Она слышала его дыхание и по вдохам и выдохам могла проследить ход его мыслей. Это был для нее способ занять свой мозг чем-то помимо терзавшего ее день и ночь нескончаемого качания туда-сюда от ярости к холодной решимости. Соединив руки на папке, прижатой к животу, Сара смотрела, как в комнату заходит мужчина лет пятидесяти, с некрасивым лицом, но открытым взглядом. Она заметила в нем некоторую нервозность, в частности, в тот момент, когда он протянул руку, чтобы поздороваться с ней. Его рука, повиснув в воздухе, чуть дрожала, поскольку Сара не изменила своим привычкам и игнорировала это приглашение к приветствию, чтобы сохранить объективность в оценке собеседника. Она поправила воротник арестантской робы, чтобы как можно меньше тела виднелось из-под полосатой куртки с белыми вставками на плечах. Несмотря на удобство этой одежды, она чувствовала себя в ней более уязвимой, чем в свитере с высоким воротом. — Доброе утро, синьора Геринген, — начал адвокат, убирая руку. Надзиратель вышел, оставив их наедине. — Я хотел вам сказать, что… Адвокат собирался сказать, что горд тем, что будет ее защищать, что много читал о ней в газетах, но передумал. Изучая ее досье, он отметил одну черту характера этой женщины: она не любила пустых слов и всегда старалась быть максимально конкретной. — Это вы убили нового верховного понтифика Павла VII, в прошлом кардинала Клещинского? Ответ «да» на этот вопрос показался Саре более странным, чем факт, что она нажала на спусковой крючок. Но ей понравилась прямота адвоката. Тем более что она ничего от него не ждала. Она выбрала свою судьбу семь дней назад и теперь уже не могла ее изменить. К возможности репатриации в Осло она также была равнодушна. Ее жизнь теперь стала чередой ненужных дней, в которой нет будущего. Она не была грустной. Она не была подавленной. Она попала в другой мир. В мир, который сама еще не могла определить, но в котором существовала жестокая реальность: одним движением она навсегда похоронила свою прошлую жизнь. Во всяком случае, именно это она вдалбливала себе в голову каждую уходящую секунду. — Да… и нет. Мэтр Росси де Лука сглотнул и кивнул, пожалуй, быстрее, чем надо. — Да, ваши слова подтверждаются свидетельскими показаниями полицейского, видевшего, что произошло. Скажите, вы согласны с его рассказом? Сара ждала. — Итак… — продолжил адвокат, стараясь казаться уверенным, — вы держали винтовку и смотрели в оптический прицел, когда Стиг Анкер очнулся и попытался вас задушить. Именно в этот момент, по показаниям полицейского, был произведен выстрел. Не так ли? Сара подтвердила взмахом ресниц. — Отлично… Итак, вы не собирались стрелять, и выстрел произошел случайно, только потому, что Стиг Анкер напал на вас? Верно? Сара некоторое время смотрела в пол, обдумывая, что она скажет. Она должна была наконец официально ответить на этот вопрос, ответа на который искала все эти дни. Да, выстрел произошел случайно. Но не нажала бы она спусковой крючок, даже если бы Стиг Анкер не напал на нее? Не пошла бы до конца в яростном желании положить конец нескончаемому мужскому господству над женщинами? Если начистоту, то жалела ли она о смерти этого папы-женоненавистника? Ответ был «нет». Вопрос был лишь в обстоятельствах, в которых это произошло. Озадаченный этим молчанием, адвокат несколько раз моргнул. — Синьора Геринген, вы подтверждаете эту версию событий? — Да. — Отлично! — с облегчением вздохнул адвокат. — Отлично, отлично… — повторил он, делая какие-то заметки. — Теперь у меня вопрос относительно человека, с которым вы дрались и чьи отпечатки также обнаружены на снайперской винтовке. По имеющимся на сегодня данным, он бывший военный, который служил переводчиком в ходе нескольких миссий в Афганистане. Он был прекрасно подготовлен физически, а также… интеллектуально, потому что преподавал антропологию в университете и опубликовал множество статей о функционировании первобытных обществ. Сара впервые слышала о научной деятельности убийцы, но ее это не удивило. Чтобы вести такой идеологический поиск, мозг должен опираться на истины. Либо религиозные, либо научные. — Этот человек убил Катрину Хагебак и Шафи Рейнвассер, — произнесла она наконец. — И собирался убить третью единомышленницу двух этих женщин. — У вас есть доказательства? — Я все изложила в моем рапорте директору Крипо, — ответила она, протягивая адвокату прозрачную папку, которую с самого начала разговора прижимала к животу. — Хорошо… Спасибо за помощь, синьора Геринген. Прежде чем мы с вами углубимся в рассмотрение обстоятельств и мотивов вашего поступка, я обязан сообщить, что вам грозит в случае вынесения обвинительного приговора… Сара знала, но дала адвокату высказаться. Возможно, потому, что ей надо было услышать это, чтобы осознать по-настоящему. — По нашему законодательству, отменившему в 1971 году пожизненное заключение, в рамках концепции реадаптации преступников, максимальный срок лишения свободы, назначаемый судом, равняется двадцати одному году. Иначе говоря, если вы получите максимальное наказание, то сможете выйти из тюрьмы в шестьдесят лет. Но если будет принята версия о несчастном случае, то вас, весьма вероятно, выпустят. Сара попыталась представить себя через двадцать один год. Шестьдесят. Начало старости. Возраст, когда готовятся стать бабушкой, при условии, что у тебя есть дети… В тот момент, когда адвокат собирался что-то еще сказать, за спиной Сары открылась дверь в вестибюль. Вошел начальник смены надзирателей. — Простите за беспокойство, мэтр, но директор Крипо хочет переговорить с вашей клиенткой. — Его визит назначен через час! — возразил адвокат. — Да, но ему, кажется, необходимо срочно сообщить синьоре Геринген последние данные. — Хорошо, хорошо, я буду присутствовать при разговоре. — В этом нет необходимости. Директор никоим образом не участвует в следствии. Он хочет поговорить с синьорой Геринген, просто чтобы ее проинформировать. Мэтр Росси де Лука вздохнул, собрал свои бумаги, попрощался с Сарой, сказав, что будет в комнате ожидания, на случай если понадобится ей, и вышел из комнаты. Почти сразу же вошел высокий лысый мужчина в костюме. Сара сразу узнала своего начальника и по его лицу, по поджатым губам поняла, что новости, которые он принес, ей не слишком понравятся. Глава 59 Раньше Хенрик Вальберг встречал Сару, только когда поздравлял ее с успешным завершением очередного расследования, и говорил, что она является гордостью Крипо. Это был человек, в котором даже Сара не могла найти недостатков, который в любых обстоятельствах, даже самых тяжелых, демонстрировал организованность, ясность ума и быстроту реакции. Человек, стоящий высоко, но без колебаний сходящий с пьедестала, если требовалось встать на защиту любого члена его команды от судейских или СМИ. Однако она заметила, что он старательно избегает смотреть ей в глаза. — Добрый день, Сара. Она молча кивнула, без враждебности, просто спешила услышать, что он ничем не может ей помочь, и поскорее вернуться в свою одиночку. — С вами обращаются корректно? — Да. Более чем. — Хорошо. Я здесь по многим причинам. Во-первых, чтобы передать приветы от большинства сотрудников Крипо. К ним добавляю приветы от Ингрид Вик, сотрудницы полиции из Вардё, с которой вы, как кажется, очень успешно сотрудничали в начале расследования. Она и Николай Хауг, начальник полиции Вардё, много раз звонили в управление узнать, как у вас дела, и передать искренние пожелания всего наилучшего. Сара была удивлена и тронута их поступком. Но она не собиралась затягивать этот разговор. — Вы прочли мой рапорт? Хенрик Вальберг поднял руку, показывая, что чуть не забыл, что с этой женщиной надо разговаривать напрямую. — Да, Сара, я его прочел. — Он поправил узел галстука. — Это… в общем… я хочу сказать… У человека, который никогда не затруднялся с подбором слов и всегда оперативно и четко отвечал политикам, такое колебание выдавало сильнейшую неловкость. — Связь между убийством нашего премьер-министра и результатами вашего расследования крайне… невероятна… и блестяща, — поспешил он добавить. — Никто другой никогда бы не сумел распутать подобный заговор и раскопать столько тщательно скрываемых тайн Истории. Он опустил глаза, как будто смущаясь. Сара знала, что он искренен и что разоблачения Этты и Ады его глубоко потрясли. Но хватит ли у него смелости взяться за того, кто сильнее его? — Йенс Берг… — бросила Сара, вызывающе глядя на него. — Использует убийство, в котором вас обвиняют, чтобы разрушить вашу репутацию и подготовить свою контратаку, если вы выдвинете обвинения против него и двух его сообщников, Петера Гена и убийцы Катрины, которого, сообщаю вам, зовут Стиг Анкер. Он бывший военнослужащий норвежской армии, участник операции в Афганистане. Сначала служил переводчиком: его пригласили из-за высокой квалификации. Похоже, что там он увлекся военным делом, прошел спецподготовку, включая снайперское дело и навыки рукопашного боя. Однако его радикальный антифеминизм появился не тогда. Мы нашли у него памфлеты, написанные им еще в студенческие годы… — А его связь с Йенсом Бергом и Петером Геном через их мачистскую организацию? — Это не может являться серьезным обвинением. Просто подозрение. Даже если продолжение расследования и докажет вину Берга, на этой стадии у нас нет неопровержимых доказательств. Чтобы их получить, его надо официально привлечь к делу. Что в отношении действующего министра, тем более человека такого склада, как он, будет очень непросто сделать… — Вы отказываетесь? — спросила Сара, выдержав взгляд директора. — Нет. Я выбрал эту профессию не для того, чтобы идти на уступки, тем более в столь серьезном деле. Я буду драться изо всех сил, Сара. За вас, за всех женщин, за благополучие нашего мира и за свою совесть. Но вы должны набраться терпения. Саре хотелось ему верить. Она надеялась, что однажды правда выйдет наружу, и все, ради чего всю свою жизнь боролись Этта, Ада и Людмила, даст шанс изменить цивилизацию к лучшему. А сейчас она задала вопрос, крутившийся у нее в голове много дней: — Вы установили личность той, кто называла себя Людмилой? Хенрик Вальберг прикусил губу. Сара наклонилась к директору, положив запястья на стол. — Людмила? — повторила она. Директор Крипо провел рукой по своему гладкому лысому затылку, покопался в картонной папке и вынул оттуда тонкую стопку скрепленных между собой листков бумаги, которую протянул Саре. Когда она посмотрела на титульный лист, ее сердце сжалось: «Отчет о вскрытии — Центр судебной медицины. Рим».