— Он защелкнул замок на двери, что мне показалось странным. Моя неделя была полна сюрпризов. Ее сердце так сильно бьется в груди, и она уверена, что умрет. Если он встанет, то окажется в нескольких метрах от нее. Потребуется два длинных шага, чтобы она оказалась в его объятиях, и он мог бы взять ее на руки или разорвать на части. Он не сделает этого, — настаивает внутренний голос Омеги. Он не причинит тебе вреда. Но разве он не сделал бы? Он расчленил троих и не проявил раскаяния. Он наклоняет голову и игриво улыбается, беззаботно развалившись на диване. Её сейчас вырвет. Динамика изменилась. Он контролирует ситуацию, и они оба это знают. — Если не веришь мне, всегда можешь попробовать открыть дверь, — непринужденно говорит он. — Но, по-моему, у нас есть еще час до окончания сеанса, и я не хотел бы терять драгоценное время. Он дразнит ее. Но, вспомнив, кто она такая и почему находится в Грин Вудсе, она кивает. — Наверное, вы правы. И нам действительно есть о чем поговорить. Вместо того чтобы обнаружить на его лице разочарование за отказ играть в его игру, он выглядит впечатленным и дарит ей искреннюю улыбку, от которой у нее перехватывает дыхание. — Спрашивайте, мисс Уинтерс. У меня внезапно появилось очень разговорчивое настроение. Она снова заглядывает в свои записи и говорит то, что грызет ее изнутри. — Я сожалею о подавляющих препаратах, — искренне говорит она. — Если хотите, я могу поговорить с доктором Портером или даже составить отчет на основе того, что Вы мне рассказали. Его улыбка исчезает, и он садится прямо. — Элли, — выпалил он, и от его голоса у нее по позвоночнику пробежал холодок. — Они делают это не просто так. Я преступник. Это то, что я заслужил. Он говорит об этом прямо, без тени жалости к себе. Это неправильно, хочет возразить она, но тут же вспоминает, где находится. Это не приемная семья и не средняя школа. Она заперта в комнате с человеком, которого сочли слишком опасным для общества. Сейчас нет времени на жалость. Ей нужно отсидеть положенный час, надеясь, что либо Джерард, либо доктор Портер появятся вовремя. — Точно. Итак… — У тебя проблемы с тем, что тебя называют Омегой, — перебивает Эрик, и она замирает. Он не ошибся. — Я не согласна, — спокойно отвечает она, хотя внутри у нее все паникует. — Я дважды сказал тебе это, причем довольно грубо, — признает он. — Но я не ожидал от тебя такой реакции. Что-то в том, что ты Омега, действительно расстраивает тебя. — Мы здесь, чтобы поговорить о тебе, — огрызнулась она, и он снова одарил ее блестящей улыбкой. Он снова нашел брешь в ее броне. — В том, что ты такая, какая есть, нет ничего плохого, — медленно произносит он, глядя в ее глаза. — Ты великолепная. Красивая. У тебя есть все что должно быть у Омеги. Его голос звучит как мед, слова идеально падают с его мягких губ, но она знает, что не может поддаться этому. Даже если он сказал слова, которые она давно хотела услышать от… кого угодно. Ты знаешь, что он лжец, — шепчет внутренний голос. Если бы он знал, что ты сделала… И отчасти именно это ее так злит. Даже если он говорил это всерьез, это неправда. Они никогда не могли быть правдой. — Я убедительно прошу вас, пожалуйста, прекратить разговор на эту тему. Она ожидает, что он посмеется над ней и продолжит. Вместо этого он сужает глаза и вздыхает. — Хорошо, — говорит он после долгой паузы. — Хорошо. — Спасибо, — говорит она и почти смеется над абсурдностью того, что она благодарит его за то, что он не пристает к ней. Их отношения опасны. Ей нужен Джерард, чтобы отпереть эту чертову дверь. Чем дольше она проводит в комнате с этим человеком, тем дольше она хочет… Его. Ее внутренняя Омега борется с ней, требуя, чтобы она придвинулась к нему ближе. Даже в своей тюремной спецодежде, темно-синей хлопчатобумажной рубашке и брюках, он по-прежнему пугающе привлекателен. А его запах просто феноменален. Чем дольше они находятся в замкнутом пространстве, тем сильнее его запах ласкает ее. Ей захотелось разлить этот аромат по бутылкам, распылить его на себя в хижине и… Нет. — Прошлой ночью ты спросила меня, почему я сделал это, — неожиданно говорит он, и ее глаза расширяются. — Я уверен, Вы видели в моем досье, что это был несчастный случай. Она медленно кивает, ловя каждое его слово. — Это не так, Элли. Она задерживает дыхание, ручка дрожит в ее руке. — Это была месть. Пауза затягивается, они сидят молча, его взгляд неотрывен от ее глаз. Он говорит правду. Она практически чувствует это, но ручка в ее руке остается застывшей на месте. — Ты не должен мне ничего рассказывать, — шепчет она. — Будет лучше, если ты расскажешь об этом доктору Портеру. — Ты единственная, кому я хочу сказать, — шепчет он, наклоняясь вперед на диване. — У меня такое чувство, что ты, как никто другой, сможешь меня понять. Это нелепая идея. Она никогда, никогда не сможет понять, что он сделал. Как он мог расчленить трех разных мужчин и избавиться от тел таким ужасающим образом. Это была месть. А что она знает о мести? Ничего. Она никогда никому не мстила. А если бы и могла… Если бы был хоть один человек, которому она могла бы отомстить… О. И вдруг этот мерзкий, маленький голосок в глубине ее сознания закричал в знак согласия. Да, она могла бы многое знать о мести, если бы попыталась. Если бы могла, то сделала бы. — Я понимаю, — шепчет она, шокируя обоих. ЭРИК