– Осторожнее, леди Лавиния, – произнес негромко. – Вас я тоже могу наказать за дерзость. – Не сомневаюсь. Каменный трон, на который я опустилась, казался живым. Если так можно выразиться, потому что исходящий от него ледяной холод напоминал мне о сути магии сестры, такой же пугающей, как все, что связано со смертью. Клубящийся под нашими ногами туман замер, когда повелитель вскинул руку: – Начинайте. Отделившийся от толпы мужчина тоже был в темной форме. Такой же, которая запомнилась мне по первой встрече с Льером на балу. С той лишь разницей, что сейчас тот, с кем я танцевала, был обнажен по пояс, а длинные черные волосы трепал ветер. Только сейчас я увидела, что толпу отделяют от нас фигуры в форме, своеобразный живой кордон. Сила, клубившаяся между ними дымкой тьмы, не позволяла пересечь невидимую черту. Подчиняясь взмаху руки шагнувшего вперед, прямо из камня ввысь взметнулись две темные плети, перехватившие запястья Льера, рывком заставив его опуститься на колени. Я ахнула и вскочила бы, если бы чужая воля не уронила меня обратно в кресло. Или правильнее будет сказать, не позволила подняться. – Вы… вы что, собираетесь его убить? – выдохнула я, глядя, как кожа мужчины под нахлестами магии смерти превращается в тлен. – Элленари не так легко убить, леди Лавиния. Я резко повернулась к сидящему рядом, но он по-прежнему смотрел на помост. – Мгновенное восстановление не позволит ему умереть. А вот пережить самую страшную боль в своей жизни – вполне. – Вы чудовище! – Хорошо, что вы поняли это сразу. Он едва шевельнул пальцами, и с ладоней ожидавшего приказа мужчины сорвались плети тьмы. В миг, когда они с шипением врезались в спину Льера, я отвернулась, до боли закусив губу, и в ту же минуту словно невидимая рука развернула мое лицо обратно. – Моя королева не станет показывать слабость перед своими подданными, – последовал комментарий. – Я не ваша королева. – В самое ближайшее время вы ею станете, и любую вашу слабость обернут против вас. – Лучше я буду слабой, чем стану похожей на вас. – Не переживайте. На меня вы никогда не станете похожи. Отвернуться мне не давали, толпа ревела как сумасшедшая, но даже она не перекрывала страшного шипения тьмы, вгрызающейся в плоть. Снова и снова. Снова и снова. Снова и снова. – Он выполнял ваш приказ! – выдохнула я, давясь словами. – Он ничего мне не сделал, остановите это. Вы же можете это остановить! Понимая, что ничего не могу сделать, даже отвернуться, глотала бессильные слезы, глядя на то, как бесстрастное лицо Льера с каждым ударом все сильнее искажает судорога. В тот момент, когда его плечи вздрогнули под очередным ударом, что-то внутри меня взорвалось. По ощущениям – крохотное солнце или вроде того. Удерживающая меня сила показалась хрупкой, словно статуэтка лацианского стекла, и лопнула, как лишенные поддержки вековых стен цепи. В одно мгновение, сама не понимая как, я оказалась рядом с проклятым камнем, закрывая мужчину собой. Успела увидеть перекошенное лицо палача, летящие в меня черные плети, а потом с моих рук сорвалась моя родная, живая магия. От столкновения жизни и смерти полыхнуло перед глазами, меня отбросило назад, как от взрыва. Последнее, что я почувствовала, – это как Льер меня подхватил. Последнее, что увидела, – это его лицо и тонкий узор на высокой скуле, поднимающийся на висок. Потом померкли и свет, и тьма. 6 Матушка говорила, что настоящая леди должна падать в обморок, когда сталкивается с какой-то ужасной ситуацией. Долгое время, особенно в детстве, я считала себя ненастоящей, потому что не теряла сознание вообще, но теперь, кажется, перевыполнила план по поведению истинной леди. Да что там, наверное, ни одна леди не падала в обморок столько, сколько я за последние дни. Об этом я размышляла, глядя на плавающий надо мной потолок. Тот факт, что цветочный узор на нем постоянно изменяется, меня уже почти не смущал, зато смущало другое. Я оказалась пленницей самодура, ладно бы просто пленницей, но он вознамерился на мне жениться, уверенный в том, что я его кто-то там. С этим определенно надо было что-то делать, и как можно скорее, потому что (случившееся вчера говорило об этом более чем красноречиво) он женится на мне без моего согласия, а этого я уже совершенно точно не могу допустить. Мне хватило замужества с Майклом, чтобы снова по уши вляпаться в то же самое. Да, Майкл был далеко не подарок, но его я выбрала сама, равно как и то, что оставалась с ним все это время (пусть даже сейчас этот выбор казался мне несколько… гм, ошибочным). Так что если этот повелитель думает, что я просто так смирюсь с участью будущей жены, он глубоко ошибается. Осталось только объяснить ему насколько. Поднявшись и набросив легкий, почти невесомый пеньюар из ткани, какой мне раньше видеть не доводилось, я первым делом подошла к окну, но тут же поспешно отвернулась. Привычка, которая в нашем мире стала ежеутренним ритуалом, сейчас отчетливо напомнила об экзекуции во внутреннем дворе. Перед глазами стоял профиль Льера, вгрызающиеся в обнаженную кожу плети тьмы, и я внутренне содрогнулась. В Энгерии жестокости тоже было хоть отбавляй, отец, например, воспитывал Терезу с помощью плети. Когда я об этом узнала (сестра случайно проболталась), то пришла в ужас. Но эта непроницаемая, словно выточенная из камня физиономия повелителя, равнодушно взирающего на откровенное издевательство, сейчас перебила все. Вспомнив об этом, а еще о горячей дрожи, впитывающейся в кожу вместе с узором, метнулась к зеркалу. Коробочка, которую он принес, к счастью, все еще была там, и я ее раскрыла. На черном бархате лежало колье из незнакомого мне металла. Он напоминал не то платину, не то сталь, уходя в глубокий пепельный оттенок и являясь оправой для изрезанных сияющими прожилками неровных графитовых камней. То, что оно мне подходит, как Терезе розовые бантики и рюши, было делом десятым. Я поспешно схватила колье, чтобы его надеть, но увидела, что на нем нет застежки. Закусив губу, приложила его к груди и вздрогнула. Металл, как подчиняющийся магии жизни вьюн, скользнул по коже, меняя форму украшения и срастаясь прямо на мне. Миг – и на шее защелкнулся металлический обруч, в изменившихся узорах оправы тускло сверкали непонятные камни. И все бы чудесно, вот только это чересчур напоминало ошейник, который мне всучили под предлогом защиты. Вцепившись в него руками, я попыталась сорвать «подарочек», но пальцы обожгло болью. – Ай! В ту минуту, когда я дула на ладони, в спальню вошла Эйзер, а вслед за ней невысокий мужчина с гладко выбритыми висками и ушами острыми, как сарказм моей сестры. – Аэльвэйн Лавиния! Кто вам разрешил подниматься?! Кто мне разрешил, кто мне разрешил… Сама я себе разрешила! – Немедленно возвращайтесь в постель! – Эйзер шагнула ко мне, но ее оттеснил мужчина, кажется, тоже элленари: это я поняла по его меняющим цвет глазам. Из рыжих они становились красными и снова возвращались к огненным. – Занятно, – произнес мужчина. – Очень занятно. У него на лице тоже присутствовал узор, на висках: два тонких, иссиня-черных вьюна, перетекающих на скулы. – Что именно вам занятно? – уточнила я. – Вы пережили первый пространственный переход, открытый самостоятельно. – Мужчина посмотрел мне в глаза, но я не испытала даже легкого головокружения. – В Аурихэйме способности смертных магов… У-у-у! – Я была бы вам признательна, если бы вы говорили о людях с большим почтением. Серебристые брови приподнялись. У него была очень занимательная внешность, если не сказать больше: серебро волос и огненные глаза. Зрачок то и дело вытягивался в горизонталь, но, наверное, к этому стоит привыкать. – Как скажете, аэльвэйн Лавиния. Словом, способности тех, кто перешел в наш мир из вашего, очень нестабильны в первые дни. Возможно, именно за счет этого вы и совершили пространственный переход. Тут только до меня дошел смысл его слов. – Пространственный переход? – переспросила я. – Именно. – Он провел ладонями в нескольких дюймах от моего лица. – Но я не чувствую ни малейшего колебания силы, хотя вчера, когда я вас осматривал, вы были полностью истощены. Так. – Вы хотите сказать, что я воспользовалась магией искажений? Порталы можно открыть только с помощью магии искажений. – В вашем мире. Ой нет. – Что значит – в вашем мире?! Магия везде одинакова… – Если магия везде одинакова, как вы объясните это? – Он кивнул на видоизменяющийся на стенах узор и бутоны, которые медленно раскрывались цветами без малейшего намека на то, откуда они могут черпать силу. Определенно, это я объяснить не могла. – То, что вы, люди, называете магией искажений и приписываете мааджари, одной из сильнейших и страшных цивилизаций вашего мира, – продолжал мужчина, – на самом деле источник всего. Без нее ни одна магия не могла бы существовать. Об этом вы когда-нибудь задумывались? Не уверена в том, что об этом положено было задумываться леди (по крайней мере, матушка считала, что не положено, и все наше общество было с ней солидарно). Но, кажется, сейчас я начинаю понимать, насколько они были не правы. – Именно поэтому она настолько сильна. Именно поэтому овладеть ею может любой маг, обнаруживший древние знания и обладающий высоким потенциалом. Вы же сделали это бессознательно. – Почему? – Давайте познакомимся. Меня зовут Хьерг. – Мужчина чуть склонил голову. – Я магистр исцеления при дворе повелителя Золтера Первого. Очень приятно познакомиться.