Во вложенном приказе, подписанным генерал-аншефом фон Лаунгером, мне предписывается подготовить боеприпасы, продовольствие и фураж для гвардейского пехотного, армейского пехотного и кавалерийского полков. Снабжение по нормам боевых кампаний. Срок два месяца. Разрешено использовать неприкосновенные запасы крепости, с последующим пополнением их до штатных норм. Денежная записка на расходы поступит в течении трёх дней, после исчисления интендантством потребных затрат на основе установленных норм. В результате совещание сразу приобрело деловой настрой. "Война," — единогласно решили присутствующие. Оказывается, мы с баронством воюем последние лет двадцать. Как при герцогине-покойнице начали, всё закончить не можем. Боевых действий не ведём, купцов туда-сюда пропускаем, но официально воюем. Не! Перемирия нет, ничего такого. Такая вот у нас странная война. Видимо, на самом верху решили обезопасить границы королевства. Боеприпасов хватит, на складах есть даже с избытком, продовольствия мало, фуража нет вовсе. Но при наличии денег, всё докупается, разве цены могут подпрыгнуть. Проезд через мост в баронство решили перекрыть, но выезжающим не препятствовать. Данные разведки нашлись, причём довольно свежие. Пара наших купцов, за освобождение от пошлины, подробно рассказывала, как и что творится на той стороне. С волшебниками у соседей было не очень, разругались они с ними, когда портал пытались захватить, однако амулетов там было полно. Дорогу вниз контролировала батарея, причём даже не метателей, а пороховых бомбард. Заряжались дробом, били на сотни шагов, вот их то и прикрывали амулетами. В батарее аж шесть орудий. Это основная причина, по которой война замерла не начавшись. Они не могли дойти до нас, мы не могли дойти до них без катастрофических потерь. В шахматах такая позиция называется патом. Была разработана тактика — под мажескими щитами подвести метатели и обстрелять бомбарды бомбами с алхимическим огнём. С учётом амулетов, шансы победить в артиллерийской дуэли были невелики, однако были. Другой, более реалистичный, вариант — обрушить склон горы на позиции защитников. Тут другой минус — дорогу вниз придётся строить заново. Офицеры прикидывали, что придумали в Генеральном Штабе. Основная часть, склонялась к рейду диверсантов. Банкет прошёл скомкано. Пили за здравие Его Величества, за Победу, за знакомство. Однако быстро закончили, у всех в связи с предстоящими боевыми действиями образовались дела. У меня, понятно, тоже. Снабжение на кого возложили? И у меня появилась некая идея. Бомбарда — это не только огромная поражающая мощь, это ещё и несколько сот пудов прекрасного металла. А вы знаете почём нынче бронза? Если самому прибрать к рукам орудия, то можно не только заслужить благодарность за освобождение прохода, но и немного заработать. Судя по карте, казарма была несколько в стороне от батареи. Спуск контролировался двумя постами, наверху и в середине дороги. Любой из них мог поднять тревогу. Ещё одно соображение — у нас хорошо работает разведка, а у них одни дураки сидят? Завтра точно про прибывающие полки не узнают? Вечером мне доставили письма из столицы. Первой прочитал записку от сюзерена. Лаура написала: "Стах, возвращайся, как папа разрешит. Бал отменили. Мне страшно без тебя." Было письмо от маленькой Терезочки с милыми глупостями из жизни плюшевого мишки и фарфоровой куклы. Они помирились, и теперь Стешенька стала и его дочкой. Всё бы хорошо, но подпись "Твоя Тереза" очень обязывающая. Просто "твоя" — подписываются невесты, и то, только после сговора родителей. Понятно, жена или конкубина так может подписаться. В крайнем случае, сестра. Остальные варианты очень компрометируют девицу. Хотя десятилетней крохе можно отговориться незнанием основ переписки, но я-то понимаю, что малышку учат отличные учителя. Получается, это не описка, а родители ей велели так подписаться. И что это значит? Намёк? При просьбе руки Терезы отказа не будет? А почему сейчас? Немного понятнее стало после прочтения письма Найджела, отца девочки. Он благодарил за оказанную поддержку и вступление в его фракцию Совета. Уведомлял, что после присоединения аус Хансалов и Тихого она стала третьей по численности. Из-за освобождения места Верховного Магистра, в связи со смертью предыдущего главы Гильдии, Совет собирается завтра в полдень. Человек вежливо намекнул — при желании я могу там присутствовать. Однако если дела службы препятствуют, вообще то меня там особо и не ждут, свой голос я уже отдал кому надо. Бросать крепость ради Гильдии, конечно, не буду, Совет без меня прекрасно обойдётся. А вот с жетоном для голосования, похоже, я крупно промахнулся. Оказывается, это не просто кругляш для исполнения формальности, за него можно было бы вытребовать что-нибудь. Хотя Ранбранды мне нравятся. Пусть им будет. Вылазка В полночь ко мне подошли силы, которые я своей властью затребовал у коменданта гарнизона. На мосту за башней построились егеря, за ними разведывательный полуэскадрон, далее шесть крепких упряжек, по дюжине лошадей заложенных цугом с полуротой солдат. Остальной гарнизон занял позиции в крепости. Я рискнул и мобилизовал все возможные силы. Как там, в песне поётся? "И снова седая ночь, и только ей доверяю я. Знаешь, седая ночь, ты все мои тайны". Это про нас, про теней. Ночь совсем короткая, и что, вот так взять и бездарно её потерять? Ну, уж нет! Завтра на той стороне люди будут знать о предстоящей войне, надо действовать сегодня. Заодно проверю свои силы. Уже переоделся в вещи из дядиного сундука. Спать не хочется совсем, наоборот, подъём сил и энергии. Во главе егерей подхожу к краю моста и ещё раз объясняю диспозицию. Молодой егерь тревожится: — Ваше Высокоблагородие, вы не сможете незаметно подойти к посту, там свет и сигналки… — Не учи учку, съешь дерьма кучку, — прерывает тираду седоусый унтер. — Его Милость сам знает что делать. Матёрый! Под такой комплимент накидываю маску и иду вперёд, за ближайшим поворотом перетекая в состояние тени. Темнота ласково принимает меня в свои нежные объятья. Я бесплотен, эфемерен, неуловим. На середине моста на выставленных треногах горят магические светильники. Уверен, там и сигналки есть, и амулеты против невидимок. Но расстояние тридцать, много пятьдесят шагов, легко перепрыгну по теням, есть у Теней такая способность — исчезать из одной тени, появляясь в другой. Расстояние до ста ярдов. Одно ограничение — человек должен видеть, куда перемещается. Быстро, эффектно и эффективно. Возвращаюсь в нормальное состояние, тут же накидываю невидимость — это другая моя способность, прыгаю за рогатки поста и оказываюсь рядом с троицей солдатиков самого затрапезного вида. Тихо ругаются на какого-то Штымпа. Дескать, послал их на пост, а сам в караулке завис. Нинзято хорош и для колющих, и для рубящих ударов, однако три противника, это три противника. И ведь каждый из них может закричать. А следующий пост специально так стоит, чтобы услышать и поднять тревогу. Шепчу An Por Grav. Синеватое облако окутывает дозорных. Не совсем честно резать парализованных, а что делать? Как иначе с ними справиться? Второй пост пройти было легче. Шесть человек, во главе с унтером кидают кости. Надеются на первый пост. Видать не про них Устав караульно-постовой службы писан. Мне же лучше… Вернулся к егерям, приказал снимать с дороги рогатки и торить путь конному отряду. Дозорных уже нет, можно работать, тихо и осторожно, конечно. Спускаюсь с ними вниз, тут молодой, который меня предупреждал, увидел снятых часовых. "Матёрый," — шепчет. И вдруг его начало чистить. Он что, покойников не видел? Пока суд да дело, начало светать. Я стою, решаю, чем лучше отработать казарму? Диваза спрашивала — сколько раз могу шандарахнуть? Дай, думаю, проверю. Kal Des Flam Ylem! Kal Des Flam Ylem! Kal Des Flam Ylem! Меня хватило лишь на три раза. Потом сел на камешек, сил совсем не осталось. А мимо меня рысью, с посвистом и гиканьем, помахивая сабельками, проскакал, разворачиваясь в лаву, отряд конных егерей. Собственно говоря, работы им почти и не осталось. Из пепелища казармы никто не вышел. Вслед за всадниками загрохотали повозки, затопали сапоги солдат. Я больше команд не отдавал, офицеры явно лучше меня знают, что делать. Появился Кидор с моим мундиром, переодел, завернул шинобиевский костюм в полотно и отправился обратно. Более самодовольной физиономии, чем была у него, я никогда не видел. Комендант был изыскано вежлив, когда подошёл и спросил приказа, но получил ответ в смысле — ваш гарнизон, вы им и командуйте, а я тут просто на камешке сижу. Солдатики на меня поглядывают скорее со страхом, чем с уважением. А вот егеря, те — да! Уважают. В первую очередь вывезли бомбарды, затем лошади вернулись перезапряжённые парами в повозки. Тут много чего полезного осталось, не бросать же, правда? Тем более, треть трофеев отходит гарнизону. Так и мотались до башни и обратно, пока не вывезли всё полезное. Похоронная команда собрала покойников для погребения в одном костре. Так получилось, что из казармы трупы не достали. Там вообще ничего не осталось. Три Заряда Пламени на максимальной силе, да в бревенчатое строение, всё же перебор. Уже совсем утром подошли первые подразделения инфантерии и сразу стали оборудовать позицию. Защищать собираются дорогу, только до подхода остальных полков. В свете удачной вылазки, кавалерийский полк перебросят уже сегодня, а пехотный пойдёт за ним следом. Мой управляющий ко мне спустился. Он уже в курсе требований. Фураж начнут подвозить к вечеру, продовольствие выдадут из запасов крепости. Их будет полезно обновить. Просит дать указание Кидору, чтобы тот выдал денег. Хорошо бы с тысячу дукатов. За наличные и цены лучше, и выбор больше. Делать нечего, дал добро, хотя жаба сильно душит. Просидел на камешке, почти до полудня, ушёл с последней гарнизонной повозкой. Впрочем, вместе с комендантом и другими офицерами, оформляющими передачу позиций Второму лейб-гвардейскому полку инфантерии. По пути узнал, что командир так и должен поступать — уходить с позиции последним. Я вроде шеф-комендант, комендант командующий, но разработал операцию я, провёл её я, отвечать в случае неудачи было бы мне, потому досидеть до передачи позиции было правильным жестом. Опять же уважение проявил. В честь победы офицеры гарнизона позвали на праздничный ужин. Понятно, согласился. С опасного направления нас защищает целый полк, можно было бы расслабиться, но проверки столичных начальников весьма вероятны. Потому велел всё, что можно — покрасить, что нельзя — начистить. Посыпать дорожки песком. Про внешний вид рядового состава, даже не напоминаю. Офицеры меня поняли и полностью поддержали. Артиллерия Разговоры — …А я как увидел, что головы так аккуратно, рядком, на бруствере стоят, меня и того… Вырвало… — Я ж сразу сказал "матёрый". Головы отрезают, чтоб покойники умертвиями не встали. Видать, привычка у человека такая — сразу всё правильно делать, на потом не оставлять. — У человека! Он зверь! В одиночку два поста ножом вырезал, а к нам вернулся спокойный, будто отлить сходил. — Это вы молодые с закрытыми глазами на врага бежите, храбрость показываете. Настоящий храбрец сначала всё обдумает, взвесит, лишь потом в бой идёт. Он нам что сказал? "Ребятушки! Главное, пока не вернусь, никуда не лезьте. Услышите тревогу, сразу уходите. До утра не вернусь, тоже уходите. Я один вывернусь, а вы просто так поляжете." Правильно сказал. Мы бы все там прилегли. Вот он сам службу и исполнил. — А мы-то ему, зачем нужны были? — Эх! Молодой ты, жизни не знаешь. Господин — человек обстоятельный. Трофеями интересуется. Дело лично закончил, а нас взял подмогнуть, чтобы повозки побыстрее проехали. Инфантеры пришли, ан поздно! У нас всё имущество уже собрано. Треть Короне отойдёт, треть гарнизону, а треть Его Милости. А коли чужие войска трофеи приберут, гарнизон получает фигу с маслом, а с господином бароном поделятся или нет, и чем поделятся, одни Боги ведают. — Так мы чего-то получим? — А то! Каждый, в соответствии со своим рангом, сколь положено ему по званию, долю получит. Продадут интенданты имущество, и в жалование трофейные выдадут. Я так смекаю, нам двойная доля положена. — Это ж приличные деньги выйдут! — Говорю же, Его Милость человек обстоятельный, ни себя, ни своих людей не забывает. * * * — …И вы знаете, господа, что мне понравилось? Подхожу к нему, спрашиваю приказа, а он — "Ваш гарнизон, вы и командуйте. Я здесь так… на камешке сижу" — Да, с шефом нам повезло. И из интендантских выбил всё, что последние года просили, и как узнал о войне, сразу в бой рванул. — Прапорщик! Ну, нельзя же быть таким наивным! "Как узнал!" А гвардейский полк с ним случайно пришёл, да? Инфантеры, тяжёлая пехота. Которые сразу позицию заняли? Знал он! Знал! Специально послали. — Просто монстр, понимаешь. Для особых дел, небось, такого берегут. Признаюсь, как награды увидел, несколько засомневался. Теперь понимаю, за что в такие года столько понавешали. — Меня тоже сомнения глодали. Я егерям шепнул: "Если что, уходите. Наше дело оборона." А вон оно как вышло… Один, ножом, чуть не взвод вырезал! — А ведь правильно сказал, что сразу действовать надо. Как узнали на той стороне про подошедший полк, наверняка, щиты бы подняли и держали их постоянно. А не как обычно, заряд экономили, поднимали лишь по тревоге. — Ну да ладно! Всё хорошо, что хорошо кончается. Опять же, трофеи. В карман, знаете ли, всем неплохо упадёт. Бронза нынче в цене. А мы и порох, и прочее снаряжение вывезли. — Награды будут? Или хоть ленточку за кампанию дадут? — Прапорщик! Ну, вы право, как ребёнок! Победную реляцию я отправил сразу, только телеги вниз поехали. Товар надо показывать лицом, а не ждать — вдруг заметят. Подвиги шеф-коменданта, понятно, описал, но и про нас не забыл. Кстати, на приведение территории в порядок, всех выгнали? Барон не зря посоветовал. Раз говорит, значит, знает, что приедут. * * * — Ваше Королевское Высочество! Первая победа! Без потерь, захвачено шесть бомбард с припасами. Титулярный камергер Тихий лично возглавил вылазку. — Всех убил? — Ваше Королевское Высочество, вам уже доложили? — Нет, ничего не докладывали. Просто я знаю Тихого. Шельмец, понимаешь! Говорю же — его хоть на улицу не выпускай, всех уничтожит! В этот раз скольких?