— А вернетесь когда? Кристофер взглядом спросил Сару. Та пожала плечами, огорченная тем, что не может дать ответ. — Думаю, дня через два. Но нам тебя очень не хватает!.. — Мм… — Мы с Сарой постараемся, чтобы никогда больше не уезжать одновременно, как сейчас. О’кей? — Мм… Вы ловите тех, кто убили премьер-министра, да? — Э-э… не понимаю, как ты это узнал, но да, Сара расследует это дело, потому что она лучшая. А я ей помогаю. Сара показала Кристоферу, что хочет поговорить с Симоном. — Это я, дорогой. Вообще-то, я больше не должна браться за расследования, которые уводят меня в дальние страны. Но в этот раз, как ты понял, произошло нечто исключительное, и они захотели, чтобы этим занялась я. — Ты знаешь, кто убил министра? Потому что в школе все ребята говорят, что ты знаешь, но не можешь об этом говорить. — Нет, я пока еще не знаю, это правда. Но найду, вернее, мы найдем, потому что без твоего папы я бы не смогла даже выиграть в клуэдо[9]. Было слышно, как Симон фыркнул от смеха, и Сара почувствовала, как теплое чувство счастья, зародившись в животе, разлилось по ее груди. — Бабушка говорит, что мне надо идти ужинать. — Ну иди. И еще раз: обещаю, что это последний раз, когда мы расстаемся так на долго. Идет? — Идет… — Я люблю тебя, — закончила Сара. Кристофер взял трубку. — Давай беги скорее есть спагетти болоньезе. — Не смешно… — Беги, я тебя люблю, шалун. — Чмок! Кристофер нажал на «Отбой» и смотрел на телефон, как будто это была фотография мальчика. — Ты в порядке? — спросила его Сара. — Да, да, — тут же ответил Кристофер, пряча свое смущение. Этот звонок укрепил смутное чувство, мучившее его с самого вылета из Осло: его место не здесь, на другом конце света, где он охотится на убийцу Катрины Хагебак. Оно, без вопросов и сомнений, было рядом с Симоном. Но он не мог завести об этом разговор с Сарой сейчас, в разгар их расследования. Чтобы никак не выдать волнующую его очевидность, он скороговоркой заговорил о Симоне и о его быстрой реабилитации после прошлогодних драматических событий. Внимательно следя за изменениями в поведении окружающих ее людей, особенно тех, кого она любила, Сара сразу почувствовала, что Кристоферу не по себе. Она не подала виду и стала отвечать ему, как будто ничего не заметила. Возможно, из опасения создать неловкую ситуацию, а может быть, из эгоизма. Ей пришлось бы ему сказать, что это расследование, по сути, ее расследование, что это ее работа, что ей не следовало впутывать его и ему лучше немедленно вернуться к их мальчику. Но ей было так необходимо, чтобы Кристофер находился рядом… Они оба скрывали свое истинное настроение. Едва они успели придумать удобную ложь, как уже приехали на место. В 18.05 Сара поставила их внедорожник на стоянке заповедной зоны древнего города. На мгновение она расслабила напряженные мышцы и с благодарностью ощутила руку Кристофера, которая начала массировать ее затылок. К обычному напряжению расследования примешивался дополнительный страх. Смерть еще двоих исследователей, работавших над той же темой, что и Нассим, вне всяких сомнений, была делом рук организации, за которой она охотилась. Что говорило о более широких зловещих планах, чем она предполагала. — Посмотри, — предложил Кристофер. — Это тебя отвлечет… Перед ними открывался вид, переносивший их в эпоху, когда на холмах, по которым они ехали, не было ни одного жилища, не было дорог, только леса и поля, прорезанные несколькими тропинками, укрытыми в тени огромных кедров. Тропинки эти вели в город Библос, руины которого раскинулись перед ними на выдвинутом в море выступе бурой земли. Изумленный, Кристофер вышел из машины. Сара последовала за ним, хлопнув дверцей, и убрала непокорную прядь волос, поднятую теплым бризом. Первыми в глаза бросались точеные кипарисы, похожие на итальянские, и величественное строение из грубого камня, чья оранжевая крыша выделялась на лазури неба. Но очень скоро завороженный взгляд начинал петлять среди переплетенных между собой руин, остатков зданий и улиц города, насыщенного жизнью и верованиями. По меньшей мере в двух местах величественные колонны, поднимавшиеся из земли среди желтых трав, спаленных солнцем, говорили посетителю о наличии храма в центре древнейшего торгового порта мира. Стимулируемому безоблачным голубым небом воображению не трудно было представить себе там финикийцев, катящих телегу с бочками вина, предназначенного для отправки в Египет, здесь — ремесленников, обтесывающих кедровые доски, из которых делаются корпуса их могучих кораблей, или жрецов и жриц, совершающих ритуалы в честь их божеств в святилищах с охровыми колоннами. — Сара, — позвал Кристофер возбужденным голосом. — Взгляни на это! Он указывал на одну из зон руин, усеянную столбами. Сколько бы Сара ни вглядывалась в развалины, она не заметила того, что его так обрадовало. — Остатки строения как раз напротив моря… взгляни на его контуры сверху. Сара прищурила глаза, чтобы лучше схватить детали. И в этот раз очевидное совпадение бросилось ей в глаза. Аллеи, проложенные вдоль стен и рухнувших колонн, следующие вдоль берега моря, в точности повторяли рисунок из вставленных друг в друга прямоугольников, вытатуированных на спине Катрины Хагебак. Пока Кристофер что-то бормотал, выражая свое удовлетворение, смешанное с недоверием, Сара уже загрузила информацию в свою голову, чтобы оценить объект и его окрестности с профессиональной точки зрения. Она не забывала, что, если они смогли отыскать это место, их враги тоже на это способны. Местность была неровная, то есть опасная при беге, пересеченная узкими тропинками, часть которых обсажена колючими деревцами с густыми кронами и кустами, усыпанными розовыми цветами. Так что есть где спрятаться. Древний город был почти пуст. Сара заметила две пары с фотоаппаратами в руках, прогуливающиеся между развалинами, компанию из трех подростков, которые вели себя несколько шумно и делали селфи через каждые десять метров, а также двух вооруженных охранников, прохаживавшихся по аллеям. Еще она заметила группу человек из десяти, внимательно слушавших рассказ молодой женщины, говорившей, сильно жестикулируя. — Вон она! Наима! Готов? — спросила она Кристофера, у которого, как она знала, все еще проходила перед глазами семитысячелетняя история человечества. — Да… Я ее тоже заметил. Давай ее подождем возле дома с оранжевой крышей. Мне кажется, я где-то читал, что это место начала и окончания экскурсий по городу. Кристофер первым ступил на тропинку, ведущую вглубь археологического комплекса. Воздух был теплым, царило умиротворяющее спокойствие, пели неизвестные птицы, сонно плескались морские волны. Но Сара чувствовала себя на взводе. Что такого необычного они услышат от этой девушки? И что произойдет, если дела примут дурной оборот? Она предусмотрительно оплатила билет со своей личной карточки, а не со служебной. Как лицо, полностью ответственное за ведение расследования, она не должна была ни перед кем отчитываться за свое путешествие. Но у Йенса Берга были длинные руки, и она не знала, сколь много ему известно о ее перемещениях. Она оставалась внешне холодной, но внутри ее охватила тревога. В этот раз она была не одна и, главное, без оружия, поскольку не успела выполнить все бюрократические формальности, необходимые для перевозки служебного оружия в самолете. Она в последний раз окинула взглядом окрестности, не заметила ничего особенного, повесила на живот сумку с ноутбуком Катрины Хагебак и тоже стала спускаться по тропинке, следом за Кристофером. — Забавно думать, что такие памятники, как египетские пирамиды или храмы майя круглый год осаждают толпы туристов, — заметил Кристофер, обходя невысокую стену, заросшую растительностью, — в то время как развалины древнейшего города на Земле практически пустынны и неизвестны широкой публике, стоят себе в этом маленьком ливанском порту. Если бы я не проводил поиск по твоей просьбе, то никогда бы о них не услышал… Его голос потерялся в тишине развалин, нарушаемой мирным жужжанием пчел, собирающих пыльцу с диких цветов. Саре хотелось позволить древней спокойной атмосфере увлечь ее, но спешность расследования запрещала ей любые удовольствия. Она следила за девушкой-гидом, ожидая момента, когда та закончит экскурсию. — А если она откажется с нами разговаривать, несмотря на записку своего отца? — подумал вслух Кристофер. — Не откажется. Я уверена. Они посторонились, пропуская пару — женщину в восточном платке и мужчину в бейсболке. — Choukran, — произнесла женщина, опуская глаза. Кристофер ответил движением руки. Они взбежали по ступенькам, истертым тысячелетиями, и попали на небольшую площадку, господствующую над морем. В нескольких метрах впереди желтая пыльная земля сменялась белой скалой, ласкаемой морем, изумрудным у берега и ярко-синим на глубине. — Смотри, внизу! — бросил восхищенный Кристофер. Справа от них, за старым кипарисом, покачивавшимся под ветерком, вырисовывалась полукруглая форма римского амфитеатра, стоящего фасадом к морю. На сцене, висящей над пустотой, один из подростков, изображая актера, утрированно декламировал монолог под веселыми взглядами приятелей, усевшихся на трибуну. В нескольких метрах один из охранников древнего города медленно шел в их сторону, заложив руки за спину. — Masa el kher, — сказал он, проходя мимо них. — Добрый вечер, — ответил Кристофер, подчеркнув свои слова жестом руки, чтобы компенсировать молчание Сары, сосредоточившей внимание на пистолете, дубинке и портативной рации на поясе охранника. — Она идет, — вдруг произнесла Сара, видя, что к ним направляется группа туристов. Сердечный ритм Сары немного ускорился. Кристофера тоже охватило волнение. — Извините, вы не могли бы нас сфотографировать? Кристофер и Сара узнали пару, прошедшую мимо них по тропинке несколько минут назад. Говорил мужчина, выглядевший смущенным от того, что беспокоит их.