— Это ради вашей же безопасности, — пояснила Сара. — Никто не должен видеть пароль, кроме меня. Никто. Ноутбук Катрины Хагебак я забираю с собой. Что же касается данных, загруженных в эту дешифровальную машину… Сара выключила монитор, резко выдернув силовой кабель. Компьютерщики подпрыгнули, испуганно глядя на нее. — Дайте мне диск этого компьютера, — скомандовала Сара. — Это мера безопасности. — Мадам, вы уверены, что… Сара молча посмотрела на компьютерщицу, и та подчинилась: отвинтила боковую крышку системного блока, извлекла жесткий диск и протянула его инспектору. — Хочу все выяснить до конца. Чтобы пароль был полным, к цифрам, которые я видела на экране, нужно добавить комбинацию букв, верно? — Ну да… — ответил тощий компьютерщик. — Спасибо за вашу работу, — сказала Сара, выходя из комнаты. Она в два шага преодолела коридор и вышла из управления. В голове у нее крутились цифры, высветившиеся на экране: 3666. Номер могилы в Клиффс-энд-Фарм. Сара энергичным шагом обогнула здание управления полиции, направляясь к себе в пристройку. Если Катрина выбрала первой частью пароля 3666, вполне возможно, что вторая часть как-то связана с этим числом. И единственный способ разгадать пароль — было искать эту вторую часть рядом с могилой номер 3666. Проблема заключалась в том, что, если убийца сумеет расшифровать первую часть пароля, как это сделали два специалиста по информатике, он придет к тому же выводу, что и она. Хотя он уже и без того мог знать все, что прямо или косвенно было связано с могилой номер 3666. Он убил премьер-министра в точно таких же условиях, как более двух тысяч семисот лет назад убили ту женщину. Значит, он найдет слово пароля за несколько секунд, откроет файлы, узнает настоящие имена Ады и Людмилы и ему останется только убить их, а Сара ничего не успеет сделать для их спасения. Каждая секунда была на счету, чтобы попытаться предотвратить бойню и разгадать тайну этих убийств. Сара позвонила Кристоферу и, едва тот успел ее спросить, что нового произошло, сказала: — Предупреди моих родителей, что им придется оставить у себя Симона еще на несколько дней и немедленно вылетай в Клиффс-энд-Фарм! Я присоединюсь к тебе там завтра, как только вырвусь. — Что? Но почему? — Потому что там находится ключ к расследованию. — Подожди, Сара! Я разговаривал с главным археологом, о котором тебе говорил. Ехать в Англию бессмысленно. Мы там ничего не узнаем. — Не говори мне этого… — Я не закончил. Если мы хотим узнать больше, то ехать надо не в Клиффс-энд-Фарм, а в Бейрут. Сара нахмурилась. — В Ливан? А какая тут связь с раскопками в Англии? — Послушай, это довольно сложно объяснить, но, когда у тебя имеется полная информация, это совершенно логично. — Допустим. А что мы будем делать, когда приедем туда? — Мой собеседник назвал мне имя: Нассим Шамун, ученый с факультета богословских наук в Бейруте. Именно он может нам помочь больше узнать о той женщине и причине, по которой ее казнили. Вроде как этот профессор создал целую теорию о церемониале, окружающем смерть женщины из могилы 3666. — А твой английский археолог не мог сам изложить нам эту теорию? — Как ты понимаешь, я настаивал, но он ответил, что ничего конкретного об открытиях своего коллеги не знает и что в любом случае он не хочет в это впутываться. Как будто эта тема — табу. — Странно… А с этим ливанским исследователем ты не можешь связаться по телефону? — Мой английский знакомый всегда общался с ним только по почте. — По почте? Ты хочешь сказать: писал ему письма на бумаге? — Да. Он не зарегистрирован ни в одной социальной сети, не имеет электронного адреса, а если верить справочнику, где указан только его адрес, то и домашнего телефона не имеет тоже. — Неожиданно для ученого, который должен постоянно поддерживать контакты с коллегами… — Я так понял, что Нассим Шамун боится утечки информации, и бумажная переписка кажется ему наиболее надежным способом связи. — Что же за теорию он придумал, если так боится… — вслух размышляла Сара. — Короче, встречаемся в аэропорту Бейрута через двадцать четыре часа. Дав отбой, Сара не ответила на звонок Йенса Берга, связалась с Ингрид Вик, Иоахимом Триммером и Николаем Хаугом, поручила им продолжать расследование на месте и на полицейской машине, завывавшей сиреной, помчалась в аэропорт Вардё. Глава 30 — Где настоящие мужчины? — спросил с трибуны лысый оратор лет сорока. Аудитория, разместившаяся в амфитеатре и состоящая примерно из сотни мужчин, ответила веселым шушуканьем. — Так вот, я вам отвечу: их попросили стать женщинами! На нескольких лицах появились усмешки, сопровождаемые смешками, но большинство слушателей с грустным видом закивали. — Но вы, если вы собрались сегодня здесь, то больше не хотите быть частью этой категории. Если сегодня вы здесь, то потому, что вам надоело соответствовать тому санированному образу мужественности, который день за днем вдалбливает в нас реклама! Если вы здесь, значит, устали от того, что не знаете, как себя вести в обществе, на работе, на улице, с собственными детьми, собственными женами, собственными друзьями! Участники по большей части, с серьезными лицами, подтвердили согласие кивками. Ведущий семинара под одобрительный шепот сошел с кафедры и стал ходить по сцене, размышляя вслух под внимательными взглядами присутствующих. — Так вот — все это ложь! На самом деле вы прекрасно знаете, как себя вести в каждой из этих ситуаций. Проблема в том, что вы больше не осмеливаетесь этого делать! Вот в чем состоит правда! Вы больше не смеете быть теми, кем вы себя чувствуете, кем должны быть! Вы больше не осмеливаетесь быть настоящими мужчинами! И это не может продолжаться! В амфитеатре раздались нервные аплодисменты. У многих присутствующих был смущенный вид. Некоторые грызли ногти или кивали. — И самое худшее во всем этом, — продолжил оратор, подняв палец, — что вы страдаете от невозможности быть самими собой не из трусости и не от незнания, а от избытка любезности. Как и каждый уважающий себя человек, вы стараетесь соответствовать ожиданиям других людей. Но эти ожидания становятся безумными, абсурдными, противоречивыми: будь ласковым, но мужественным, когда я тебя о том прошу; будь нежным, но твердым, когда это необходимо; будь лидером, но предоставь мне выбирать; сражайся за меня, но не будь жестоким, занимай свое отцовское место, но предоставь воспитание детей мне. Стоп! Нельзя быть мужчиной наполовину. Или ты мужчина, или нет! — Оратор повысил голос, чтобы привлечь внимание участников, которые одобрительно кивали. — Братья, друзья, я задам вам прямой вопрос: должны ли мы стыдиться того, что мы мужчины? Должны ли мы стыдиться проявлять свою истинную природу? Там и тут в зале послышались робкие «нет». — Нет! Никогда впредь! Никогда впредь вы не должны стыдиться быть мужчинами, о чем кричит все ваше естество! Мужчине необходимо преодолевать себя, подвергать себя испытаниям, пробовать на вкус опасность, а если нужно — драться. Драться за свое достоинство, за любимых, в первую очередь, за свою семью! Именно так человеческий род выжил, и он исчезнет, если не перестанут кастрировать мужчин, требовать от них идти против своей природы. Хочет того кто-то или нет, в мужчине живет желание строить, исследовать, руководить! Во множестве традиционных обществ мужчина — это тот, кто руководит деревней, кто охотится, тот, на чью защиту рассчитывают женщины и дети! Год за годом отнимать у него эту ответственность, красть эти радости, являющиеся частью природы, — значит уничтожать его! Хочу сразу прояснить один момент: мужчины и женщины равны в правах, но, нравится это или нет, они не одинаковы! Давайте уважать то, что заложено в нас природой, займем те места, которые Бог отвел каждому и каждой, и весь мир станет от этого счастливее. Ну обратитесь же к здравому смыслу: разве льва просят перестать есть мясо? Тогда почему мужчину просят быть мужчиной наполовину! На этот раз слова оратора были встречены аплодисментами. — Природа не сделала нас такими! Бог не сотворил нас такими! Не уважать его творение — значит не просто отрекаться от него в душе, но и наносить оскорбление Всевышнему! Прочтем Библию внимательно: в отличие от Евы, сотворенной в Эдемском саду, в одомашненной природе, укрощенной и безопасной, Адама Бог создал вне Эдема. Всевышний выбрал произвести нас на свет в дикой природе, среди опасностей, испытаний, там, где смелость и боевой дух являются залогом выживания. И память об этом перворождении живет в каждом мужчине! Вот почему каждый мальчик, с самого раннего возраста, стремится покорять природу, ломать преграды, лезть на холм, чтобы посмотреть, что там, за ним. Мужчина был создан, чтобы жить в действии, и, если кто-то в этом еще сомневается, скажите мне, что за мужчина может просидеть целый день, сохраняя в чистоте свои ногти? Оратор поднял руку, когда собравшиеся, не удержавшись, стали посмеиваться и аплодировать. — Я расскажу вам одну историю, — вновь заговорил он, замедлив шаг. — Однажды я в саду устроил турнир по борьбе с младшим из троих моих сыновей. Ему тогда было лет семь. Мы сдерживали силу наших ударов и захватов, но в какой-то момент, увлекшись, сын ударил меня в лицо и до крови разбил губу. Я сказал ему: «Отличный удар!» Если бы вы знали, какую гордость он почувствовал. Он весь светился, походил на львенка, поймавшего свою первую добычу. Его подвиг скоро стал известен всему дому, и двое его братьев, широко раскрыв глаза, смотрели на эту кровь, которую пролил их младший. В тот день мой сын почувствовал, что у него выросли крылья, он почувствовал в себе зов героя, которым хочет стать каждый мужчина. Тот зов, который мы, в нашем обществе абсолютного равенства, отказываемся слышать! Это не нравится, но это факт: мужественность — это жажда могущества, силы, энергии и насилия. Насилия — вот это слово и прозвучало! На лицах присутствующих появились смущенные улыбки, кто-то опустил глаза. Оратор обвел взглядом внимательно слушавшую его аудиторию. — Знаю: многие из вас чувствуют себя неуютно и мысленно задают вопрос, не занимаемся ли мы апологией насилия. Успокойтесь, ни вы, ни я не собираемся делать ничего дурного. Ни вы, ни я не собираемся давать волю своим побуждениям вопреки всякой морали. Но подумайте вот над чем: мужчина никогда не будет мягким и уравновешенным, каким его хотят видеть женщины, если он сможет в полной мере реализовать свою воинственность и страсть к риску. Мужчина, вынужденный быть мягким и покорным вопреки всем своим устремлениям, — это мужчина, которому скучно рядом с его спутницей, которому скучно на работе, которому скучно жить! В лучшем случае он умрет грустным и не-реализовавшимся, в худшем — сорвется и совершит непоправимое. И пусть женщины помнят: мужчина — существо увлекающееся, мечтающее о силе, смелости, приключениях. Предоставьте ему жить этими страстями, и он воздаст вам сторицей! Лица слушателей теперь приобрели заметно более красный цвет, как будто по мере выступления оратора их кровь разогревалась. Большинство переглядывались, одобрительно кивая, явно радуясь тому, что кто-то говорит вслух то, о чем они думают. — Цель определена, но как ее достичь? В традиционных обществах подросток должен пройти обряд посвящения, чтобы войти в жизнь взрослого ответственного мужчины. Сегодня такие ритуалы исчезли, но мужчина по-прежнему нуждается в обществе других мужчин, чтобы войти в мужской мир. Командные виды спорта, дискуссии в барах, поездки на рыбалку или на охоту призваны помогать становиться мужчиной. По силе пережитых эмоций эти три дня больше тысячи обычных дней. Здесь вы можете вернуть тепло своей душе, вам позволено будет снова стать полноценным мужчиной и почувствовать запах пота. Настоящего пота! Под уже не осуждаемые смех и восклицания аудитория встала в едином порыве и разразилась громом аплодисментов, в то время как оратор направил палец на участников, тоже приветствуя их. Когда эйфория немного утихла, ведущий поднял руки, призывая собравшихся к тишине. Зал сел. — Перед началом осуществления нашей программы кое-кто хочет обратиться к вам с напутствием. К сожалению, сегодня вечером он физически не может быть с нами, но вы можете увидеть и услышать его. Господа, Стиг Анкер, отец-основатель нашей группы! С потолка спустился большой белый экран, занявший всю стену позади сцены. Собравшиеся увидели лицо мужчины с черными, коротко стриженными волосами. Ему было лет сорок, твердый взгляд, глубокие морщины по обеим сторонам рта подчеркивали крупный подбородок. Одет он был в отлично скроенный костюм цвета морской волны, при галстуке, что странным образом сочетало в его облике черты расчетливого функционера и импульсивного хищника. Когда он открыл рот, чтобы заговорить, все заметили, что левая сторона его лица неподвижна. Как будто ее парализовало. Даже ведущий был удивлен этим ранее ему неизвестным качеством своего руководителя. Что это — последствия инсульта? Какое-то нервное заболевание? Присмотревшись внимательнее, он заметил двойную ранку на левой скуле, как бы след от двух уколов или укусов. — Друзья мои, я, как и вы, христианин. Я также долго работал на норвежскую армию, сначала двенадцать лет в спецназе, потом как переводчик во многих странах мира. Бывший спецназовец медленно поднял палец, чуть повернул голову, и это подчеркнуло его орлиной формы нос. Его глаза, в которых читался глубокий ум, помрачнели.