— Это точно, — согласилась я, обменявшись ухмылкой с Роари. — Но тем не менее приятно набить брюхо, верно? — Нет пудинга — нет горшочка, — проворчал он, отвернувшись от нас и закончив разговор. Если честно, овсянка, которую мы получали на завтрак, была не слишком привлекательной, но я уже начала к ней привыкать. Обычно к ней прилагались маленькие баночки с медом, чтобы подсластить ее, что делало ее немного лучше. Когда мы спустились по лестнице, я заметила, что Гастингс дежурит, и ускользнула от Роари, направившись к нему. — Buongiorno, ragazzo del coro, — промурлыкала я, покачивая бедрами, становясь напротив него. Доброе утро, маленький хорист. — Почему мне всегда кажется, что ты дразнишь меня, когда говоришь на фаэтанском? — спросил он, его губы подергивались в полуулыбке. — Это ласковое обращение, — пообещала я, рисуя крест на своем сердце. — Ты проведешь нас сегодня на завтрак? — Э-э, ага, я как раз собираюсь на завтрак. — Отлично, — я протянула руку и аккуратно ухватилась за его предплечье, чтобы он пошел со мной. — Это не совсем уместно для… — Когда ты успеваешь поесть? — спросила я, глядя на него с невинным выражением лица. — Вам, должно быть, требуется много выносливости… для такой работы. Слабый румянец залил его щеки, и он прочистил горло, когда мы начали подниматься по лестнице в столовую. — Ну, я встаю рано, так что… — Держу пари, у вас еда намного вкуснее, чем у нас, не так ли? — поддразнила я. — У нас немного больше выбора, — признал он. — Я люблю есть фрукты с овсянкой. Я застонала от желания, прислонившись к нему еще ближе, когда мы продолжали подниматься по лестнице. — Чего бы я только не отдала, чтобы получить яблоко с завтраком. — Ну, я не преступник, — ответил он с улыбкой, когда мы добрались до Столовой. — Ага. Думаю, это то, что я получаю за то, что плохо себя веду, — я надулась на него, когда его взгляд скользнул по мне, затем отпустила свою руку и резко вздохнула. Не дожидаясь ответа, я повернулась и ушла от него, взяв со стойки свою миску с овсянкой и опустившись в центре привычного для моей стаи стола. Я принялась завтракать в одиночестве, ожидая прибытия членов других камер и появления моей стаи. Гастингс медленно оглядел комнату, прежде чем направиться на кухню, и мои губы дрогнули от удовольствия. Первым из блока Б появился Син. Он прихватил себе три миски овсянки и шесть баночек меда, и никто не посмел сделать ему замечание, когда он прошел через всю комнату и опустился за стол, который присвоил себе. Он начал есть как одержимый, и я невольно улыбнулась, наблюдая за ним. Он снова завязал комбинезон на талии, так что мне были хорошо видны его огромные руки, темная кожа, покрытая татуировками, которых было не сосчитать. Может, он и сам выбрал себе такое имя, но было в нем что-то такое, что идеально подчеркивало его. И не только потому, что он был Инкубом. Все в нем казалось созданным для того, чтобы заманить меня. Он был воплощением соблазна, от его мощного телосложения до опасной улыбки, играющей на его губах, и лукавого блеска в глазах. Даже страх, который он внушал окружавшим его фейри, заставлял мою кожу трепетать от возбуждения. Что-то в нем кричало о свободе, хотя он был заперт, как и все мы. Гастингс снова появился из кухни и непринужденно пошел вдоль комнаты. Дойдя до моего стола, он повернулся и пошел вдоль него, пока не дошел до меня, после чего склонился и положил яблоко рядом с моей миской. Син поднял голову как раз в тот момент, когда охранник снова ушел, и его улыбка была такой горячей, что я почувствовала ее до самого своего ядра. — Я думал, что именно я должен воплощать желания каждого? — поддразнил он, когда я с ухмылкой на лице откусила от подарка. — Так и есть, — заверила я его, скользя взглядом по его мускулистому телу, как раз когда появилась моя стая. Они столпились вокруг меня, закрывая мне вид на Инкуба, и я приветствовала их и улыбалась, когда они проводили ладонями по моим рукам и спине, а я продолжала есть свое яблоко. Зал заполнился вокруг меня, и я подождала, пока все столы не будут заняты, прежде чем внезапно подняться на ноги. Моя стая в замешательстве огляделась вокруг, когда я запрыгнула на стол, и я выдержала несколько секунд, пока заключенные по всему залу поворачивались и смотрели в мою сторону, задаваясь вопросом, что я делаю. Я поймала взгляд Роари и подмигнула ему, после чего обхватила рот руками и начала петь песню It's Raining Men группы The Weather Girls во всю мощь своих легких. После нескольких секунд потрясенного молчания все члены моей стаи вскочили на ноги и присоединились, танцуя вокруг стола и завывая во время выступления. Я полностью отдалась песне, прикрыв глаза, и неожиданно сильные руки сомкнулись вокруг моей талии. Я оглянулась через плечо и увидела, что Син ухмыляется мне, он тоже пел, притягивая мое тело к своему, пока мы танцевали, так что моя задница вжалась в его промежность. Я смеялась, продолжая петь, и охранники начали нервничать, занимая свои позиции по комнате. Сонни очень обрадовался, когда зазвучал припев, и схватил кувшин с водой со стойки, прежде чем вскочить рядом со мной и облить нас обоих, чтобы убедиться, что мы действительно насквозь промокли. Я смеялась, взмахивая волосы, пока мы танцевали, и все больше и больше заключенных вскакивали, присоединяясь к нам. От рук Сина на моем теле поднимался жар, а то, как он исполнял песню, не испытывая никакой неуверенности, вызвало на моем лице широкую улыбку. Я потянулась рукой назад через плечо, обхватив шею Сина, пока мы танцевали, и он застонал, когда я притянула его ближе, его щетина зацепилась за мои волосы. Мы пропели примерно три четверти песни, прежде чем охранники испортили ее, угрожающе стуча дубинками по столам и крича, что отправят людей в яму, если мы не остановимся. Син отпустил меня и начал перепрыгивать со стола на стол, продолжая демонстративно петь, а охранники преследовали его. Я спрыгнула со стола с пьянящим смехом и побежала к Роари, проталкиваясь сквозь членов его банды, прежде чем наклониться и заговорить с ним. — Спорим ты не украдешь пудинг у Пудинга, — прошептала я ему на ухо, и от его ответной ухмылки у меня заколотилось сердце. — Слишком легко, — сказал он, когда с моих мокрых волос капнула вода на его колено. — Пока он его ест, — добавила я, подмигнув ему, и, оттолкнувшись от стола, направилась к выходу. Я заметила Гастингса, когда вышла в коридор, и остановилась, чтобы поговорить с ним. — Спасибо за мой подарок, ragazzo del coro40, — низким голосом сказала я. — Но как вы думаете, могу ли я попросить еще один? — Разве яблока не достаточно? — спросил он, слегка нахмурившись, словно удивляясь, с какой стати он вообще сделал это для меня. — И ты только что устроила сцену в столовой, так что мне не стоит давать тебе никаких привилегий. — Я знаю, — согласилась я, продвигаясь вперед, пока не оказалась прямо в его личном пространстве, и соблазнительно понижая голос. — Просто… я такая мокрая. Гастингс долго смотрел на меня, словно не зная, что сказать на это, и я отступила назад, показывая на свою промокшую одежду. — О. Точно. Твоя одежда мокрая, — пробормотал он, опуская взгляд на пол. — А что еще я могла иметь в виду? — спросила я в замешательстве. — Ничего, — промямлил он. — Ничего другого. Он махнул на меня рукой, используя свою магию воды, чтобы вытянуть жидкость из моих волос и одежды, и я усмехнулась ему, прежде чем отвернуться и направиться к телефонным аппаратам в дальнем конце зала. Там уже стояла длинная очередь, но я проигнорировала ее, проходя мимо всех, кто стоял в очереди, пока не оказалась у самого начала. Стоявший парень сердито фыркнул, когда я переместилась, чтобы встать перед ним, и я лениво перевела взгляд на него. Он был выше меня примерно на полметра и вдвое шире. Мой взгляд скользнул по символам на лацкане его комбинезона, пока я оценивала его. — О, ты Экспирианский Олень-перевертыш? — с любопытством спросила я. — И что с того? — Просто ваш вид довольно редок. Наверное, потому что на них охотились до полного исчезновения… Волки, — я оскалила на него зубы, и он вздрогнул. — Ничего, если я поговорю вместо тебя по телефону? — сладко спросила я. — Ага, конечно, — пробормотал он. — Как скажешь. — Спасибо, пупсик, — я пару раз потрепала его за щеку и перешла к своей очереди. Девушка, которая как раз заканчивала, быстро прервала разговор и протянула мне трубку. Я широко улыбнулась, взяв ее, набрала номер Данте и прислонилась к стене. Прошла минута, прежде чем звонок соединился с тюремной шпионской техникой, а я нетерпеливо постукивала ногой, пока на линии не раздался голос моего кузена. — Роза? — Привет, Данте, как там все? — Хорошо, все в порядке. Мама переживает из-за тебя, а у Фабрицио появился новый парень. Тетя Паула наконец-то удалила ту штуку с ноги, а свадьба Элейны была потрясающей. Я перепил твоих напитков, и меня пришлось увозить домой на тележке. Я рассмеялась, прикрыв глаза, слушая его голос, позволяя ему омыть меня и перенести обратно домой, в огромный кремовый особняк с видом на виноградники, где было больше Волков, чем можно было сосчитать, и больше любви, чем можно было когда-либо получить. Он отрывочно рассказал мне о всех наших тетях и кузинах, о своей жене и детях — больше информации, чем я могла воспринять за один раз, но было только одно, что действительно имело значение. Все они были в порядке. Все счастливы. Все ждали моего возвращения домой. — Как ты, Роза? — спросил Данте. — Все идет хорошо? — Да, — ответила я, сразу же переходя к нашим отрепетированным фразам. — Все замечательно, не считая того, что моя кровать неудобная. — Возникла непредвиденная проблема.