Я приподняла голову, посмотрела на его напряженное лицо. – И кто же подбрасывает нам драконьи яйца? Муж опустил глаза. Весь его вид выражал явное сожаление. – О, – пробормотала я, – ты снова не скажешь. – Это не моя тайна, – тихо ответил он. – Понимаю. Все твои тайны не твои. Почему урки нападают на герцогство, кто был всадником, когда Сил попала в шторм, кто подбрасывает нам драконьи яйца, что за зерно ты выращиваешь на полях. Все тайны не твои, – тихо повторила я. Почему-то именно в этот момент Сил повернула голову. Взглянула на нас. Ричард, кажется, настолько опешил, что забыл ответить на мои слова. – О чем она думает? – спросила я, не сумев сдержать любопытства. – Не знаю, – сказал муж. – Как это не знаешь? Ты же говорил, что у вас мысленная связь. – Была. – И на мой непонимающий взгляд он пояснил, глядя в землю: – Она закрылась от меня после той ночи. Я чувствую лишь отголоски ее присутствия, и больше ничего. – А Кару чувствуешь? – Конечно. – Может, так даже лучше? Ну, что тебя не мучает столько эмоций сразу. Ричард хмыкнул. – Помнишь, что с тобой было, когда прервалась связь с Фенькой? Не самые приятные ощущения, да? Я не нашлась что ответить. Не самые приятные – это мягко сказано. – Ричард, а могу я прикоснуться к ней? – спросила осторожно. – Ты же рядом, это безопасно. – Он посмотрел на меня с недоумением. – Мне бы очень этого хотелось. На самом деле мне хотелось успокоить дракона. Наезднику всегда тяжело смотреть на раненое животное. Я просто желала показать, что меня не стоит опасаться. Я – друг. – Не думаю, что это хорошая идея. Она иногда даже меня царапает. – Ну, если почувствуешь, что она хочет откусить мне руку, оттаскивай меня. Я не стала ждать, пока муж скажет свое авторитетное «да». Просто нагнулась, выставила ладонь вперед. Сил прекрасно видела, как я пытаюсь дотронуться до нее. Она смотрела на приближающуюся руку равнодушно. А я неожиданно сообразила, что серая чешуя дракона когда-то была черной. Серый цвет – что-то вроде седины для драконьей чешуи. Не знаю, с чего я это взяла. Просто эта мысль ясно врезалась в сознание. Я осторожно положила руку на грубую морду, провела ею вдоль носа. Сил не выказывала никаких признаков агрессии. Первые пять секунд. А потом на меня обрушились чужие эмоции. Она не кусалась, не брыкалась, не пыталась меня убить. Она решила избавиться от меня воспоминаниями. Чужими воспоминаниями. Я болезненно застонала, когда меня окатило волной ненависти. Эта ненависть когда-то была направлена на другую женщину. Ту, что посмела оседлать темного дракона. Сил ненавидела наездницу. Сердце пропустило удар, когда я остро почувствовала желание спасти ее из шторма только ради Ричарда, ради своего любимого, самого дорого хозяина, даже несмотря на ненависть. Сил ненавидела и меня. Я была для нее той женщиной, осмелившейся прикоснуться к чужому дракону. К раненому дракону. Ричард оттащил меня в сторону и встряхнул за плечи: – Марита! Марита, ты чего? Что случилось? – А-а-ай, – застонала я, обхватив себя руками. В локоть уткнулся мокрый нос. Фенька. Фенечка… родной… Ричард обнял меня так крепко, что на мгновение показалась, что все мои кости разом хрустнули. Почувствовала его подбородок на своей макушке. А затем ядовитый шепот: – Убирайся отсюда. Убирайся! Я попросил всего лишь не трогать ее. Проваливай, Сил! – Ричард… – дрожащим голосом выдавила я. – Ты ведь и ту, другую, просил не трогать ее, да? – Что? – переспросил он. Я не смогла пояснить свои слова. Только выдавила, едва не плача: – Сил нас ненавидит. Она насквозь пропитана ненавистью. Меня трясло. Отголоски ее эмоций были настолько сильны, что озноб прошибал все тело. Это был невероятно сильный дракон. Если Ричард нашел яйцо лет в пять, то сейчас Сильвии уже исполнился двадцать один. Она могла не просто самостоятельно решать, когда ей закрываться от хозяина, а когда пускать к нему частичку эмоций. Она могла передавать их другим людям. Она ясно дала понять: кем бы ни приходилась Ричарду, для нее я лишь ненавистная женщина, которой не стоит здесь больше появляться. Я и не собиралась, понимая, что действительно недооценила уровень опасности. – Тише, тише, – услышала успокаивающий голос мужа. – Если она сделала то, о чем я думаю, то сейчас все пройдет. – Не пройдет, – прошептала я, – это не пройдет, оно во мне. – Эй, эй, Марита, – позвал муж, но оторваться от себя не дал, – ты… ты лучше расскажи, как ты умудрилась все это время скрывать Феньку. – В смысле? – сглотнула я. – Твоя мама не знала, папа тоже. Где ты его прятала… до скольких… до семнадцати лет? – В домике рыбацком, – прошептала я, чувствуя, как озноб постепенно спадает. – Недалеко от моего поместья есть речка. Фенька его нашел. Домик… домик на берегу реки. Мы там жили. Лет… Ричард… – Тсс, продолжай. – … лет пять. Все нормально было, пока хозяин не вернулся. – Что он сделал? – Испугался, – выдохнула я, сподобившись даже усмехнуться. – А вы? – А мы убежали. – И что потом? На вас донесли? – Нет, мы сдуру вернулись. Я надеялась, что хозяин уже уехал. – Но?.. – Но не уехал. Он нам про гонки рассказал. – Вам крупно повезло, – серьезным голосом сказал муж, явно не обрадованный моей историей. – Ричард, – тихо прошептала я. – Что? – Прости меня, пожалуйста. Со мной одни проблемы. – Это точно. – Он вздохнул с сожалением. – Но тут я сам виноват. Не нужно было позволять тебе ее трогать. Сил иногда даже рядом со мной с ума сходит, не знаю, почему я решил, что с тобой что-то изменится. – Он замолчал на мгновение, а затем добавил тихо: – И, кстати, Марита, на полях растет рожь. Я прижалась к мужу еще теснее. Что ж. Одной тайной меньше. Мы не говорим с Симоной о семейной жизни, потому что ни одна из нас не знает, что это такое. Мы не говорим о детях, потому у Симоны их никогда не будет.