Мама не издает ни звука. Джульетта тоже. Она надеется, что это потому, что им удалось выбраться из машины. В замешательстве она тянется к замку ремня безопасности и нажимает на кнопку, пока не вываливается из кресла. Ее тело вскрикивает от боли, когда руки находят гравий. Она протискивается дальше, просовывая себя в небольшое отверстие из искореженного металла. Стекло впивается в ее ладонь болезненными осколками, но она заставляет себя идти дальше. Ее нога задевает что-то острое. Она вскрикивает, яростно бьет ногой по жгучему предмету, пока штанина не рвется и она не вылетает из машины. Воздух имеет привкус резины. Она отхаркивается, дым жжет глаза и забивает ноздри. Раздаются крики, грубые руки тащат ее прочь, пока, наконец, она не вдыхает свежий воздух. Она смотрит на машину, превратившуюся в дымящуюся кучу, и тут ее осеняет ужасное осознание. Они все еще внутри. Она просыпается, мокрая от пота. Ее тело содрогается, и она обхватывает руками колени, раскачиваясь взад-вперед. Ты не можешь изменить то, что случилось, — думает она про себя. Прошлое остается в прошлом. Но страх перед огнем вызвал один из самых худших ночных кошмаров, которые у нее были. Вскакивая с кровати, она ворочается все ночи подряд, слишком взвинченная, чтобы снова заснуть. Еще даже не наступило утро, солнце только начинает пробираться в окно. Она хватает телефон и читает сообщение, которое доктор Портер прислал, чтобы подтвердить их встречу. Он любезно предложил заехать за ней, но она вздохнула от этой мысли. Она не уверена, что сможет снова смотреть ему в глаза после того, как Эрик поцеловал ее. Она должна уволиться, невзирая на деньги. Все это безумие, и оно зашло слишком далеко. Но… Теперь она этого не хочет. Она хочет ощутить вкус губ Эрика и почувствовать, как его внутренний Альфа обращается непосредственно к ее Омеге. Если быть честной с собой, это был лучший поцелуй в ее жизни. Он был сладким и целомудренным, с обещанием на страсть. Не думай о нем. Это неуместно. Но как же ей этого хочется. Она хочет думать о массивных размерах его сильных рук и о том, как легко они могли бы обхватить ее за талию, чтобы прижать к стене. Она хочет думать о его губах на её метке, которую она так отчаянно пытается спрятать за волосами или шарфом. Она хочет подумать о том, каково было бы податься искушению. Тебе нужно остановиться (Не думай об этом). Она открывает ноутбук, чтобы побольше узнать о его гнусных деяниях, отчаянно надеясь, что хоть что-то вернет к реальности. Она снова смотрит на фотографии с места преступления — на этот раз под другим углом зрения. Месть. Что могли сделать эти трое мужчин, чтобы оправдать такую жестокость? Эрик не только мучил жертв, но и враждовал с их семьями. Один из убитых им Альф был женат, и он послал жене палец мужчины, на котором все еще было обручальное кольцо. Она смотрит на каждую фотографию и читает каждый файл, пытаясь собрать все воедино. Не было никаких улик, связывающих его с преступлениями — он выполнил их безупречно. Он даже не был подозреваемым, пока… Он сам не сдался. Ее рот открывается в полном удивлении. * * * Кофейня находится всего в миле от заведения, и Элли не могла нарадоваться, почувствовав знакомый аромат жареных зерен. — У вас есть все необходимое для пребывания здесь? — спрашивает доктор Портер, потягивая свой капучино. — Из-за урагана все будет гораздо сложнее. У вашей машины есть шипы на шинах? Она хмурится. — На самом деле, в моей машине сел аккумулятор. Я каждый день хожу на объект пешком. Его седые брови взлетают вверх. — Ни в коем случае! Я позабочусь о том, чтобы Джерард забирал тебя по утрам и отвозил домой. Она покачала головой. — Нет, правда, все в порядке… — Элли. Доктор говорит мягко, его глаза добрые. — Зима в Лос-Анджелесе сильно отличается от зимы в Грин-Вудсе. Ты не будешь ходить в этой каше. Вас унесет ветром или вы замерзнете до смерти. Она хочет возразить, но доктор прав. Его забота о ее благополучии трогает ее сердце, и она кивает. Как бы ей ни хотелось ехать с Джерардом, она также не хочет ссориться с человеком, на которого она работает. — Хорошо, — соглашается она. — Пока я, наконец, не смогу заставить свою машину снова работать после шторма. — Отлично! — восклицает он, открывая свой блокнот. — А теперь давайте обсудим моего любимого пациента. — О, — говорит Элли, поспешно ставя свою чашку и открывая ноутбук. — Он Ваш любимый? Из всех? — Может быть, любимый — это не то слово, — поправляет он себя, но продолжает улыбаться. — Но он, безусловно, самый умный и интересный житель Грин-Вудса. Элли кивает, сохраняя нейтральное выражение лица. — Он не такой, как я ожидала. — И прежде, чем мы продолжим, я должен извиниться перед тобой, Элли. Его слова удивили ее. — Почему? — спросила она в недоумении. Доктор прочищает горло и неловко переминается с ноги на ногу. — Я осуждал Вас за Ваш… статус, — признается он. — Я нервничал из-за того, что вы работаете с Эриком. И я вижу, что был неправ. Мне очень жаль, мисс Уинтерс. Она качает головой. — Вы уже извинились. Все в порядке… — Нет, не нормально. У меня было неосознанное предубеждение, потому что вы — Омега. Мне очень стыдно, и я искренне сожалею. Она кивает. — Спасибо, — шепчет она. — А Эрик… с ним бывает трудно, — добавляет он, нахмурившись. — Он легко может использовать свои слова как оружие, и это чревато серьезными последствиями. Вот почему я сказал тебе, что как только тебе станет некомфортно, ты должна уйти.