Халил протянул ему карандаш и листок бумаги, вырванный из блокнота, очевидно служившего им для общения. Сара, бывшая настороже, попыталась прочитать написанное, но ничего не поняла. Когда Халил прочитал записку, он удивился: — Ты уверен, Нассим? Изувеченный ученый дважды показал рукой «да». — Пусть будет так. Халил отдал листок Саре и Кристоферу. На нем было что-то написано по-арабски. — Это означает «моя вечная бабочка». Так Нассим называет свою дочь Наиму. Только они двое знают это прозвище. Если вы передадите ей эту записку, она поймет, что вас прислал ее отец. Она работает гидом в раскопанном древнем городище Библоса. Вы найдете ее там до 19 часов. — И что дальше? — заколебалась Сара. — Наима — единственная, кому Нассим рассказал о своем открытии все. Она сможет ответить на все ваши вопросы и откроет правду о том, что, кажется, есть больше, чем просто теория. — Спасибо, — ответила Сара, коснувшись руки Нассима кончиками пальцев. — Если я могу себе позволить дать вам совет, инспектор… — добавил Халил. — Будьте очень осторожны. — Вы мне о чем-то не рассказали? — После покушения на Нассима мы узнали о внезапной смерти еще двух ученых. Оба работали над той же темой, что Нассим. Глава 36 — Мадам Шамун, два месяца назад вашего мужа навестил один мой приятель, — сказал Стиг, играя длинным боевым ножом. — Это я научил его некоторым приемам обращения, которые он применил к Нассиму. Так что мой вам совет: говорите, и нам не нужно будет прибегать к таким крайностям. Привязанная к стулу, с кляпом во рту, с раздувшимся, как яйцо, правым глазом, разбитым носом, обливаясь кровью, Раисса Шамун дрожала всем своим избитым телом. — О чем вас спрашивали инспекторша и журналист и что вы им рассказали? — спросил Стиг Анкер, вынимая кляп изо рта женщины. — Что Нассим умер… что я ничего не знаю о его открытиях и что они могут убираться к дьяволу! — выкрикнула Раисса. Стиг Анкер начал терять терпение. Злясь на себя за то, что потерял объект слежки на рынке, он теперь мог рассчитывать только на эту женщину, чтобы найти инспектора и журналиста. Он снова вставил кляп ей в рот. И острием ножа проткнул кровяной мешок, набухший под глазом жертвы. Раисса дернула головой, издавая приглушенный вой. — Ну вот, так вам будет лучше меня видно, — сказал Стиг, — и вы поймете, что я не остановлюсь до тех пор, пока вы не скажете мне правду. Я следил за вашими визитерами после их ухода от вас. Они взяли напрокат машину. Куда они собирались ехать? На этот раз убийца вооружился заостренной деревянной щепкой. Он поднес ее к уху Раиссы, ввел в раковину и начал постепенно загонять вглубь, держа голову жертвы, чтобы она не вырывалась. — Скоро барабанная перепонка лопнет… и я займусь другим ухом. В тот момент, когда Стиг резким движением загнал щепку до конца, из уха хлынула кровь. Сквозь ткань кляпа, резавшего углы рта Раиссы, просочился гортанный крик, похожий на звук при рвоте. Она потеряла сознание. Стиг влепил ей пощечину. — Что вы им сказали? — снова задал он вопрос. Он показал окровавленную щепку своей жертве и поднес к другому уху. Раисса показала, что хочет что-то сказать. Стиг вынул кляп. — Открытие Нассима о женщине из Клиффс-энд-Фарм. Они искали это… — пробормотала она. — Хорошо… Куда они отправились потом? — Я не знаю. Сжальтесь… Стиг Анкер всунул кляп на место, обошел Раиссу, чтобы оказаться у нее за спиной, и разорвал на ней платье, после чего, начав от лопаток, разрезал кожу жертвы вдоль позвоночника сантиметров на десять. Когда острие ножа коснулось позвонков, он начал вкручивать его в промежуток между двумя позвонками, подобно тому, как мастер поворачивает отвертку, выкручивая шуруп. Чтобы спастись от нестерпимой боли, Раисса изогнулась так резко, что мышцы на спине свело судорогой, парализовавшей ее. — Куда вы им посоветовали поехать? — повторил Стиг. — Скажите мне, и я вам обещаю, что вся эта боль немедленно прекратится. Раиссу сотрясали спазмы, но она молчала. Стиг Анкер в ярости ударил ее кулаком и рассек скулу. Затем, посмотрев по сторонам, начал рыться в ящиках шкафов. Более получаса он внимательно просматривал каждую бумагу, каждое фото, в то время как Раисса хрипела от боли. И вдруг он остановился. В глазах появился победный блеск. На одном снимке он увидел Нассима рядом с девушкой, гордо показывавшей свой диплом гида по Библосу. На обороте было написано: «Моей дочери, которая однажды займет мое место». — Они поехали к ней, правда? — прошипел Стиг в шею Раиссе. Бедная женщина, которая уже плохо соображала, отрицательно помотала головой. — К ней, больше некуда… — продолжал Стиг, внимательно рассматривая фото. Он перерезал Раиссе горло от уха до уха, и ее голова упала на грудь. Потом вытер в гостиной все места, на которых мог оставить следы, и быстро ополоснул в ванной лицо и руки. Если он хотел получить полный пароль, открывающий файлы премьер-министра, то должен был разговорить инспекторшу и ее журналиста сразу после их разговора с дочкой Нассима. И прежде, чем они успеют найти и предупредить вторую сообщницу Катрины Хагебак. Глава 37 На обратном пути в Библос, Сара гнала машину на полной скорости. Тем временем Кристофер, воспользовавшись возможностью, позвонил Симону, чтобы узнать, как тот поживает. — Ты как, дорогой? — спросил он, услышав в трубке голосок мальчика. — Нормально… собираемся ужинать. Кристофер включил громкую связь. — А что у вас на ужин вкусненького? — спросила Сара. — Бабушка, что на ужин?! — крикнул Симон. Послышался женский голос, отвечающий с сильным норвежским акцентом: — Рыба с картошкой и черника со свежими сливками на десерт. — Ой! Нет, только не рыба, — простонал Симон. — Это худшее меню в моей жизни, — добавил он шепотом. Сара улыбнулась. Ее мать не была лучшим кулинаром Норвегии, но она всегда следила, чтобы у ее детей была здоровая пища. Ту же методу она применяла и к Симону, которого сразу же приняла, как родного внука. — Вспомни, что я тебе рассказывал о рыбе, — сказал Кристофер. — Я тоже в детстве ее ненавидел, да и сейчас не слишком люблю. Но однажды я понял, что это полезно для моего тела и моего мозга, и решил есть ее как лекарство… — Угу! Твой совет просто суперский. Вы сейчас где? Кристофер посмотрел по сторонам, на охровую пустыню, окаймленную горами с вечными снеговыми шапками. Горизонт расплывался из-за волн жара, идущего от выжженной солнцем земли. — Далеко, дорогой… и единственное, что могу тебе сказать, что здесь намного теплее, чем в Осло.