Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 3 из 28 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Грент Нанна, вернувшись к себе, нажал кнопку экстренного вызова в комнате оперативного состава. — Пошлите ко мне Колверта и Эндрью. — Слушаюсь, сэр. Раздался короткий стук в дверь. Они вошли один за другим. Рост Барри Колверта внушал уважение — шесть футов и шесть дюймов в носках, но мало кто видел его в таком виде. В свои тридцать два года он был одним из самых честолюбивых агентов уголовного отдела. Он носил темно-зеленый пиджак, черные брюки и тяжелые ботинки черной кожи. Свои русые волосы он стриг коротко и зачесывал направо. Увлечений, помимо службы, у него было немного, во всяком случае, насколько об этом знали коллеги. Колверт был родом со Среднего Запада и попал в ФБР после того, как окончил колледж со званием бакалавра, завершил образование в университете Индианы, а затем прошел пятнадцатинедельный курс в академии ФБР. Со всех точек зрения, он представлял собой классический тип «джи-мена». По контрасту, Марк Эндрью был одним из самых странных типов, когда-либо переступавших порог ФБР. После курса исторических наук в Йеле, он окончил юридический колледж в том же учебном заведении и решил, что прежде, чем он поступит в какую-нибудь юридическую фирму, ему не помешают несколько лет приключений. Изучить полицию и преступный мир изнутри будет только полезно, решил он, но предпочел об этом не распространяться. Мало ли как поймут его намерения. Известно, что Гувер относился к своему детищу с таким болезненным пристрастием, что ни один агент, оставивший службу, не мог вернуться обратно. При своем шестифутовом росте Марк Эндрью выглядел малышом рядом с Колвертом. У него было свежее приятное лицо с ясно-голубыми глазами, а завитки каштановых волос падали на воротник рубашки. Ему шел двадцать девятый год, и он был одним из самых молодых агентов. Его одежда всегда отличалась изысканностью. Правда, не всегда аккуратностью. Ник Стеймс однажды обнаружил его в ярко-зеленой спортивной куртке и коричневых шортах, и ему пришлось отправить Эндрью домой переодеваться. От многих неприятностей по службе Марка избавляло лишь природное обаяние. Грент Нанна изложил историю человека, ожидающего их в больнице Вудро Вильсона. — Черный? — осведомился Колверт. — Нет, грек. Колверт не смог скрыть своего удивления. Восемьдесят процентов обитателей Вашингтона были неграми. Они же составляли девяносто восемь процентов из тех, кто привлекался по уголовным обвинениям. И, хотя никто в этом не признавался, одним из аспектов уотергейтского скандала было изначальное удивление со стороны хорошо знавших Вашингтон, что в этой истории не был замешан ни один негр. — О'кэй, Барри? Я думаю, что вы с этим справитесь… — Конечно. Рапорт вам нужен завтра утром? — Рапорта вообще не нужно. Босс хочет, чтобы вы с ним связались напрямую, если найдете что-то заслуживающее внимания. Зазвонил телефон. — Вам звонит мистер Стеймс по радиотелефону из своей машины, сэр, — сказала Полли, ночная дежурная на коммутаторе. — Вот неугомонная душа, — доверительно сказал Грент двум младшим агентам, прикрыв микрофон ладонью. — Слушаю, босс. — Грент, я говорил, что у того грека пулевое ранение в ногу? — Да, босс. — Сделай одолжение: звякни отцу Грегори из моей церкви, святых Константина и Елены, и попроси его зайти в больницу. — Будет сделано. — И отправляйся домой, Грент. Оставь за себя Аспирина. — Уже собираюсь, босс. Стеймс отключился. Два специальных агента прошли коридором, выкрашенным в грязно-серый цвет, прямо к служебному лифту. Он пополз вниз, как всегда, со скрипом. На Пенсильвания авеню они взяли служебную машину. — Почему на это идиотское задание не послали Аспирина? — спросил Барри. — Кто станет посылать Аспирина в больницу? — ответил Марк. Он улыбнулся. Когда они впервые встретились в академии ФБР, между ними сразу же установился контакт. Светофор мигнул зеленым, но машина, стоявшая справа от них, вдруг решила повернуть налево на Первую стрит. Через мгновение агенты ФБР оказались зажатыми в пробке. — Как ты думаешь, что этот парень хочет нам рассказать? — Надеюсь, что-нибудь об ограблении банка в нижнем городе, — ответил Барри. — Я три недели на этом деле сижу, и пока у меня нет никакой наводки. Стеймс начинает нервничать. — Сомневаюсь, поскольку он получил пулю в ногу… скорее всего еще один кандидат в ящик психов. Ты слышал: босс только что послал священника к этому греку. Так что в случае чего нас ждет геенна огненная. Они засмеялись. И Колверт, и Эндрью знали, что, если они попадут в беду, Ник Стеймс снесет монумент Вашингтона, коль скоро решит, что это им поможет. * * * Госпитальный подъезд был старый и запущенный, а коридор выкрашен в блекло-серый цвет. Дежурная медсестра в приемной сказала им, что Казефикис находится на четвертом этаже в палате 4308. Агенты удивились беспечности, царящей в больнице. Им даже не пришлось показать свои удостоверения, пока они ходили по зданию; никто не бросил на них и взгляда, но, может быть, по профессиональной привычке они слишком серьезно отнеслись к этому вопросу. Поскрипывающий лифт неторопливо поднял их на четвертый этаж. Вместе с ними поднимались мужчина на костылях и женщина в инвалидной коляске, которые, видимо, привыкнув к медлительности лифта, вели неспешную беседу. На четвертом этаже Колверт осведомился, где найти дежурного врача. — Я думаю, что доктор Декстер уже ушла, но пойду проверю, — сказала дежурная сестра. Агенты ФБР посещали отделение не каждый день, и она окинула их любопытным взором голубых глаз. Доктор и сестра показались вместе в конце коридора. Вид доктора Декстер удивил и Колверта, и Эндрью. Они представились. Должно быть, все дело в ногах, решил Марк. В последний раз он видел такие ноги в пятнадцатилетием возрасте, и их демонстрировала Энн Банкрофт в «Выпускнике». Тогда он впервые обратил внимание на женские ноги и с тех пор не пропускал их взглядом. Элизабет Декстер, Д. М.,[5] была туго затянута в белый халат, на крахмальной глади которого выделялась красная пластиковая карточка с ее именем. Под форменным одеянием, насколько Марк успел разобрать, была красная шелковая блузка и черная юбка, едва прикрывшая колени доктора. Она была среднего роста и изящного сложения. Марк обратил внимание на то, что она не употребляет косметики, но ее кожа и темные глаза не нуждались в ней. Во всяком случае, посещение больницы обретало какой-то смысл. Барри, которого женские достоинства врача оставили равнодушным, попросил историю болезни Казефикиса. Марк решил не терять времени.
— Вы имеете отношение к сенатору Декстеру? — спросил он, слегка подчеркнув слово «сенатор». — Да, это мой отец, — спокойно сказала она, поскольку привыкла к подобным вопросам, и они, а также те, кто придавал этому значение, слегка надоели ей. — Я слушал его лекции в Йеле, когда учился там последний год, — сказал Марк, отважно кидаясь вперед, поскольку видел, что Колверт вот-вот закончит изучать эту чертову историю болезни. — Так вы тоже были в Йеле? И когда вы закончили? — В семьдесят шестом, а юридический колледж в семьдесят девятом, — ответил Марк. — Мы могли встречаться там. Я кончила в восьмидесятом. — Если бы мы раньше встречались, доктор, я бы этого не забыл. — Когда вы, аристократы, кончите обсуждать свои дела? — прервал их Барри Колверт. — Скромный выходец со Среднего Запада хотел бы приступить к делу. «Да, — подумал Марк, — когда-нибудь Барри станет Директором». — Что вы можете нам рассказать об этом человеке, доктор Декстер? — спросил Колверт. — Боюсь, что немного, — сказала доктор, беря историю болезни Казефикиса. — Он сам явился сюда. У него обнаружилось пулевое ранение. Рана была воспалена, и, похоже, получил он ее с неделю назад. Ему надо было бы обратиться к нам значительно раньше. Утром я вынула пулю. Как вы знаете, мистер Колверт, в наши обязанности входит сразу же сообщать полиции, когда к нам попадает пациент с огнестрельным ранением, и поэтому я позвонила вашим людям в Метрополитен-полис. — Это не наши люди, — поправил Марк. — Прошу прощения, — спокойно отреагировала доктор Декстер. — Для врача все полицейские на одно лицо. — Для полицейского все врачи также не отличаются друг от друга, но ведь у вас тоже есть специалисты: ортопеды, гинекологи, терапевты, не так ли? Доктор Декстер пропустила эти соображения мимо ушей и открыла папку. — Все, что мы знаем, — это то, что по происхождению он грек и его имя Анджело Казефикис. У нас он никогда раньше не был. Сказал, что ему тридцать восемь лет. Вот, пожалуй, все. — Ну что ж, обычно мы с этого и начинаем. Благодарю вас, доктор, — сказал Колверт. — Нам нужно повидать его. — Конечно. Прошу за мной. — Элизабет Декстер вышла в коридор. Следуя за ней, Барри искал палату 4308, а Марк не отрывал взгляда от ее ног. Подойдя к нужной палате, они сквозь глазок увидели двух мужчин на кроватях: Анджело Казефикиса и веселого негра, который не отрывался от телевизора с выключенным звуком. Колверт повернулся к доктору Декстер. — Не могли бы мы с ним поговорить с глазу на глаз, доктор? Он хочет что-то сообщить нам и, возможно, не пожелает сделать это при посторонних. — Никто его, кроме вас, не услышит, — сказала доктор Декстер и засмеялась. — Это мой любимчик, почтальон Бенджамин Рейнольдс. Он глух, как сыч, и до тех пор, пока мы его на будущей неделе не прооперируем, он не в состоянии услышать даже трубы Страшного суда! Колверт улыбнулся в первый раз: — Самый подходящий свидетель. Доктор впустила Колверта и Эндрью в комнату, повернулась, продемонстрировав изящество тонких лодыжек, и вышла. «Скоро я увижу ее снова или умру», — пообещал себе Марк. Колверт с подозрением взглянул на Бенджамина Рейнольдса, но черный почтальон, одарив их широкой веселой улыбкой, кивнул и снова обратился к беззвучным приключениям «Пирамиды из 25 тысяч долларов». Тем не менее Барри Колверт встал с той стороны кровати, чтобы загородить Казефикиса на тот случай, если его сосед умеет читать речь по губам. Барри умел предусмотреть все. Казефикис оказался щуплым человеком среднего роста с крупным носом, мохнатыми бровями и испуганным выражением лица. Его руки со вздутыми венами выглядели непомерно большими на белой простыне. Лицо казалось темным из-за щетины, которую не брили несколько дней. У него были спутанные черные волосы. Забинтованная нога лежала поверх одеяла. Глаза тревожно перебегали с предмета на предмет. Оба агента вынули из правых внутренних карманов свои удостоверения и показали их Казефикису, держа левой рукой. Даже эта незначительная деталь имела значение — «сильная рука» должна быть свободной для того, чтобы в случае необходимости успеть выхватить оружие и открыть огонь. Растерянно подняв брови, Казефикис изучил их удостоверения и облизал губы, явно не зная, как ему себя вести. Личные подписи агентов частично перекрывались печатью министерства юстиции, удостоверявшей подлинность документов. Казефикис наконец взглянул на Марка, который показался ему более симпатичным, и начал рассказывать. — Раньше у меня не было с полицией никаких неприятностей, — сказал он, — но теперь я попал в большую заваруху, и, видит бог, мне нужна помощь. Колверт подошел к нему поближе. — Почему вам нужна наша помощь? — Я нелегальный иммигрант, я и моя жена. Оба мы греки, прибыли в Балтимору на пароходе, и я работаю здесь уже два года. Видите, я вам все рассказал… Если вы обещаете, что нас не вышлют, я могу вам рассказать кое-что еще… — Этого мы не можем гарантировать, поскольку… — начал Марк. Барри коснулся его руки. — Если то, о чем вы нам расскажете, важно и вы поможете нам раскрыть преступление, мы переговорим со Службой Иммиграции. Больше мы ничего пока не обещаем. При наличии шести миллионов нелегальных иммигрантов в США кто будет ломать копья еще из-за одной пары?!
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!