– Посмотрим, – сказала я, и улыбка сбежала с губ принцессы. Подозреваю, что она позволила мне появиться в нем исключительно потому, что хотела сделать пакость кузену и насладиться выражением его лица. Что же, это мне тоже было более чем на руку. – Не забывайся, – жестко произнесла Ирэя. – Сегодня ты отдаешь мне долг, и именно ты моя фрейлина. – Все так. – Я кивнула. – И долг я вам верну сполна. Судя по взгляду принцессы, ей эта идея с каждой минутой нравилась все меньше, а вот мне – все больше. Когда понимаешь правила игры, играть становится даже забавно. Особенно с теми, кто откровенно на это нарывается. – Надеюсь на это, – холодно сказала она и приказала: – Следуйте за мной. Я шагнула вперед, когда одна из фрейлин резко оттолкнула меня в сторону, на ходу бросив: «С дороги, смертная». По толпе присутствующих пронесся общий смешок, а я обернулась к идущему за мной элленари. На лице его играла скабрезная улыбочка, которая погасла в тот же миг, когда он расстался с пристегнутым к поясу кинжалом. У остальных улыбки увяли, когда я вцепилась в роскошную прическу оттолкнувшей меня девицы, вжимая кинжал в ее горло. Оглушительный визг и плеснувшая в меня общая ярость прокатились над нами мощной волной. Шагнувшего ко мне владельца кинжала остановила, как ни странно, принцесса. Обернувшись, Ирэя вскинула руку, и тот словно запнулся, отступил назад. – Извинись, – холодно приказала я. – Я тебя убью, – прошипела фрейлина, не имеющая возможности дернуться. – Это найрийская сталь, у меня останется шрам! – Повторять не стану, – спокойно сказала я и вдавила сталь, какой бы она там ни была, в кожу еще сильнее. – Ваше аэльвэйство! – сдавленно прошептала элленари, глядя на Ирэю, но та не пошевелилась. После этого на просторную гостиную принцессы упала еще и тишина. Долгая, напряженная и тяжелая, в конце которой все-таки раздался сдавленный ненавидящий шепот: – Прошу прощения. Я отняла кинжал и разжала руку, с силой оттолкнув девицу к стене. – Это ваше. – Вернула оружие в ножны застывшего элленари и направилась к Ирэе. Девица у стены сверлила меня ненавидящим взглядом, хотя со шрамом она погорячилась. Капелька выступившей на коже крови была крохотной, а вот злоба в ее глазах – бескрайней, как Аурихэйм. Она бросилась на меня, но Ирэя вскинула руку, и элленари отшвырнуло к стене. Вспышка магии отозвалась во мне, хотя не должна была, кожу под браслетами обожгло сотнями игл. – Ваше аэльвэйство, – всхлипнула фрейлина, поднимаясь, – за что?! – Ты позволила смертной застать себя врасплох, – презрительно процедила Ирэя. – Останешься здесь. – Но… – Останешься здесь! – резко повторила принцесса. – Остальные следуйте за мной. И если из-за ваших глупостей мы опоздаем… Она не договорила, но глупостей больше не последовало. Меня не пытались толкать, ко мне вообще больше не приближались, а зацепить пытались разве что шепотками и то и дело долетавшим до меня «смертная», сказанным настолько презрительно, насколько это вообще возможно. Времена, когда это могло меня задеть, давно остались в прошлом, сейчас я шла, как могла бы идти королева, – расправив плечи и отставая от Ирэи ровно на полшага, как того требовал этикет. По крайней мере, этого требовал этикет Энгерии, какому этикету подчиняется Аурихэйм, мне было неизвестно. Гораздо больше меня волновала предстоящая встреча, хотя мне почти удалось себя убедить в том, что волновать меня она не должна. Нет причин беспокоиться из-за встречи с тем, кто выдает себя за другого и кто по природе своей не способен испытывать никаких чувств. Причин нет, но я все равно не могла избавиться от странного чувства и легкого покалывания под браслетами. Прическу мне делала Лизея, и, как выяснилось, в том, что касается управления магией красоты, она мало чем уступает магистру. – Это мое увлечение, – призналась элленари. – Я с детства любила делать прически и помогать остальным становиться красивее. Не знаю, как насчет остальных, но мне Лизея сотворила невероятную красоту, собрав часть волос наверх, а часть оставив распущенными, позволяя им спадать по плечам крупными волнами. Сверху она украсила их необычными крохотными камешками, напоминающими звезды. – Это роакариз, – сказала она. – Его еще называют подземной искрой. Говорят, он приносит удачу. В ту минуту мне почему-то вспомнился мой первый бал и подарок Винсента – неброское колье и изящный браслет с сердоликом, самое то для дебютантки. В нашем мире сердолик называли солнечным камнем, считалось, что он защищает от любого зла и изгоняет любую тьму. Тем не менее тьму из сердца Майкла и мое зачарованное им увлечение, подарочек Золтера, он изгнать не сумел. Об этом я, разумеется, не стала говорить Лизее, девушка действительно старалась, поэтому я с благодарностью приняла украшения, в том числе и серьги. Нас традиционно не объявляли, но стоило Ирэе шагнуть в зал, сквозь музыку пробилась волна возбужденных голосов, которые мгновением позже затихли. Я хорошо помнила, как в свадебном платье вошла в этот зал с Льером и как Золтер приблизился к нам, но на этот раз все по-другому. Золтер мертв. Льер в черной одежде, в его облике восседал на троне. На груди его серебром горел медальон, и это серебро растекалось во тьму его наряда, вплетаясь в нее прожилками паутины. Он повернулся к нам, когда мы спускались по лестнице, и живой коридор расступился, пропуская принцессу со свитой к ее повелителю. Впрочем, на Ирэю Льер не смотрел. Он смотрел на меня. Медленно поднялся с трона, взглядом скользя по подолу и складкам юбки, напоминавшим ожившую тьму, по лифу, по груди, прикрытой цветами и листьями, по губам, чтобы наткнуться на ответный взгляд в упор. Сегодня я не собиралась отводить глаз и не собиралась их прятать. Ни от кого. Стоявшая рядом с троном девица, та самая, черноволосая, которая очень заинтересовалась моим присутствием, когда мы собирались на охоту, сжала кулаки. Похоже, сюрприз Ирэи ей пришелся не по вкусу, равно как и Льеру. В том, что ему не по вкусу, сомневаться не приходилось: скулы обозначились резче, глаза сверкают так, что можно затушить все магические искры, освещающие полутемный зал. – Кузен. – Ирэя заговорила первой, когда приблизилась. Голова чуть опущена, взгляд из-под ресниц, глаза сверкают нескрываемым ехидством. Я обратила внимание на то, что реверансы здесь не в чести, все больше поклоны или вот такие вот полупоклоны. Именно в эту минуту я почему-то вспомнила, что Ирэя набросилась на меня из-за Льера. Между ними что-то было? – Кузина. – С рождением Великого Двора. – Она ослепительно улыбнулась. – С рождением Великого Двора, – отозвался он. Судя по всему, это и был местный аурихэймский этикет, мне же оставалось только стоять чуть позади с остальными. Взгляд Льера метал молнии, причем непонятно, кому этих молний доставалось больше, мне или Ирэе. Как ни странно, сейчас я подумала о том, что глаза Золтера напоминают темное, пронизанное вспышками небо, скрытое от нас за густой пеленой занавесей, а глаза Льера – как глубокая ночь, лишенная звезд. Эта глубокая ночь сейчас утопила во тьме даже молнии, особенно когда он обошел Ирэю, направляясь ко мне. Шаги ввинчивались в музыку гулким чеканным эхом, разрывая ноты в клочья. Их сила отражалась от стен и взлетала под своды бального зала, украшенного соответственно случаю. Иссиня-черные жилы сплетались лозами, искрились тьмой боевые шары. Тонкие нити серебра растекались по стенам, создавая завораживающую, потустороннюю атмосферу. Сегодня здесь было место даже виеррахам, стелющимся вдоль стен и по полу черным туманом, а над нашими головами, под самым потолком, раскрывалась пропасть Глубинной Тьмы, символизирующей непобедимую бесконечность смерти. – С рождением Великого Двора, ваше аэльвэрство. – Мой голос разорвал тишину, воцарившуюся после того, как Льер остановился напротив свиты. Ноздри его едва уловимо шевельнулись, а потом он протянул мне руку. – Первый танец, – пронесся по залу шепот, подхваченный сотнями голосов. – Он приглашает смертную на первый танец. Тем приятнее было ответить, глядя ему в глаза: – Прошу прощения, ваше аэльвэрство. Но сегодня я не танцую. Последнее мое заявление снова оборвалось тишиной. Такой, что слышно было наше дыхание: мое и его, и биение сердец. Наверное, если бы положила ладонь ему на грудь, я бы почувствовала, как оно колотится и его осязаемые, глубокие сильные рывки отзываются во мне. Черты его лица заострились, становясь хищными, и в этот миг к нам приблизилась Ирэя. – Кузен. Моя фрейлина сегодня отказывается танцевать, потому что обещала провести весь вечер рядом со мной. – Ваша фрейлина? – Тяжелый взгляд перетек на принцессу. – Да, – ответила я за Ирэю и раскрыла ладонь, позволяя магической печати вспыхнуть ярче. – Это мой долг, ваше аэльвэрство. Кроме того, вы желали видеть меня на празднике, и я сочла правильным исполнить ваше общее с ее аэльвэйством желание. Льер коротко взглянул на меня. Потом – снова на принцессу. – Если с ее головы упадет хотя бы волос… – Я помню, кузен, – отмахнулась она. – Ее долг только в том, чтобы скрасить мне эту ночь, великую ночь для нашего Двора. Кроме того, я бы не беспокоилась за ее волосы: аэльвэйн Лавиния чуть не выдрала Отри их все, а после чуть не перерезала ей горло кинжалом из найрийской стали. После этого в зале стало еще тише. Если до этого смотрели преимущественно на Льера с Ирэей (после несостоявшейся экзекуции всем было интересно, какой будет их следующая встреча), то сейчас взгляды потянулись ко мне. Уже не мимолетные, гораздо более внимательные. Жестокая сила и опасные развлечения всегда представляли для элленари живой интерес. – Это правда, аэльвэйн? – Голос Льера был голосом Золтера, возможно, именно поэтому было так легко податься вперед и доверительно прошептать: – Сильной женщина становится там, где рядом с ней нет сильного мужчины. После чего я повернулась к Ирэе. Взмахом руки принцесса приказала нам следовать за ней. – А ты не так проста, смертная, – проронила она на ходу. – Я же обещала вернуть долг сполна. Ирэя усмехнулась. – Возможно, мы могли бы подружиться, Лавиния. – Она бросила на меня взгляд через плечо. Это замечание я предпочла оставить без ответа по одной простой причине: несмотря на все заявления Льера, кривить душой не любила и не хотела. Дружбы с той, кто на глазах у детеныша убивает раненую мать, пусть даже опасного зверя, у меня не получится. – Ваше аэльвэйство! – К нам стремительно приблизился элленари. Форма, знакомая мне, выдавала в нем одного из главнокомандующих, узор на скулах ложился тонкими завитками.