– Даже если и так. Что с того? – насмешливо спрашиваю я. – Ты сожалеешь о том, что сделал, но не можешь ничего исправить. – А если могу? – Не можешь. Ты связан… – Клятвой жизни, – говорит Льер. – И он только что дал мне право действовать в обход ее. Слова – самая большая сила в Аурихэйме. «Повелитель сказал, что с вами могут быть проблемы, аэльвэйн Лавиния. И разрешил действовать в рамках допустимого». А допустимое здесь каждый определяет сам. Нет, убить меня или причинить настоящий вред магистр точно не смогла бы, но она смогла сделать то, что сделала. И если я правильно понимаю, как это работает, Льер может вернуть меня домой, если… возникнет прямая угроза моей жизни. Это не убьет его и не обратит в тлен, но к чему это приведет? При одной мысли о том, что с ним сделали за один поцелуй, мне становится холодно, а клубящаяся в груди сила стягивается в ком. – Он все равно меня вернет, – говорю я. Зачем-то. Потому что, несмотря на все, о чем я только что думала, мне отчаянно хочется вырваться из этого безумного мира. Мира, в котором мне не место и которому не место во мне. – Если ты лишишься девственности – нет. – Что?! Льер ведет меня в танце, осыпающиеся на нас серебряные искры тают, едва коснувшись его плеч под темным мундиром. – Я сказал больше, чем мог, Лавиния. Решать тебе. – Амалия… – Амалию вернут в ваш мир после ритуала у Арки. Золтер дал слово. – Откуда ты… И тут я, кажется, понимаю. Перстень. Перстень Винсента. «Всегда держи его при себе». Это какие-то чары, позволяющие ему слышать меня, а мне… слышать его? Даже если он не произносит ни слова. Ни подтвердить, ни опровергнуть свою догадку я не могу, потому что танец закончился, а в зал возвращается Золтер. Возвращается один, без Ирэи, его появление отмечено растекающимся в стороны живым коридором и поклонами, которых он не замечает, поскольку смотрит прямо на меня. Танцы здесь следуют один за другим без перерыва, музыка льется бесконечно, а смена партнеров происходит спонтанно. Только что на моих глазах один элленари буквально вырвал из объятий странного мужчины с блестящим черепом партнершу, а та, заливаясь смехом, тут же упала в его объятия. Поэтому никто не обращает внимания на то, что Золтер перехватывает мою ладонь прямо в танце. И совершенно никто не обращает внимания на то, как резко он притягивает меня к себе, как свою собственность. Попытка отстраниться приводит к тому, что меня еще сильнее вжимают в себя. Темный взгляд бесцеремонно оглаживает декольте, а после задерживается на моих губах. – Потрудись объяснить, по какой причине ты швырнула мою кузину в портал. – Мне не понравилось, как она на меня посмотрела, – говорю первое, что приходит в голову. Что-то мне подсказывает, что такой ответ Золтера не устроит, но он сейчас вглядывается в мое лицо. Я же осознаю, что в мире элленари швырнуть в портал за то, что на тебя как-то не так посмотрели, – это не предел. Осознаю, и мне становится смешно, потому что Золтер представил элленари как рассудительную и разумную расу, неспособную на эмоции. Впрочем, возможно, без эмоций швырнуть в портал – это верх элленарийской рассудительности. Когда я сказала, что Ирэя сообщила мне о ребенке, он вытащил ее нагую непонятно откуда, и на его лице не отражалось никаких чувств. Золтер вплавляется в меня взглядом, словно стараясь вытащить на поверхность самую мою суть. Рано или поздно он это сделает и не испытает даже сотой доли сожаления. Рано или поздно… или сегодня ночью? В эту минуту я думаю о том, что предложение Льера не настолько абсурдное, как могло показаться на первый взгляд, и, если у меня есть возможность выбрать, я бы хотела, чтобы моим первым мужчиной стал он. Прежде чем эта мысль отразится в моих глазах и прежде чем ее поймает Золтер, слегка шевелю рукой в его руке. – Ваша кузина отметила меня долгом за то, что проводила в библиотеку. – Ты была в библиотеке?! – Его голос становится ниже, и обычно ничем хорошим это не заканчивается, но сейчас это добрый знак. Потому что, кажется, мне удалось переключить его внимание. – Да, – пожала плечами. – Хотела узнать про ваш мир. И отвернулась, делая вид, что меня гораздо больше интересует танцующая пара. Впрочем, стоило мне перехватить взгляд мужчины, как я поняла, что она и правда меня интересует. У него глаза хэандаме… были бы, если бы не вертикальный зрачок. Золото полыхает в радужке, говоря о том, что его сила – антимагия, золото сверкает в волосах, и сам он противоестественен этому месту одним своим существованием. Как и его спутница с такими же прекрасными волосами и золотом, способным накрыть весь этот зал выжигающей магию мглой. Музыка играет, но мы останавливаемся, и эта пара останавливается тоже. Я замечаю, что элленари обтекают их, стараясь держаться подальше, и что красивые, чувственные губы мужчины подрагивают, словно в усмешке. – Золтер. Аэльвэйн Лавиния, – произносит он и протягивает мне руку. Она переливается золотом, словно попала в луч солнечного света, но на моих глазах ладонь становится самой обычной, человеческой. Только тогда я решаюсь вложить пальцы в его руку и позволить коснуться ее губами. Первое человеческое прикосновение за Всевидящий знает сколько времени. – Не думал, что ты решишь нас навестить, Аргайн. – Разве я мог пропустить такое событие. – Мужчина смотрит на него в упор. – Твоя свадьба. Ты так долго держал ее в секрете, а нам неподвластны порталы. – И как же ты успел, позволь полюбопытствовать? – О, я не стану раскрывать все свои секреты. Скажу только, что рад стать свидетелем столь знаменательного события. И моя сестра тоже. Его сестра смотрит на меня, в золотых глазах – сильнейшая антимагия. Ей достаточно коснуться меня, чтобы выжечь подчистую всю мою силу, дотла. И, кажется, ей это совсем не причиняет вреда. У Анри, мужа Терезы, любой всплеск антимагии отнимает безумное количество сил. К счастью, к ней ему не приходилось прибегать уже очень давно. – Взаимно рад нашей встрече. Не уверена, что это так. Точнее, так, но не совсем, потому что элленари не лгут. Они играют словами, и, судя по тому, как искусно это проделал Льер, ловушкой и выходом может стать самая невинная фраза. Я вдруг задумываюсь о том, что именно слово Золтера может подарить отсрочку, время, которое мне сейчас так необходимо. Вряд ли у меня получится обойти его в словесных играх, связанных с Аркой, но в том, что касается нашей близости, – вполне. Воодушевленная этой мыслью, я улыбаюсь по-настоящему. – Как хорошо, когда все взаимно, – произносит девушка, и ее низкий голос отзывается дрожью в самой глубине моего существа, потому что ее взгляд адресован мне. – О да. Несомненно. – Я кладу ладонь на сгиб локтя Золтера. Показывать им, что что-то не так, по меньшей мере непредусмотрительно и недальновидно. Мне кажется или на лице элленари мелькает удивление? Пожалуй, кажется, потому что в нем нет чувств, и встреча с «золотой парой» вряд ли может это изменить. Зато сейчас он ведет меня через зал, и подданные расступаются и кланяются, чтобы спустя миг за нашими спинами продолжить веселье. Мы, к моему величайшему удивлению, выходим за двери, и все голоса и музыка тут же обрываются, словно кто-то накрыл зал колпаком. Да, это точно полог безмолвия, заклинание, позволяющее пообщаться без опасения, что тебя подслушают. Ну и отличный способ соблюсти тишину, когда у тебя во дворце беснующаяся толпа. – Куда мы идем? – интересуюсь я, но Золтер молчит. Открывается портал, и мы шагаем прямо в лес, похожий на тот, где я спасала Амалию, вот только здесь одуряюще пахнет хвоей. От свежего воздуха кружится голова, и хочется кричать от восторга. Мне, магу жизни, сам Всевидящий положил радоваться в ее средоточии, но никогда раньше я не испытывала ничего подобного. Лунный свет серебром льется сквозь тяжелые ветви, но в отличие от холода дворца, из которого мы пришли, здесь тепло, я согреваюсь мгновенно и до самого сердца. Из-за этих чувств даже не сразу замечаю, что что-то не так, а когда замечаю, с губ срывается изумленный возглас. Половина леса залита лунным светом, половина солнечным, а на том месте, где они сливаются воедино, застыло живое произведение искусства. Корни деревьев сплетаются над землей на высоте нескольких футов, их обвивает вьюн и бесчисленное множество цветов, взбирающихся по сплетениям мощных древесных жил. От них расходится едва уловимое свечение, а еще мягкая, теплая сила, и в эту минуту я понимаю, что мы стоим перед Аркой Благоденствия. 13 Арка Благоденствия. Эта мысль отпечаталась во мне как раскаленное клеймо, и пусть я готовилась к этой минуте, даже несмотря на весь творящийся здесь абсурд, не ожидала, что это будет так. Всевидящий, да я вообще не представляла, как это будет, но… неужели он о чем-то догадывается? – Вы говорили о том, что это случится на рассвете. – У меня даже голос почти не дрожал, когда я это произнесла. – Разве нет? – Рассвет уже наступил. Здесь. Да-да, сила слова, и, если так подумать, рассвет здесь действительно наступил. – К чему такая спешка? Я думала, мы будем веселиться всю ночь. – Веселиться? Или брезгливо коситься по сторонам? – Золтер пристально посмотрел на меня. – Идем. – Нет, – сказала я, рванувшись. – Нет. Я не пойду. – Неужели? В памяти отчетливо встал наш разговор на башне и то, как меня спеленали, когда вели смотреть на экзекуцию Льера. Вот только сейчас Золтер почему-то не спешил превращать меня в безвольную куклу и тащить за собой, хотя мог сделать это в два счета. Или не мог? Или здесь в кои-то веки действительно нужно мое согласие? – Почему именно сейчас? – спросила, чтобы подтвердить свою догадку. – Ночь схождения луны и солнца, – напомнил он. – И?..