Он слишком долго смотрит на нее, нависая над столом, но она окидывает его безразличным взглядом. Черт возьми, она хорошо умеет скрывать свои эмоции. Единственное, что выдает ее, — это едва уловимый шлейф ее запаха. Довольный тем, что она хотя бы как-то отреагировала на его слова, он усаживается на диван и чуть не застонал от удобства. — Полагаю, я должен поблагодарить тебя, — начал он, и ее брови приподнялись. — За то, что попросила о встрече здесь. Впервые за долгое время я сижу в относительно удобном месте. От него не ускользает, как она хмурится, записывая несколько слов в блокнот. — Что ж, я рада, что смогла помочь Вам с комфортом. В её голосе совсем нет радости. На самом деле, невозможно не заметить огонь в ее глазах, когда она снова смотрит на него. — Я тоже рад, что тоже смог помочь тебе с комфортом, — мурлычет он, и ее запах смешивается с ее гневом. Это аромат восхитителен. Он становится пряным, как горько-сладкий шоколад. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — спокойно говорит она, и он усмехается. — О, милая, неужели мы оба собираемся лгать друг другу? Мне казалось, что вчера вечером мы неплохо поладили. Он не замечает, как она ерзает на своем месте. — Эрик, я здесь, чтобы поговорить о… — Не лгите мне, мисс Уинтерс, — промурлыкал он. — А я не буду врать Вам. Она откладывает ручку и вздыхает, поднимая глаза от своих записей. — Хорошо, — тихо говорит она. — Но я скажу, что прошлая ночь была ошибкой, и подобное никогда не повторится. Я могу потерять работу. После вчерашнего я заслуживаю этого. Он молчит, и она продолжает. — Но два дня назад ты спросил меня, почему я здесь. Изначально я приехала сюда, чтобы работать с бетами. Я изучаю классовые различия между Альфами, Бетами, Омегами и их жизненный опыт. Обычно я работаю с молодежью. Это было мое первое задание в таком месте, как Грин Вудс. Интересно. — Так почему я? — недоверчиво спрашивает он. — Если ты работала с детьми, зачем было назначать тебя заключенным Альфа? Она отводит взгляд и вздыхает. — Это вышло случайно, — тихо говорит она. — Произошло недоразумение, и я попала к вам. На мгновение воцаряется тишина: она смотрит в свои записи, не желая встречаться с ним взглядом. — Ты можешь уйти, — подначивает он. — Ты можешь уйти сейчас. Но он знает, что она не может уйти. Он в этом убедился. Она цокает языком и качает головой. — Я не люблю бросать дела. Мы уже зашли так далеко. Почему бы не дойти до конца? Она осознает свою формулировку и краснеет. Это его рассмешило, и она прочищает горло. — Но у меня есть вопросы, которые я должна была задать в первый же день моего пребывания здесь, — продолжает она. — И я должна извиниться за свою реакцию. Это было неуместно. — Есть способы извиниться получше, милая, — мурлычет он, и на ее лице появляется румянец. — Но я полагаю, что пока все в порядке. Она закатывает глаза, и он с восторгом наблюдает за тем, как она продолжает. — У меня есть вопросы, если Вы готовы на них ответить. Если нет, я могу просто уйти на сегодня, и мы попробуем завтра. К черту. Он запоет, как канарейка, и выскажет ей все порочные мысли, которые у него когда-либо были, если сможет вдохнуть ее аромат еще хоть минуту. — Хорошо, — он соглашается. — Выкладывай. — Как ты думаешь, здесь к тебе относятся по-другому, как к Альфе? Она не может быть серьезной. Вопрос просто смешной. Он почти насмехается над ней, но видит искренность в ее глазах и стремление узнать все, что можно. И как бы невозможна она ни была, она вызывает симпатию. — Конечно. Даже вопросов нет, — говорит он. Она кивает, записывая несколько заметок. — Можете привести примеры? Он вспыхивает от гнева, и ему хочется кричать. Ну, во-первых, я совершенно одержим Омегой, сидящей напротив меня. — Меня накачивают подавляющими препаратами против моей воли. Она перестает писать, и на ее лице появляется растерянное выражение. — Как это понимать? — Ну, милая, — говорит он, расслабленно откидываясь на спинку дивана и раскидывая руки по его спинке. — Каждое утро твой приятель-врач вкалывает мне подавляющий препарат военного образца. Я никогда не просил об этом. Он практически видит, как крутятся колесики в ее голове. На ее лице появляется ужас, когда она осознает, насколько неэтичным является этот поступок. Подавляющие препараты всегда принимаются добровольно, даже если большинство альф и омег решают их принимать. Но заставлять кого-то принимать их — бесчеловечно. Но она умная девочка, она не заглатывает наживку и не задает ему вопросов. Вместо этого она сдерживает свои эмоции, надевая ту же профессиональную маску, что и раньше. — Еще какие-нибудь отличия? Ее запах кружит вокруг него, обращаясь к его внутреннему Альфе, и он улыбается ей. — Я не хочу их принимать. Они делают меня немного… не таким. Заставляют меня видеть разные вещи. Может быть, делать то, чего я не хочу. Он играет с ней, и это работает. Этот прекрасный запах ее страха прямо говорит с его членом. И Боже, как же ему нравится играть с ней в эту игру. Это слишком весело — мучить ее словами. Она прочистила горло. — А Доктор знает об этом? Но он закатывает рукав, игнорируя ее вопрос. — Видишь это? — он показывает на круглый приподнятый участок красной кожи в верхней части предплечья. — Это Джерард дал мне. Он мой не самый большой поклонник. Но я предполагаю, что ты ему тоже не нравишься, раз он добровольно запер тебя в одной комнате со мной. Она останавливается. — Мы не заперты, — вздыхает она, бросая взгляд на дверь. Он прослеживает ее взгляд и улыбается, увидев, что Джерарда нет на своем посту. ЭЛЛИ Она заперта здесь с ним. Она чувствует запах его триумфа, собственничества и похоти, когда он ухмыляется. — Я уверен, потом он скажет, что это была ошибка, — говорит он. — Но я думаю, что Портер заставил его сделать это, чтобы проверить меня. Все это не имеет смысла. Он, должно быть, лжет. — Откуда ты знаешь, что дверь заперта? — спрашивает она, изображая безразличие, ее глаза все еще ищут лицо Джерарда через маленькое окошко. Его там нет. А Эрик просто сидит на диване, раскинувшись и улыбаясь, как кот, которому достались сливки.