— Простите? Сара объяснила ему связь, увиденную ею между последними словами Катрины и тремя именами в гроте. — Мы не можем этого допустить… Действуйте быстро. И найдите виновных… или виновного, согласно вашей теории. Сара дала отбой и вернула телефон Петеру Гену. Тот повернулся к двоим офицерам. — Руководство расследованием официально поручено инспектору Геринген. С этого момента вы должны докладывать обо всем ей, — бросил он им. — Не думал, что вы на это способны, Сара, — закончил он, собираясь повернуться, чтобы уйти. «Я тоже», — подумала она, а вслух сказала: — Предоставляю вам объявить о смене руководства расследованием всей оперативной группе. И чем быстрее, тем лучше. Петер Ген вдохнул так глубоко, что его ноздри изогнулись в гримасе. Движением, похожим на нервный тик, он сорвал красно-белую корочку со своего запястья. Тонкие пленки сухой кожи упали на пол, и Сара распознала симптомы псориаза. Видя, что Сара за ним наблюдает, Петер Ген взял свою рацию и передал сообщение по общему каналу. А потом ушел, громко хлопнув дверью видеопроекторной. Стоявшие посреди комнаты офицеры Мэттс и Филип, казалось, не знали, что им делать. — В управлении получили два новых компьютера, — обратилась к ним Ингрид. — Возьмите один и установите в пристройке за управлением. Когда оба офицера покинули помещение, Сара протянула Ингрид свой телефон в качестве объяснения. На экране была интернет-страница еженедельника «Моргенбладет», в котором Кристофер должен был начать работать этим утром. Первую полосу украшало фото потайного хода, скрытого под ванной в доме Катрины Хагебак. Из угла картинки с врезанной фотографии на читателей холодно смотрела Сара. Газета озаглавила материал: «Инспектор Геринген находит тайный ход под домом убитого премьер-министра». Статья содержала лишь набор общих рассуждений вокруг этой единственной конкретной информации, но она подчеркивала эффективность работы Сары. — Фото, которое вы сделали после выхода из подземелья, — пробормотала Ингрид. — Вы предусмотрели, что… — Я не могу отдать это дело ни в чьи руки. Ингрид передавала Саре ее телефон, когда он зазвонил. Это был Кристофер. — Ну как? Тебе понравилось? — спросил он. — Спасибо. — Это они должны сказать тебе спасибо. Видела бы ты их физиономии, когда я сказал, что ты согласна устроить утечку одного снимка. Я думал, главред меня расцелует. Короче, сработало? — Йенс Берг лично позвонил мне, чтобы вернуть руководство расследованием. — Отлично. Но я удивлен, что ты решилась на это. — Я тоже… — Ты становишься честолюбивой, дело в этом? — Остановись. — Или хочешь меня сразить, раскрыв безнадежное дело? — Я это сделала потому, что… Впрочем, сейчас не время рассуждать об этом. Ты продвинулся с могилой номер 3666? — Немного. Сейчас жду звонка от одного университетского светила. Теперь уже скоро. А ты, что ты нашла в этом подземелье? — Знаешь, я думаю, что… — Что? — Нет, ничего. Перезвоню тебе позже. На счету каждая минута. — О’кей. Иди работай. Я тебя люблю. — И я тоже… Сара закончила разговор, знаком показала Ингрид, что та может идти, и набрала номер своего отдела в Осло. Она попросила, чтобы ее соединили с секретариатом Катрины Хагебак. Она попала на Ким Норвик, личную помощницу премьера. Молодая женщина была потрясена и сказала, что уже все рассказала полиции. Но Сара объяснила, что ей нужно только узнать рабочее расписание Катрины Хагебак за время ее пребывания у власти. Помощница, похоже, запаниковала. Она ответила, что ничего не знает, что ей страшно. Но по ее манере говорить Сара почувствовала, что имеет дело с собранной и аккуратной женщиной, которая сейчас просто в шоке. Ей пришлось потратить больше времени, чем было запланировано, на то, чтобы ее успокоить. Немного придя в себя, Ким Норвик снова стала собранной и аккуратной секретаршей и нашла расписания за предыдущие четыре года, которые немедленно отправила Саре. Сара покинула больницу через черный ход, чтобы не встречаться с журналистами, и прошла боковыми улочками, сделав большой крюк, обходя гостиницу. Как она и предполагала, перед зданием толпились несколько десятков журналистов. Не обращая на них внимания, Сара спросила у прохожего, где находится аптека, и уже через пять минут подлезла под ленту полицейского ограждения, обула синие бахилы и вошла в помещение. На полу валялось с десяток коробок с лекарствами, ящики шкафов были опустошены. Среди фотографировавших и замерявших место происшествия четверых экспертов в белых комбинезонах Сара узнала Геральда Мадкина, сидевшего на корточках за стойкой. Рядом с ним стояла женщина лет пятидесяти, которую Сара раньше никогда не видела. — Это кто? — спросила она. Женщина, вздрогнув, обернулась и робко произнесла: — Я… хозяйка этой аптеки. — Я попросил ее помочь нам установить, какие медикаменты могли быть похищены, — пояснил Геральд Мадкин. — И каковы результаты? — Пока что ничего не установили. Такое впечатление, что вор не нашел того, что искал. — У вас есть средства от змеиных укусов? — Да, поливалентная сыворотка. В принципе, она в обязательном порядке должна иметься в каждой аптеке, но у нас здесь нет змей. А что? — Где вы ее храните? Хозяйка аптеки взяла табурет и встала на него, чтобы дотянуться до верхнего шкафчика, который тоже был открыт. — Ой! Вот это да: моей единственной упаковки здесь нет. Как вы догадались? Геральд Мадкин вопросительно посмотрел на Сару. Она выпроводила аптекаршу и коротко рассказала эксперту о том, что произошло в гроте, а затем приказала ему как можно скорее отправиться туда — все тщательно осмотреть, измерить, взять необходимые пробы. Она будет ждать результата осмотра. — Последний вопрос, — закончила Сара. — В этой аптеке есть видеокамера наблюдения? — Да, проверили первым делом. Камеры в момент взлома работали, но… но кто-то стер последние три часа записей из компьютера, на который записываются данные. — Отпечатки пальцев? — Ищем, мадам. — В котором часу были стерты данные компьютера? Несмотря на резиновые перчатки на руках, Геральд Мадкин быстро застучал пальцами по клавиатуре. — Ровно в 5.56. Выйдя из аптеки, Сара вздрогнула. Ей показалось, что парка не так хорошо, как раньше, держит тепло. Усталость начала расслаблять ее тело. Она направилась в полицейское управление, чтобы поскорее оказаться в тепле и отдохнуть несколько минут. Она легко нашла пристройку, о которой говорила Ингрид, и взялась за ручку двери, чтобы войти в нее. — Не знаю, как вы разгребете эту кучу дерьма. — Николай Хауг, начальник местной полиции, смотрел на нее, поскребывая свою седую щетину. — Никто ничего не видел, ничего не слышал, все близкие премьер-министра имеют железобетонные алиби, которые уже проверены. Что же касается мотивов убийцы, со всей этой постановкой, желаю вам удачи, чтобы хоть что-то понять. — Вам нужно подкрепление? — Зачем? Если для того, чтобы продолжать допрашивать поголовно всех местных жителей, которые тесно или отдаленно контактировали с премьершей, то в этом нет необходимости благодаря десанту, примчавшемуся из Осло: они этим занимаются и сообщают информацию мне. Николай Хауг достал из кармана сигарету и закурил. Сара замерзла и не хотела ждать, пока он выговорится. — Знаете, инспектор, — снова заговорил начальник полиции, прищурив глаза, когда сигаретный дым попал ему в лицо. — Все эти допросы — пустышка, я в этом уверен. Парень, который это провернул, все подготовил так, чтобы не попасться на дурнину. Я почти уверен, что он не оставил свои «пальчики» или образцы ДНК ни на месте преступления, ни в аптеке. Разве что вы нашли нечто невероятное в подземелье дома. Сара открыла дверь и шагнула через порог. — Вы сами сможете судить об этом через час по моему рапорту. — Последний вопрос, инспектор. Что у вас за шрам возле глаза? Похоже на след от ожога. Сара молча окинула его взглядом, раздраженная этим вопросом, типичным для мужчины, который позволяет себе изучать тело женщины визуально, за неимением возможности исследовать его руками. Тем более что, как и все жители страны, он должен был знать ответ. — «Дело 488», пожар в клинике «Гёустад», вам это что-нибудь говорит? — Не знал, что вы были там, когда она полыхнула. — Позвольте вам ответить просто: не верю! — отрезала Сара. — А теперь, если хотите, то можете возобновить расследование «Дела 488», коль скоро в данный момент у вас нет лучших занятий.