О, перед полицией он без труда притворится испуганным и растерянным. Глава 4. Как сотворение Китая в точности совпало с созданием «Американского идола» [2] Зак никогда не думал, что будет так расстроен во время своего первого полета первым классом. Он находился не просто в салоне первого класса, а в отдельной каюте с двумя односпальными кроватями и собственной ванной комнатой. Он сидел на одной из них, опершись на кучу подушек, а Саймон — на другой, комментируя китайский исторический документальный фильм, который шел на большом телевизоре у изножья их кроватей. Экран подсвечивал лицо Саймона в полутьме каюты, как будто они были в кинотеатре. Предполагалось, что Зак будет внимательно следить за происходящим на экране, но он не мог. Он пытался, правда пытался, но все же не мог это сделать. Прошлой ночью в полицейском участке он рассказал историю об ограблении, как его научили Не-Саймон — или Тан Тайцзун (нужно было привыкнуть называть его настоящим именем) — вместе с Цинь Шихуаном, или Первым императором. На середине своего рассказа Зак начал плакать так сильно, что чуть не задохнулся. После этого полиция перестала расспрашивать его о том, почему преступникам пришло в голову ограбить случайную квартиру в полуподвале или как бандиты выглядели помимо того, что «были в лыжных масках». «Вау, ты такой хороший актер!» — сказал ему Саймон позже. Но Зак не играл. Его маму срочно доставили в больницу, где врачи констатировали, что она впала в кому, хотя они, естественно, не смогли понять, по какой причине. Как раз в тот момент, когда Зак собирался ответить отрицательно на вопрос, если ли у него другие живые родственники, на портальных очках, которые он оставил под предлогом того, что у него плохое зрение, всплыла крошечная подсказка, и он сказал: «Да, офицер, у меня есть тетя в Китае, ее зовут Ялин Ша». Он был более чем уверен, что у его мамы нет сестры, но все равно произнес эти слова. В сообщении на портальных очках был номер телефона, который он передал полиции. Мальчик не знал, о чем шел разговор по телефону, но через час у него уже был билет на самолет до китайского города Шанхай. Полиция доставила его домой, чтобы он мог собрать свои вещи, а затем через высокие леса штата Мэн его отвезли в аэропорт Портленда. Заку казалось, что все произошло так быстро благодаря какой-то магии. Или, может быть, офицеры просто не хотели иметь дело с внезапно свалившимся на них сиротой. «Нет, — одернул он себя. — Не сиротой». — Я все еще абсолютно не понимаю, как это должно помочь мне вернуть дух моей мамы, — прервал он Саймона посреди очередного комментария, сытый по горло воцарившейся в голове неразберихой. Саймон поставил фильм на паузу, дважды ткнув в воздухе перед своими портальными очками, которые подключил к экрану по Bluetooth. Он выглядел так, словно хотел что-то сказать, но не мог подобрать слова. Перед Заком и правда был не тот крутой и собранный Шуда Ли, которого он видел в прямых трансляциях чемпионата, и это помогало ему чувствовать себя рядом с ним немного менее абсурдно. Если бы Шуда был, так сказать, «настоящим», Зак не был бы уверен, что смог бы общаться с ним без дрожи в коленках. Его до сих пор периодически бросало в краску от воспоминаний о том, что во время чемпионата он сохранил на свой телефон рекламные фотографии Шуды. Зак в срочном порядке удалил их по дороге в аэропорт. — Тебе нужно установить более глубокую связь с легендарной магией Цинь Шихуана, чтобы выполнить нашу миссию, — наконец произнес Саймон, отворачиваясь от экрана и выглядя при этом немного виноватым. Зак едва мог расслышать его из-за рева двигателей самолета. — А значит, и более глубокую связь с его культурным сознанием. Зака захлестнуло раздражение: — Что это вообще за бред? Саймон выпрямился на своей кровати, его глаза блестели за стеклами портальных очков. — Ну, в общем, есть герои, о которых в своей культуре знает практически каждый. Как, например, Бэтмен и Джордж Вашингтон у американцев. Для нас, китайцев, это Цинь Шихуан и Тан Тайцзун. Мы все знаем, кто они и какие легендарные штуки они совершили. Из-за того что они остаются в сознании многих людей из поколения в поколение, их духи и становятся такими могущественными. Но в твоем сознании для них места нет. Вот почему Цинь Шихуан не смог установить с тобой достаточно прочную связь. — Вот именно. — Из мерцающих многоугольников, парящих над кроватями мальчиков, появился Цинь Шихуан. — Даже твое глазное устройство имело со мной более сильную связь благодаря данным, которые оно получило из интернета. Я чудом понял, что его вычислительные пути достаточно сложны, чтобы вместить мой дух, прежде чем снова провалился в иной мир. — Он на секунду задумался. — На самом деле я очень впечатлен начинкой этих очков. Заку снова пришлось потратить несколько мгновений на осознание того, что теперь подобное стало частью его жизни. — Тогда почему ты не овладел кем-нибудь другим? — обвиняющим тоном спросил он. Мальчик был готов поспорить, что ни он, ни его мама не подверглись бы нападению, если бы Цинь Шихуан выбрал кого-то другого. — Потому что ты — тот, в ком реинкарнировала частица моего духа, и, следовательно, ты — единственная точка привязки, которую я мог использовать, чтобы вернуться в мир смертных. — Цинь Шихуан скрестил руки на груди. Его широкие рукава соединились, как черные занавески. — Если я убью тебя и начну заново, потребуется по меньшей мере еще двенадцать лет, чтобы новый носитель смог принести хоть какую-то пользу. У меня нет на это времени. — Ну извините! — выпалил Зак. — Мне очень жаль, что я — ненастоящий китаец, потому что до вчерашнего дня никто не говорил мне, что я должен так много знать о китайской культуре! Его хриплый голос задрожал и сорвался. Он не был уверен, на кого злится больше: на духов или на себя. Стенки самолета дрожали от турбулентности. — Успокойся, малыш, — сказал Цинь Шихуан. — Речь идет о твоей личной связи со мной, а не о том, чтобы ты был «настоящим» китайцем. Вообще-то это невозможно измерить. Ты заявляешь о китайском наследии, которое и делает тебя китайцем. Знания обо мне — это лишь небольшая часть нашей культуры, которая невероятно обширна, разнообразна и развивается во всех частях света, где живут наши соотечественники. Как ты думаешь, почему я знаю американский английский? Это из-за американцев китайского происхождения, таких как ты и твоя мама, которая наверняка считает меня культурной легендой. — Но она никогда не рассказывала мне о тебе. Лицо Цинь Шихуана дернулось. — Некоторые люди не ценят историю — что поделать! Но если она выросла в Китае, то наверняка слышала обо мне. Жаль, что подход, который она использовала для обеспечения твоей безопасности, ставит во главу угла твою полную ассимиляцию в американскую культуру. Я не одобряю такого способа, но прошлое уже не изменить. Поверь мне, я тоже не собирался выполнять эту миссию в столь сжатые сроки. По плану, Саймон должен был осенью перевестись в твою американскую школу и постепенно преподнести тебе нужные знания. Предполагалось, что у нас будет еще много лет, прежде чем мы приступим к нашей миссии. Но недавнее землетрясение все изменило. Оно критически ослабило портал в подземный мир, над которым расположен мой мавзолей. Теперь у нас есть всего четырнадцать дней, чтобы укрепить созданную мной портальную печать. Все это звучало очень нехорошо. — Иначе что? — Зак выпрямился. — Что случится? — Ну, во-первых, демон, который забрал дух твоей матери, станет достаточно сильным, чтобы полностью поглотить его. Тогда для ее души не будет ни небес, ни ада, ни подземного мира. Она просто исчезнет. Сердце Зака снова ухнуло на дно, как будто самолет внезапно нырнул вниз на сотни метров. — И в царство смертных хлынут духи китайского подземного мира, — добавил Саймон с затравленным выражением лица. Зак застыл от ужаса, пытаясь осознать, что дух его мамы может быть поглощен, а загробная жизнь, как оказывается, и правда существует. — И как мы остановим это? — спросил Зак, задыхаясь. Тревога в животе расползалась как муравьи. — Как укрепить портальную печать? Все это походило на бред, но если так можно спасти его маму, он должен узнать. — Прежде чем мы поговорим об этом, я хочу, чтобы ты мне кое-что продемонстрировал. — Цинь Шихуан указал на стакан воды, стоявший на откидном столике рядом с кроватью Зака. — Попробуй взять под контроль эту воду и подними ее как можно выше. Из портальных очков в тело Зака просочился холод, будто ему в лицо брызнула ледяная вода. Нерешительно, все еще не совсем веря в то, что он может подчинять себе воду, он провел рукой над стаканом и пожелал, чтобы вода поднялась. Так и случилось. Но взлетела она не очень высоко. — Выше! — приказал Цинь Шихуан. Зак зашипел сквозь стиснутые зубы. Он заставлял воду подниматься и подниматься, пока перед глазами у него не запрыгали темные пятна и ему не пришлось остановиться. С тихим всплеском жидкость рухнула обратно в стакан. — Как я и думал, — проворчал Цинь Шихуан, — я пока овладел только этим устройством, поэтому ты не можешь направить через него достаточно моей магии, которая пригодилась бы в настоящем бою. И конечно, использовать ее так же хорошо, как и мне, тебе тоже не удастся. На щеках Зака вспыхнул горячий стыд. — Можем ли мы повторно заключить сделку с одержимостью? — Сделку? А! Верно, ты о моем обещании сделать тебя сильнее в обмен на использование твоего тела в качестве носителя. Это не было волшебной сделкой. Лишь долг чести, который я по-прежнему счастлив выполнить. Видят Небеса, тебе это нужно. Зак даже не смог возразить. Если бы он был сильнее, если бы не оказался таким слабаком, то он бы не сбежал и не съежился в своей постели, подарив демонам возможность атаковать. — Однако, — продолжил Цинь Шихуан, — боюсь, я остался связан с этим устройством, хотя должен был быть связан с тобой. Тем не менее усилить нашу духовную связь все еще возможно, если ты углубишь знания обо мне. — Он указал на экран. — Ты понял что-нибудь из этого документального фильма? Он был поставлен на паузу: на экране застыл император, поднимающий сверкающий меч в месте, похожем на темный, освещенный огнем дворцовый зал. Актер, бородатый и накачанный, выглядел намного старше, чем Цинь Шихуан, который сейчас стоял перед Заком. — М-м-м… — Мальчик напрягся, пытаясь собрать воедино фрагменты информации, которые смогли пробиться сквозь его хаотичные мысли. — Ну, ты был принцем и родился во время периода постоянных войн. Когда тебе было тринадцать, ты стал… королем Цинь? Цинь Шихуан фыркнул: — Позволь мне объяснить все это словами попроще, чтобы ты точно понял. Около трех тысяч лет назад на землях, впоследствии ставших Китаем, располагалось более сотни государств. На власть над ними всеми претендовали три легендарные династии, но их превосходство было лишь номинальным. Потеряв уважение своих граждан, главы этих стран опустились до битвы на выбывание, как в одном из этих ваших американских реалити-шоу. Они постепенно поглощали друг друга в течение трехсотлетнего периода Весен и Осеней, пока их число не сократилось до семерки лучших, также известной как Семь Сражающихся царств. Финальный раунд продолжался еще двести лет, прежде чем я победил их всех в ходе быстрой десятилетней кампании. Да, я выиграл древнекитайский «Американский идол», — Цинь Шихуан запнулся. — «Древнекитайский идол»? Ладно, без разницы. Информации было очень много, но все, что Зак смог выдавить: — Откуда ты вообще знаешь, что такое «Американский идол»? — Американцы китайского происхождения, помнишь? Не существует причин, по которым китайская и американская культуры не могли бы пересекаться. Еще во времена расцвета этой передачи дух Джорджа Вашингтона заставлял некоторых из нас смотреть ее вместе с ним. — Цинь Шихуан покачал головой. — Ее развлекательная ценность сильно упала после ухода Саймона Коуэлла. — Кто эти «некоторые из нас»? — Я, Алекс… — Алекс? — Завоеватель из Европы. Из Македонии, кажется. — Александр Великий? Ты дружишь с Александром Македонским? — Ты знаешь его, но не знаешь меня? — возмутился Цинь Шихуан. — Но ведь он… он Александр Македонский! Я буквально вчера делал о нем презентацию для урока истории! — А я — Цинь Шихуан, Первый император Китая! И в отличие от Алекса, я действительно добился своей цели — покорил все земли до самого Тихого океана! Хотя он тоже нормальный парень. Я научил его играть в маджонг. Он, я, Рам и Чингис собираемся вместе и пропускаем по паре партий каждые несколько десятилетий. Забавные имена одно за другим расшифровывались в голове Зака. — Ты играешь в маджонг с Александром Македонским, Рамзесом Вторым и Чингисханом? — Почему ты знаешь всех, кроме меня? Я тоже был первоклассным завоевателем, таким же, как и любой из них! — недовольно сказал Цинь Шихуан, а затем прижал пальцы к вискам, прямо под своим головным убором. Его глаза закрылись, а манера поведения смягчилась. — Ладно, это не твоя вина. Zhèxiē báirén zhēnshì de[3]. Какой абсурд, что китайские дети отлично знают западные историю и легенды, в то время как на Западе их не учат ничему, кроме истории самых стандартных европейцев, случайных египтян и, может быть, легенды о Чингисхане. — Может быть, ты не такой уж и первоклассный, каким себя считаешь, — пробормотал Зак. — Слушай сюда! — Цинь Шихуан ткнул в Зака пальцем. — Я — единственный в истории этого мира завоеватель, который уничтожил всех своих возможных врагов и добился того, чтобы моя система правления сохранялась более двух тысяч лет. Я был императором всего известного мне мира! Мне буквально нечего было больше завоевывать! Единственная причина, по которой меня вычеркивают из списков великих завоевателей, — это то, что моя империя все еще остается одной единой страной! А могут ли они сказать о себе подобное? — Почему ты умолчал о том, что твоя династия пала всего через пятнадцать лет? — внезапно съязвил Саймон.