– Тебе тоже не мешало бы поспать, – сказал Роберт. – Опасность миновала, так что выпей ромашкового чая и поспи. – Я не люблю ромашковый чай, – выдавил сквозь зубы муж. – Да, и я тебе запрещаю участвовать в сегодняшних гонках. Чего доброго, с дракона свалишься, и опять тебя зашивать, – проворчал Роберт, выходя из комнаты. – Обойдусь без твоих советов, – огрызнулся Ричард. Закрыл за ним дверь и повернулся ко мне. – Он знает про гонки? – слабым голосом спросила я. – Да. – Помолчал, затем добавил: – Этой мой личный врач. Хотела сказать, что он чокнутый, но вместо этого прошептала: – Прости. – За что? – Ты увидел меня такой. Ричард устало провел рукой по волосам. Вздохнул, прошел к креслу, обитому бархатом, сел, широко расставив ноги, провел рукой по щетине. После чего хмуро сказал: – Мы поговорим, когда тебе станет лучше. Но я должен спросить: Дог сделал это специально? Так странно было слышать от него обсуждение гонок, когда он выглядел измотанным герцогом, а не непоколебимым Тимом Донгом. Я покачала головой. Увидела, как герцог кивнул, принимая мой ответ, поднялся на ноги и направился к двери. – Ричард, – выдавила хрипло, – ты меня туда больше не отпустишь, да? Он обернулся. Посмотрел на меня как-то очень странно. И сказал простое: – Нет. – Пожалуйста… – судорожно всхлипнула я. – Этот шип тебя чуть не убил, – зло перебил он. Я стиснула зубы, натягивая одеяло до подбородка. Услышала, как муж повернулся, дошел до двери. – Ты только что лишил меня неба, – прошептала ему вслед. – Это не шип. Это ты меня убил. Не знаю, услышал он это или нет. Когда дверь закрылась, в комнате запахло апельсинами. Я то засыпала, то просыпалась. В комнате находилась моя давняя служанка Эми, которая подавала пить, когда от жажды пересыхало горло, и подставляла ночной горшок, когда у меня уже не было сил терпеть. Она со мной почти не разговаривала: то ли боялась потревожить, то ли опасалась, что лихорадка перекинется на нее. Через несколько часов, несмотря на травы, которые прописал Роберт, у меня снова начался жар. Я пыталась скинуть с себя одеяло, но Эми жалостливым голоском умоляла этого не делать. В полдень проснулась матушка и первым делом побежала ко мне. Так она и зашла в камизе и чепчике, босая, заставив устало открыть глаза и сделать вид, что вовсе не дремала. – Доченька моя! – воскликнула она. – Ах, как я рада, что ты поправилась! Я выдавила из себя слабую улыбку. Что мама знает? Что ей сказал герцог? Не мог же он сообщить, что во мне был драконий шип. – Я не переставала молиться, моя дорогая! – заявила родительница, присаживаясь на кровать. – Уж поверь, тому, кто сделал это с тобой, воздастся по заслугам! Бог все видит! Я в страхе сжала край одеяла и подтянула его к подбородку. – А что со мной сделали? – спросила хрипло. – Ты не помнишь? Ох, я молила Бога, чтобы ты забыла те ужасные мгновения своей жизни! Я недоуменно посмотрела на Эми, понимая, что от матушки пояснений не добьюсь. – Его светлость сказал, что, когда вы выехали на прогулку, на вас напал серийный маньяк. – Ах, негодная девчонка! – воскликнула мама, повернулась к сжавшейся девушке и зашикала на нее, пытаясь таким образом отослать прочь. – Серийный маньяк? – выдавила я. – Да, дорогая, в этом нет твоей вины. На его счету уже семь убитых девушек, но скоро его поймают, не волнуйся. Тебе так повезло, что герцог решил навестить тебя в нашем поместье! – Да, – только и сказала я. – Не переживай. Ты скоро поправишься. У тебя маленький порез на животе, но Роберт уже три дня прикладывает туда подорожник, скоро все заживет. У твоего мужа великолепный доктор. Ах, мама, если бы все раны лечились подорожником! – Да, – пробормотала я. – Ты такая бледная, – покачала она головой. – Как только поправишься, я прикажу сделать тебе ванну с лимонным соком. Натру кожу рассолом, а волосы смажем шоколадом, чтобы они не теряли прежнего блеска. – Да, – выдавила отчего-то грустно. – Мне бы хотелось немного отдохнуть. – Конечно! Не переживай, служанка все время приглядывает за тобой, – поспешно сказала матушка и поднялась на ноги. Я улыбнулась уголками губ, наблюдая, как она покидает спальню. Днем меня разбудила Эми, вернее, ее злобное шипение: – Прошу, миледи, уходите! Вашей сестре нужен отдых! Я открыла глаза и посмотрела на испуганную Софи. – Нет-нет, пусть останется, – пробормотала поспешно. Услышав это, сестренка сорвалась с места, подбежала ближе и без лишних церемоний забралась ко мне на кровать. Она была первой после доктора, кто осмелился ко мне прикоснуться. – Ты горячая, – тихо сказала она, взяв меня за руку. – Мне жарко, – слабо улыбнулась ей. – Я сейчас исправлю. В следующее мгновение почувствовала холод, мягко опутывающий тело. – О Софи, – благодарно выдохнула я. – Где ты этому научилась? Ожоги на гонках помогли мне освоить эту технику. Преподаватель такого не объяснял, я нашла ее в учебнике по лечебным свойствам магии. – Его светлость сказал, что нужно делать, – опустив глаза, ответила Софи, словно ей было стыдно. – Ричард? И давно ты меня… лечишь? – С самого первого дня, как только тебя привезли. Его светлость только мне разрешил заходить. И доктору. – Софи почему-то шмыгнула носом. – Ричард все три дня сидел со мной? Девочка кивнула. – Я пыталась помочь, но жар всегда возвращался, – виновато выдавила она. – Софи, ты что, все хорошо, – догадалась я. – Ты ни в чем не виновата! – А сейчас тебе лучше? – Да… спасибо. Ты меня спасла.