— Вот уж не думала, что пиявки могут устроить себе развлечение, — тихо пробормотала я. — Они забавные, — согласился муж. — Твоя такая наливная, — задумчиво изрекла, разглядывая ту, что присосалась к его руке. Ричард прекратил созерцать потолок и перевел взгляд на мое тело. — У тебя тоже толстеют, — заметил он. Я вздохнула. Посмотрела на дверь, затем на шкаф. На окно. Изучила необычный рисунок на шторах. А потом молчать надоело. — Ваша светлость, — позвала тихо. — Мм? — неопределенно отозвался муж. — Вы должны мне деньги. — В каком это смысле? — Ну, сегодня суббота. У меня, как вы помните, школа иностранных языков, средства из которой идут на содержание Феньки. Услышала тяжелый вздох и нерадостное: — Марита, давай сейчас не будем поднимать эту тему. — А когда будем? Нам все равно придется поговорить. — Не сейчас, — отозвался герцог. Я поджала губы и повернула голову, чтобы посмотреть на мужчину. Мне казалось, он зол или раздражен, но муж внимательно разглядывал мою грудь. Или пиявку? Или все-таки грудь? Или пиявку? — Ваша светлость, — окликнула его. — Да? — У вас такой задумчивый взгляд. Ричард оторвался от созерцания моей груди (или пиявки?) и посмотрел мне в глаза. — Кажется, я ошибся, — вздохнул он. Я удивленно приподняла брови: — В чем? На секунду промелькнула надежда, что он скажет что-то вроде: «Простите, мне не стоило запрещать вам участвовать в гонке». Но он сказал с явным неудовольствием: — Кажется, это вовсе не Марита, а самый настоящий Марит. Когда до меня дошел смысл его слов, я поджала губы, чтобы скрыть улыбку. — Думаете? Мне казалось, у пиявок нет определенного пола. — У этого точно есть, — проворчал герцог. Он перевернулся на спину и заложил руки за голову, при этом его пиявка так и осталась болтаться на своих присосках. Рукава рубашки слегка натянулись, давая возможность насладиться видом его не сильно проступающих, но все же крепких мышц. — Вы помните нашу свадьбу, ваша светлость? — спросила я, нарушив молчание. Ричард как-то странно покосился на меня. — Она была недавно, неприлично было бы ее забыть, — сказал он осторожно. — А мои клятвы помните? — Это какая-то проверка, герцогиня? — попытался отшутиться Ричард. — Если так, то вы рано начали обвивать веревку вокруг моей шеи. Чтобы посмотреть ему в глаза, пришлось закинуть голову и вдавить затылок в подушку. Думаю, выглядела я забавно, но вопрос повторила настойчиво: — Так ты помнишь мои клятвы? — Опосредованно, — туманно отозвался муж, непонимающе глядя на меня и ожидая пояснений. Я вздохнула. Перевела взгляд на потолок. Хотелось сесть и вести диалог, как приличный человек, но я боялась шевелиться из-за пиявок. — Понимаю, из меня не получилось хорошей жены, — грустно улыбнулась супругу. — Хозяйка в вашем замке из меня ужасная. С первой брачной ночью тоже как-то не заладилось. Ну и… про то, сколько хлопот я вам доставила с этим ранением, напоминать не стоит. — Марита, не надо. — Заметила, как герцог покачал головой. — Нет, Ричард, надо. Ты не хочешь поднимать эту тему, но я все равно буду говорить, потому что когда-то перед Богом в храме поклялась делиться со своим мужем мыслями, надеждами и мечтами. — Насколько я помню, там была еще фраза «если он того захочет», — попытался отвертеться герцог. — Я все равно продолжу летать, — сказала твердо, проигнорировав его реплику. — Марита… — Не знаю, какие там у тебя отношения с Карой, — поспешно перебила, не дав ему договорить, — но мы с Фенькой просто не можем без неба. И я ни за что никогда в жизни не буду сидеть в четырех стенах. Ты волен меня отправить на край света, хоть в пустыню к уркам, я все равно найду Феньку и вернусь на гонки. Выговорившись, украдкой выдохнула. Боже, как же тяжело было сдерживать возмущение все это время! — Марита, я вовсе не хотел отбирать у тебя Феньку, — сказал Ричард, и в его голосе явственно послышалось напряжение. — Не знаю, за кого ты меня принимаешь, но мне прекрасно известно, что у дракона нельзя забирать наездника. Я вновь вдавила затылок в подушку, только ради того, чтобы удивленно взглянуть на мужа. — Ты не знала об этом? — правильно истолковал мой взгляд мужчина. Я покачала головой. — Наездник может жить без дракона. С трудом, но может. Дракон без наездника — нет. Если вас разделить, рано или поздно связь оборвется, и Фенька просто умрет от тоски по тебе. — Герцог помолчал мгновение, а затем добавил немного тише: — Я не убийца, Марита. Эти слова, наверное, должны были стать бальзамом для моей души. Но они не стали. Я перевела взгляд за окно, посмотрела на ясное небо практически без единого облачка, представила, как мы с Фенькой окажемся там совсем одни, и грустно вздохнула: — Ты выделишь мне какой-то день, когда я смогу летать, да? Ричард недовольно сказал: — Я не знаю. Именно поэтому сейчас не время об этом говорить. — Мне этого мало, — возразила я, не собираясь откладывать разговор на неопределенный срок. — И что будет с Фенькой, когда я снимусь с гонок? Где он станет жить? — Мы найдем ему место. — Какое? — уточнила расстроенно. — В лесу? Чтобы рано или поздно на него кто-нибудь наткнулся? Ты хочешь, чтобы его убили? — Марита… — Или, может быть, намного проще посадить Феньку на цепь и навсегда запереть в какой-нибудь пещере? Мой голос звучал совсем не зло, лишь раздосадованно. Я ляпнула это от обиды на несправедливость и совсем не подумала о последствиях. — Что ты сказала? — обманчиво спокойно спросил Ричард. — Просто предположила один из вариантов, — пробормотала поспешно. — Не бери в голову. Но он уже взял. И метаться или отнекиваться было поздно. — Ты ее видела. — Ричард не спрашивал, он все прекрасно понял. Только вот… кого — ее? — Марита, тебе не кажется, что если дракона посадили на цепь, то для этого имелись причины? — с явной злостью спросил муж. Ах вот оно что. Этот дракон тоже девочка. Надо же. — Да. Например, контрабанда, — не смутилась я. Вины за мной нет, ничего плохого я не сделала, поэтому и стыдиться мне нечего.