– Это платье вам нравится? – Элленари с малиновыми волосами явно выбились из сил, пытаясь мне угодить. Я отвергла уже с десяток нарядов и сейчас рассматривала одиннадцатый. Когда служанка принесла мне платье от Ирэи (разумеется, вульгарное дальше некуда и не прикрывавшее почти ничего), я отправила ее обратно с рекомендациями прислать мне наряды на выбор, иначе я пойду в ночной сорочке. Судя по тому, что в моей комнате очень быстро появились элленари с целым гардеробом, видеть свою фрейлину в ночной сорочке принцесса не пожелала. Взглянув на одиннадцатое платье, я вздохнула, и у элленари нервно задергались крылышки. На самом деле в мои планы не входило над ними издеваться, я просто искала что-то, способное до глубины души (или что у них там имеется) впечатлить и Ирэю, и Льера, но в процессе выбора поняла, что впечатлить элленари достаточно сложно. Откровенность их не смущает, я бы сказала, для них это обыденность. Самые роскошные, самые изысканные наряды из тончайших тканей, плотно облегающих тело или струящихся волшебными газовыми облаками, – в любой день в их распоряжении. – Мне нужно подумать, – сказала я. – Возвращайтесь через пару часов. Элленари вздохнули и вылетели из комнаты, закрывшаяся дверь поглотила стрекотание их крыльев. Я же окинула разложенные на постели наряды и закусила губу. Не то, все не то… А если?.. – Лизея, – позвала я, коснувшись крохотной спирали, похожей на металлическую ракушку. Этот артефакт мне оставила девушка, чтобы я могла позвать ее в любой момент. Изначально у меня не было желания посвящать ее в свои планы, и, судя по тому, в какое время Ирэя прислала служанку, она тоже готовила кузену сюрприз. Видимо, была уверена, что я не пойду за помощью к Золтеру (и причиной тому, скорее всего, стали антимагические браслеты, которым рыжая даже не удивилась). Впрочем, о мотивах и планах Ирэи задумываться мне было особо некогда: я размышляла над тем, что мне делать самой, и в частности над словами Винсента. Иной магии во мне и правда никогда не было – Тереза и Винсент почувствовали бы ее сразу, единственное, с чем можно было связать столь необычные проявления моей силы, – это влияние Аурихэйма. Куда еще меня могут завести эти странности, я пока не задумывалась. Главное, пережить сегодняшнюю ночь и показать всем элленари (особенно одному из них), что с магией или без, но играю я исключительно по своим правилам и что со мной лучше не связываться. – Аэльвэйн… – вошедшая Лизея увидела платья и осеклась. – Что это? – Наряды на сегодняшний вечер. – Но разве вы… его аэльвэрство мне ничего не говорил… – Его аэльвэрство ни о чем не знает. И я буду тебе искренне благодарна, если ни о чем не узнает и дальше. Это сюрприз. Лизея улыбнулась. – Вы не представляете, как я рада, аэльвэйн. – Почему? – невольно улыбнулась в ответ я. Лизея поистине вызывала к себе расположение, мне нравилось с ней общаться: в ней не было снобизма, которым за несколько футов несло от всех элленари, не было превосходства, с которым я постоянно сталкивалась на каждом шагу. Она оставалась рядом со мной не потому, что так приказал Золтер, который Льер, и вовсе не потому, что для нее это было обязанностью. Ей тоже нравилось проводить со мной время, и вчерашний короткий ужин с ней оказался куда приятнее, чем несколько часов, которые я провела с Амалией. Амалия больше не плакала, но разговор у нас совершенно не удался. Попытки поговорить о доме вызывали в ней какие-то совершенно упаднические мысли, и я вынуждена была сменить тему. Попробовала поговорить о местной кухне и о том, как мне не хватает книг, но в итоге мы снова скатились к тому, от чего ушли. Амалия постоянно намекала, что я должна вернуть ее обратно, потому что именно из-за меня мы здесь оказались, в конце концов я не выдержала и достаточно резко ее осадила. После этого наше общение быстро закончилось. – Потому, что у вас сияют глаза. Мне кажется, я в первый раз вижу, чтобы у вас сияли глаза. Вы… вся сияете. Правда? Я даже в зеркало посмотрела, чтобы убедиться, и, кажется, Лизея была права. Впервые за все проведенное в Аурихэйме время я чувствовала себя на удивление уверенной и полной сил, даже несмотря на «оковы». – Спасибо. Мне очень приятно, что ты об этом сказала. И я бы хотела с тобой посоветоваться, что мне надеть. Элленари мгновенно взглянула на оставленные наряды. – Мне кажется, вам пойдет… – Нет. Из этого мне ничего не нравится. Ты не расскажешь, как одеваются при Дворе Жизни? Лизея посмотрела на меня как-то странно: надеюсь, я не сказала глупость. В наших легендах Двор Жизни существовал наряду с Двором Смерти и Двором Стихий. Правда, про хэандаме ровным счетом ничего не упоминалось. – Лизея, я спросила что-то не то? – Нет, аэльвэйн, просто… у нас не принято упоминать… – Она осеклась, но потом все-таки продолжила: – Двор Жизни, они все мертвы. После слов Лизеи в комнате стало очень тихо. Так тихо, что тоненький писк из-за двери ванной комнаты и скрежетание когтей показались слишком громкими. Я вспомнила, что закрыла Льера, потому что постоянное шипение и вытаращенные глаза крылатых элленари совершенно не способствовали благоприятной обстановке для выбора платья. Когда котенок зарычал на попытавшуюся приблизиться ко мне и звучно клацнул зубами, из-за чего ее крылья посинели, пришлось отвести его в ванную и попросить посидеть там. – Элленари не могут умереть, – напомнила я Лизее, или скорее себе, выпуская бъйрэнгала. Тот с радостью метнулся к девушке, затормозил на повороте когтями и оставил на полу глубокие борозды. – Не могут, но… это был особый случай. – Она опустила глаза и протянула котенку руку, позволяя пройтись по ладони шершавым языком. – Чем же особый? – Спросите лучше у его аэльвэрства. – Я спрашиваю у тебя. – Они… – Лизея пожевала губами, словно сомневаясь, но потом все-таки произнесла: – Двор Жизни в те годы был правящим Двором. Я приподняла брови. – Да, ее ниальство Альхиина была повелительницей Аурихэйма. Двор Жизни процветал, и здесь все было совсем по-другому. Представляю. Когда здесь правила жизнь, наверняка все было иначе. – Они были могущественны. Очень. Их единственная слабость – рождение только магически одаренных девочек. Мальчики рождались слабыми, их магия заключалась лишь в бессмертии, потому что они урожденные элленари. Их использовали исключительно для деторождения, в качестве воинов, служителей при дворе или фаворитов. Каждый выбирал свою судьбу сам, но… – Подожди. – Я покачала головой. – А как же наследники благородных родов? Их тоже использовали в качестве… фаворитов? – Да, это была большая честь, стать наложником. – Лизея пожала плечами. – Ну или воином, оберегающим Двор. Я покачала головой. Да, Аурихэйм мне точно не понять, сколько бы времени я здесь ни провела. – Ее ниальство была одержима идеей еще большего могущества. Скажем так, они были одержимы оба: его аэльвэрство и она… – Его аэльвэрство – мы сейчас говорим о прародителе повелителя Аурихэйма? – Да нет же. – Лизея мотнула головой. – Его аэльвэрство Золтер был очень заинтересован в сотрудничестве с Альхииной. Совместными усилиями ученых наших Дворов они нашли способ соединить источники жизни и смерти и получить доступ к могуществу, равному по силе только Изначальной. Возможность читать мысли и слышать любое живое существо из любого уголка Аурихэйма, возможность раскрывать границы миров и перекраивать сущее… эта сила была действительно неукротима. Случись им справиться с этой силой, Аурихэйм стал бы неуязвим – и, возможно, получил бы силу и власть, какой не знал ни один мир до него. То, что они придумали, так и не было обнародовано, но в процессе экспериментов что-то пошло не так. Его аэльвэрство отказался от продолжения, но Альхиина не захотела остановиться. О том, что Золтеру очень много лет… было очень много лет, я догадывалась. Но то, какой он на самом деле древний, произвело на меня странное впечатление. Разум отказывался верить, что такое возможно. Точнее, разум вообще отказывался воспринимать все это не как легенду. Хотя пора бы уже. – Что-то произошло во время эксперимента во Дворе Жизни. Его аэльвэрство со свитой и главнокомандующими как раз направлялись туда и чудом остались воплощенными. Наш повелитель едва сумел сдержать смертоносную мощь, которую выпустила Альхиина, но все они, все элленари жизни, включая повелительницу, не просто ушли за Грань, они растворились в пространстве. На землях Двора Жизни впервые возникла Пустота, оттуда она распространилась по Аурихэйму, как заразная болезнь. Я молчала, слишком потрясенная, чтобы что-то сказать. – Так что не стоит вам наряжаться в их одежды, – покачала головой Лизея. – Лучше выберите что-нибудь из этих платьев, они такие красивые… Судя по мечтательному взгляду девушки, историческое отступление ее совершенно не взволновало, что касается меня, мне сейчас вообще стало не до платьев. Насколько амбициозной и бессмысленно жестокой нужно быть, чтобы уничтожить весь свой Двор ради сомнительного эксперимента? Разумеется, Альхиина рассчитывала на другой результат, но… но если существовала хотя бы малейшая возможность такого исхода – разве не первый долг королевы защищать свой народ и свой мир? Не просто королевы, повелительницы! – Леди Лавиния… ой, аэльвэйн, – поправилась Лизея и кивнула в сторону разложенных нарядов. Я нахмурилась, но тут же напомнила себе, что прошлое Аурихэйма не имеет ко мне никакого отношения. Зато имеет настоящее, и в настоящем у меня проблемы поважнее амбиций правительницы Двора Жизни. Ирэя. И Льер. Какая из этих проблем серьезнее, ума не приложу, но их надо решать по мере поступления. Первая – Ирэя, которая хочет видеть меня своей фрейлиной, вторая – Льер, который сейчас вроде как Золтер… Золтер! Я посмотрела на Лизею и улыбнулась. – Кажется, у меня есть идея насчет платья, – сказала я. 14 – Платье не сделает тебя королевой, смертная, – фыркнула Ирэя, когда мы встретились в ее покоях. Ее свита смотрела на меня сверху вниз, точнее, порывалась: сложно посмотреть сверху вниз на того, кто точно так же смотрит на тебя. Во взглядах остальных фрейлин читались злоба и раздражение, во взглядах мужчин к снисходительности примешивалось вожделение. Что ж, значит, я сделала правильный выбор: к непроглядно-черной ткани, символизирующей Двор Смерти и ночь, добавилось золото солнца, с которого начинается новый день. Узкий прозрачный лиф оплетали ветви и листья, раскаленные, словно залитые медовым закатным светом. Эти же листья стекали по рукавам, расходящимся полупрозрачной черной дымкой. В ткань юбки, искрящуюся золотом, напротив, вплеталась Глубинная Тьма. Когда я двигалась, это выглядело так, словно она пожирает цвет, разрушая его изнутри. Это платье для меня приготовил Золтер, я должна была его надеть после ночи у Арки, уже будучи королевой. Символизировало оно именно ночь схождения луны и солнца и власть смерти, впитавшей жизнь.