жалела ни о выборе одиночества, сделанном двадцать лет назад, ни о договоре, который управлял каждой минутой ее жизни. Но до самой своей смерти она будет жить с привкусом горечи от того, что не познала ту жизнь, о которой мечтала маленькой девочкой. Что будет ничтожно малой жертвой в глазах истории. Она несколько раз без перерыва моргнула, как делала всегда, когда нервничала, потом закрыла дверь, на которой висела табличка «Дирекция департамента палеобиологии», и заперлась на ключ. Опустив ламели жалюзи, чтобы укрыться от любопытных взглядов, она снова заняла место за широким рабочим столом. Компьютер находился в спящем режиме, и она увидела на экране монитора собственное отражение. Нервное напряжение еще сильнее искажало черты ее лица, и без того испорченного нависающим на глаз правым веком. Этот недостаток, придававший ей сходство со старой боксершей, много раз позволял утверждать свою власть над теми, кто видел в ней лишь яркую женщину с волнующим шармом. Она подвигала мышкой, чтобы компьютер проснулся, и открыла частный мессенджер. Пока машина готовила шифрованное соединение, она рассматривала висящие на стене десять больших фотографий мужчин и женщин, казалось, следивших за нею. Резкий звук сообщил ей, что соединение установлено. На черном экране белый курсор мигал рядом с простым именем: Ада. Она подняла выше по руке изящный браслет в форме змеи, чтобы начать печатать на клавиатуре, но не закончила движения. Быстро моргнула несколько раз и вытерла влажные ладони о бедра. Они еще не общались после убийства Катрины. Момент был важным. Очень важным. Ада: «Как ты?» Прошло несколько секунд, прежде чем в мессенджере появилось второе имя. Людмила: «Чувствую боль и гордость. Она ничего не сказала ни о Трех Разоблачениях, ни о Кружке. Иначе мы были бы уже мертвы». Ада: «Кто это сделал?» Людмила: «Не знаю, но кое-какие утечки в прессу упоминают о ритуальном убийстве. Ему известно столько же, сколько и нам, о древних корнях этой тайной битвы». Ада повернулась в своем кресле. Она услышала шаги в коридоре, дверная ручка опустилась. — Мадам? Вы еще здесь?