— Нет, не буду, — суховато сказала она. — В лучшем случае вторым или третьим. Марк засмеялся. — Чувствую, что мне придется внимательней отнестись к своей карьере. Просто, чтобы не отстать от вас. — Наверное, лишь по вине женщин вы не станете Директором ФБР, — в тон ему ответила Элизабет. — Да нет, тут все сложнее, — неожиданно серьезно ответил Марк, но пояснять ничего не стал. — Ваш кофе, сеньорита… Сеньор… Он оплатил счет, дав хорошие чаевые официанту и поблагодарив девушку из труппы танцоров, которая в уголке недалеко от них пила кофе. К ночи заметно похолодало. Марк почувствовал, что на улице его снова охватила тревога. Он продолжал оглядываться, стараясь делать это не слишком заметно. Он взял ее под руку, когда они переходили улицу, и не отпустил на другом тротуаре. Они шли, небрежно болтая о разных пустяках, и оба были взволнованы неизвестностью, которая могла их ждать. Марк чувствовал, что влюблен по уши. В жизни его были женщины, но ни одну из них он так под руку не держал! Хотя, может быть, его чувства обострила опасность, ждущая за каждым углом. Вдруг их стала нагонять машина. Марк весь напрягся. Элизабет пока ничего не замечала. Машина резко замедлила ход и остановилась в нескольких шагах от них. Марк расстегнул среднюю пуговицу пиджака и незаметно проверил, на месте ли оружие, он беспокоился не столько за себя, сколько за Элизабет. Дверцы машины внезапно открылись, и оттуда вывалилась компания галдящих подростков — двое парней и две девушки. Они кинулись в закусочную за гамбургерами. На лбу Марка выступил пот. Он освободился от руки Элизабет, лежащей на его локте. Она посмотрела на него. — Случилось что-то серьезное, не так ли? — Да, — сказал он. — Только ни о чем не спрашивайте меня. Она крепко и надежно взяла его под руку, и они продолжили путь. Картины страшных событий последнего дня снова встали перед глазами Марка, и ему было трудно вернуться к легкому тону их разговора. И когда они достигли входной двери, Марк почувствовал, что пора возвращаться в тот мир, на пороге которого он стоял рядом с грузным суровым Тайсоном. — Хотя вы тогда так загадочно исчезли, — улыбаясь, сказала Элизабет, — я была вами нешуточно очарована. Марк почувствовал смущение. — Честное слово, мне очень жаль… — Не хотите ли зайти на чашечку кофе? — Пожалуй, нет. Боюсь, что сегодня я буду не очень хорошим компаньоном для вас. Лучше я позвоню завтра, идет? — Буду ждать, — сказала она. — Буду ждать, что бы ни случилось. И надеюсь, что вы найдете того, кто убил моего почтальона и вашего грека. Вашего грека, вашего грека… Греческий священник, отец Грегори. Боже всемилостивый, почему он не подумал об этом раньше? На мгновение забыв об Элизабет, он кинулся к своей машине. Спохватившись, полуобернулся и помахал ей. Она следила за ним с удивленным выражением, пытаясь понять, что же такое она ему сказала? Марк влетел в машину и на полной скорости рванул к себе домой. Он должен найти номер телефона отца Грегори, греческого священника, как, черт побери, он выглядит, того, что вышел из лифта, как же он выглядит? Все снова всплывало у него в памяти, что-то тут было не в порядке — но в чем, тысяча чертей, дело? Его лицо — вот что не давало ему покоя. Конечно, конечно! Как он мог быть таким идиотом? Едва захлопнув дверь квартиры, он сразу же связался с оперативным отделом. На связи была Полли, которая удивилась, услышав его. — Разве вы не в отпуске? — Да, что-то вроде. У тебя есть номер отца Грегори? — Кто это? — Греческий священник, к которому иногда обращался мистер Стеймс. — А… Да, сейчас я припоминаю. Марк ждал. Полли пробежала список номеров, которыми пользовался Стеймс, и дала ему телефон священника. Марк записал его и положил трубку. Конечно, конечно, конечно! Как глупо с его стороны. Это было так очевидно. Уже за полночь, но он должен позвонить. Он набрал номер. Раздалось несколько звонков, прежде чем на другом конце сняли трубку. — Отец Грегори? — Да. — Все ли священники греческой ортодоксальной церкви носят бороды? — Да, как правило. Кто задает столь глупые вопросы в такое время? Марк извинился. — Меня зовут Марк Эндрью. Я специальный агент ФБР. Работал под началом Ника Стеймса. Человек на другом конце, который еще не проснулся, немедленно пришел в себя. — А, а… понимаю вас, молодой человек. Что я могу для вас сделать? — Прошлой ночью к вам обращалась секретарь мистера Стеймса и просила навестить грека с пулевой раной, который находился в больнице Вудро Вильсона? — Верно… Однако мне позвонили минут через тридцать — я как раз собирался выходить — и сказали, что я могу больше не беспокоиться, потому что мистер Казефикис уже выписался. — О, господи!.. Не мог бы я увидеться с вами завтра, часов в восемь? — Да, конечно, сын мой. Положив трубку, Марк попытался привести мысли в порядок. Он был выше меня, значит, примерно шести футов роста. Он был смугл — или то было впечатление от рясы священника? Нет, волосы у него не были темными; у него был крупный нос, да, это я помню, крупный нос… Глаза, нет глаз я не помню, а вот нос у него был большой и тяжелый подбородок. Большой грузный мужчина, выше меня, с большим носом, тяжелым подбородком, с большим носом, тяжелым… Он отключился. Голова его опустилась на стол, и он заснул. СУББОТА — 5-е Он проснулся на рассвете как от толчка и уже через десять минут, сунув пачку бумаг со столика в атташе-кейс, бежал к лифту. Первое везенье: лифт был на 8-м этаже. Вниз! — Привет, Симон. Молодой смотритель гаража протирал глаза. Он ночевал в стеклянной конторке у входа. — Доброе утро, Марк. Господи, неужто уже восемь часов? — Нет, без тринадцати семь. — Чего ты так рано подхватился? Лунный свет не дает покоя? — спросил Симон, зевая, и протянул ключи от машины. Марк улыбнулся, но времени отвечать у него не было. Симон снова задремал. Машина завелась с первого поворота ключа. Надежный «мерседес». Вырулить на выход: 6:48. Приходится держаться в рамках разрешенной скорости. Он не имеет права никого подводить. На углу 6-й стрит красный светофор: 6.50. Пересечь Г-стрит, вверх по 7-й, светофоры пролетают мимо. Пересечение с Индепенденс-авеню: 6.53. Пересечение 7-й и Пенсильвания-авеню. Уже видно здание ФБР: 6.55. Вниз по рампе, остановка, показать пропуск ФБР охраннику, бегом к лифту: 6.57, лифт на 8-й этаж — 6.58. По коридору направо, вот и кабинет 7074, прямо туда, мимо миссис МакгГрегор, она в курсе дела. Да, она только взглянула искоса… Постучать в дверь кабинета Директора: ответа нет; входить — все по инструкции. Директора нет: 6.59; расположиться в удобном кресле. Директор опаздывает; улыбка легкого удовлетворения. Тридцать секунд восьмого; взгляд по комнате, интересно, долго ли ему придется ждать? Перед глазами дедовские часы. Открылась дверь, и вошел Директор. — Доброе утро, Эндрью. — Директор посмотрел не на Марка, а на часы. — Вечно немного спешат. — Молчание. Теперь уже семь раз пробило на башне старого почтамта. Он опустился в свое кресло, и его большие ладони снова заняли привычное место на столе. — Начнем с моих новостей, Эндрью. Мы только что установили личность водителя черного «линкольна», который упал в Потомак вместе со Стеймсом и Колвертом. Директор открыл новую папку с надписью «Лично» и бросил взгляд на ее содержимое. Что было в ней такого, о чем Марк не знал и что должен был узнать? — За рулем «линкольна» сидел Ганс-Дитер Гербах, немец, — сказал Директор. — Бонн сообщил, что лет пять назад он играл незначительную роль в банде мюнхенских рекетиров, но затем они потеряли след. Есть свидетельства, что он был в Родезии и выполнял какие-то задания ЦРУ. Бригада Белых Молний. Ленгли нам не помощник, да я и не жду от них до среды никакой информации. С ними всегда сложности… В 1980 году Гербах объявился в Нью-Йорке, но данных о его деятельности практически нет, не считая слухов и уличных сплетен, хотя останься он в живых… Марк вспомнил трупы с перерезанными глотками в больнице Вудро Вильсона и подумал, что вряд ли немец остался бы в живых. — Самое интересное, что мы обнаружили после аварии, — это то, что в обоих тормозах задних колес машины Стеймса и Колверта по маленькой дырке. И это согласно заключению наших ребят из лаборатории — следы от пуль. Если это верно, то, кто бы так ни стрелял, лучшие наши снайперы перед ним, что девочки из воскресной школы. Директор повернулся к интеркому. — Будьте любезны, миссис Макгрегор, проверьте, на месте ли Роджерс? — Слушаюсь, сэр. — Мы нашли отель, где Казефикис обслуживал ту компанию. Постучавшись, вошел помощник Директора, улыбнулся Марку и сел. — К делу, Мэтт. — Должен сказать, сэр, что владелец «Золотого Утенка» очень неохотно признал, что 24 февраля он посылал Казефикиса обслуживать небольшой ленч в номере отеля на Висконсин-авеню в Джорджтауне. Человека, который сделал заказ, звали Лоренцо Росси. Он настаивал на том, чтобы официант не понимал по-английски. Платил наличными. Мы пропустили фамилию Росси через все компьютеры — пусто. Скорее всего псевдоним. Та же история в Джорджтауне. Владелец отеля говорит, что номер был снят мистером Росси на 24 февраля, меню подготовлено, но гостиничной обслуги не требовалось, деньги были уплачены наличными. Росси примерно пяти футов и восьми дюймов ростом, смугловат, никаких запоминающихся примет, темные волосы, носит солнечные очки. Владелец подчеркнул, что он «смахивает на итальянца». Никто в гостинице не знал, кто устраивает в тот день ленч в этом номере, да и не интересовался. Боюсь, что там мы ничего больше не выжмем. — Согласен. Думаю, что такому описанию отвечает любой итальянец с улицы, — сказал Директор. — Если бы только у нас было пять лет, а не пять дней. Узнали вы что-нибудь в больнице, Мэтт? — Там сам черт ногу сломит, сэр. Здание полно людей, которые приходят и уходят круглые сутки. Постоянные смены работников. Они даже не знают своих коллег, не говоря уж о посетителях. Вы можете бродить там целый день с ломом на плече, и никому не придет в голову спросить, кто вы и что здесь делаете? — Впечатляюще, — сказал Тайсон. — Ну, Эндрью, чего за прошедшие сутки достигли вы? Марк открыл свой блокнот в синей пластиковой обложке. Он сказал, что, если исключить тридцать восемь сенаторов, которых не было в Вашингтоне 24 февраля, остается шестьдесят два сенатора. Он положил их список перед Директором, который проглядел его. — Большая рыба плещется в этом грязном пруду, Эндрью. Продолжайте. Марк рассказал о встрече с греческим священником. Он ожидал суровых упреков за то, что сразу не обратил внимание на отсутствие бороды, и ожидания его не обманули. Признав свою вину, он продолжил: