Я опустила глаза и увидела что-то вроде пояса, только вместо ткани была тьма. – Роберт дал вполне четкие указания, – усмехнулся герцог, заметив мое растерянное лицо. – А еще он был чертовски прав, когда сказал, что я ваш муж и мне полагается видеть вас голой. Он убрал руку с талии, обхватил мои ладони и отнял их от груди. Я замерла в нерешительности, остро почувствовав себя пятилетней девочкой. Кожу на животе немного жгло, но ощущение тягучей боли отошло на второй план. Я разглядывала мужа, который набрал воды в ковш и подошел ко мне. – Закрой глаза, – попросил он. Исполнила его просьбу и почувствовала теплые струящиеся потоки, стекающие с головы по волосам и по обнаженной коже, покрывшейся мурашками от странных ощущений. Ричард снова наполнил ковш, а я стояла и, не открывая глаз, рассеянно водила правой рукой по левой. От нее – к шее, разминая затекшие мышцы. – Вы не брезгуете? – спросила задумчиво. Вздрогнула, когда на меня вылили теплую воду. – В каком смысле? – услышала настороженный голос герцога. – Вы не смотрите на меня как на урода даже после того, как на моем теле появился этот шов? …И даже после того, как вам пришлось провести возле моей постели три мучительных дня… – Марита, ты же моя жена. Я не смогу смотреть на тебя как на урода, даже когда твое лицо покроется морщинами, а живот утонет в жировых складках. Я недоуменно открыла глаза. Это намек на старость? На старость вместе с ним? К сожалению, лица герцога не увидела. Он посчитал, что вылил на меня достаточно воды, и теперь отвернулся, чтобы намылить руки. – Знаете, – сказал он, стоя спиной ко мне, – я понимаю, что вы имеете полное право обижаться на меня. Вы молоды и еще многого не осознаете. Но это не повод выставлять меня из своей спальни. – Я не выставляла вас из своей спальни, – нахмурилась, услышав это нелепое обвинение. – Каждый раз, когда я пытался зайти к вам, служанка сообщала мне, что у вас болит голова и вы слишком плохо себя чувствуете, чтобы принимать кого-либо. При этом Роберт вовсе не волновался. Я смущенно потупилась и пробормотала: – Вы же его знаете, он не из тех, кто паникует по пустякам. – Ричард! Ричард! – застучали в дверь. – Твоя жена еще жива?! – Мы моемся, Роберт! – раздраженно отозвался герцог. – Мы?! Муж тяжело вздохнул и отправился докладывать доктору о том, как обстоят дела на самом деле. Я посмотрела на полоску тьмы, обхватившую живот. Она не позволяла воде добраться до раны, но при этом довольно болезненно щипала кожу. Скорее всего, придется сводить ожог. Как бы нитки не сгорели… – Я начну с головы, – услышала голос вернувшегося герцога. Он подошел ко мне и осторожными движениями стал водить намыленными руками по волосам. При этом смотрел на мое лицо. И взгляд у него был довольно странный. Что-то в самом герцоге изменилось, будто кожа потемнела. Он злился? – Я сделала это намеренно, – сказала, без страха посмотрев в его карие глаза, цвет которых в данный момент сменился черным. – Намеренно не пускали к себе? – Да, ваша светлость. Не думаю, что вам было приятно ухаживать за мной те три дня, что я боролась с лихорадкой. Мне не хотелось, чтобы я окончательно разонравилась вам. – Не стану врать, что было приятно. – Он помолчал мгновение, а затем добавил: – Зато, когда мне понадобится помощь, вы не откажете себе в удовольствии поухаживать за мной. Его руки перестали трогать мои волосы. Вместо этого спустились к шее и осторожными, трепетными движениями принялись ее массировать. Я прикрыла глаза от удовольствия и, словно в сладком сне, пошептала: – А можно еще и спину? – Можно, – хрипло отозвался герцог. Вздрогнула, когда он, будто бы поддавшись странному порыву, очертил линию позвонка. У Ричарда оказались вовсе не теплые, мягкие пальцы. Его кожа была грубой и шершавой и вызывала не самые приятные ощущения. Я непроизвольно поморщилась и неожиданно выдохнула, ошарашенно замерев, когда почувствовала ласковое прикосновение обветренных губ к своей шее. Открыла глаза, моргнула, неуверенно посмотрела на лицо мужа, которое находилось намного ближе, чем несколько секунд назад. Нас разделял всего лишь бортик ванны. Если бы не это – Ричард уже давно дышал бы мне в лоб. – У вас мыло. На губах, – смущенно пробормотала я. – У вас мыло. На шее, – пожал он плечами. Его карие радужки полностью окрасились в черный. Я завороженно уставилась в эти глаза, медленно осознавая, что тьма, которая плещется в них, по-настоящему прекрасна. Все так опасаются этой стихии, но она… великолепна. Вытянув руку, осторожно стерла пену с его губ. Как же все-таки восхитительно, что они обветренные. Это словно маленькое доказательство свободы, которую постигает мой муж, когда надевает на себя чужую личину. Мы оба постигаем. – У вас борода, – сказала я с легкой улыбкой. Так странно было не видеть его идеально выбритый подбородок. – У вас румянец на щеках, – отозвался герцог. – Он вам нравится? – улыбнулась уже смелее. – Не то слово. Меня притянули к себе так резко, что я успела только испуганно выдохнуть и вцепиться в плечи мужа, чтобы удержать равновесие. – Простите, я вас облила, – пробормотала неловко, но Ричард не спешил меня отпускать. Его рука лежала у меня на спине и крепко прижимала к своей груди. – Просто держитесь, – тихо попросил он и начал круговыми движениями намыливать кожу. Я чувствовала его широкие грубые ладони и, вместо того чтобы морщиться от неприятных ощущений, вдруг начала тяжело дышать. Ричард спускался все ниже. Когда его руки коснулись ягодиц, я внутренне напряглась. А потом почувствовала, как муж уткнулся носом мне в шею. Я самодовольно улыбнулась и непроизвольно хихикнула, когда герцог потерся щекой о мою кожу. Из-за бороды это было щекотно. Ричард медленно повел левую руку ниже, убрав ее с ягодицы. Заставил приподнять ногу и упереться в бортик ванны. Хихикать резко расхотелось. С губ сорвался полувыдох-полустон, когда герцог одним прикосновением провел рукой между ног. Это было настолько бесстыдно и интимно одновременно, что я уткнулась лбом в плечо мужа, чувствуя, как краснеть начинают не только щеки, но и уши. – Марита, – хрипло позвал Ричард, – мне надо тебя домыть. Отпусти, пожалуйста. Я нахмурилась, непонимающе оторвалась от него и увидела, как он присел на корточки. Обхватил правую ногу двумя руками и медленно повел их вниз, оставляя на коже мыльные дорожки. Не позволяя мне сменить положение, проделал то же самое с левой. Затем выпрямился, но вновь прикасаться ко мне не спешил. Отвернулся, подошел к ведру, набрал воды в ковш и начал мыть руки. Я вернула правую ногу в вертикальное положение. Тихонько пробормотала: – Мы с вами так и не поговорили о… сложившейся ситуации. Теперь, когда вы знаете о Джоне Руте, вы должны понимать, что у меня никогда не было любовника. Ричард набрал в ковш чистой воды и повернулся ко мне: – Не будем об этом. Ох уж эти тени, что бегут по его лицу… знать бы, что они означают. – Вы же понимаете, что ваша жена принадлежит только вам? – непонимающе переспросила я. – Марита, пожалуйста, не сейчас, – выдавил он, отчего-то стиснув зубы. Неожиданно в дверь постучали. – Пятнадцать минут прошло! – донесся до нас голос Роберта. – Дай нам еще две минуты, – гаркнул Ричард, что заставило меня испуганно вздрогнуть. Его движения были резкими и какими-то злыми. Я решительно не понимала, в чем дело и из-за чего произошла эта смена настроения. Муж всеми силами старался ко мне не прикасаться. В несколько заходов он вылил на меня ведро чистой воды, помог вытереться полотенцем, рассеял магию с живота и надел чистую камизу.