Ко взглядам после развода с Майклом мне не привыкать, а остальное… С остальным я справлюсь. — Освободите ее аэльвэйство, — последовал приказ. — Надеюсь, Ирэя, ты сделала выводы. — Сделала, кузен. — Ее голос больше напоминал шипение, тем не менее она изобразила местное подобие реверанса, после чего слетела с помоста. Вторя отзвучавшему эху, растаяла плеть. Еще мгновение — и момент будет упущен, поэтому я раскрылась навстречу бьющейся во мне магии. — Ваше аэльвэрство. — От толпы отделилась женщина-элленари. Она шагнула вперед, и в меня ударило тьмой. Я даже не сразу поняла, что исходит она от Золтера: его лицо стало каменным, как окружающие нас стены, взгляд потемнел до глубин черной и беспощадной смерти. Сейчас было самое время отпустить магию, но я не могла, горло словно сдавила невидимая рука. Направляющаяся к нам женщина чем-то (возможно, идеально ровной спиной и умением держаться) отчаянно напомнила матушку. Одежды, ничуть не похожие на вольные наряды элленари, были ближе к наряду княжны Загорья: плотная темная ткань, тронутая лишь пылью серебряного рисунка. Невысокая, с узорами на скулах, от которых я почему-то не могла отвести взгляд, женщина приблизилась, и мне стало нечем дышать. Иссиня-черные волосы, водопадом расстелившиеся по хрупким плечам, глаза глубокой, насыщенной синевы. Как небо перед рассветом. Элленари была невыносимо похожа на Льера. В тот миг, когда я об этом подумала, женщина словно надломилась и встала перед Золтером на колени. — Ваше аэльвэрство, — голос ее тоже казался надломленным, — я прошу вас о милосердии. Позвольте моему сыну вернуться домой. 10 Надо было что-то сказать или сделать, но я замерла. Только чувствовала, как бьется вместе с магией мое сердце, и кажется, его грохот был слышен каждому из собравшихся. Потому что тишина снова стала глубокой и вязкой, и даже молнии, разрезающие черное небо, крошились с треском. — Поднимитесь, аэльвэя Орстрен, — голос Золтера ударил подобно грому. — И немедленно покиньте мой двор. Что? — Ваш сын был казнен и останется здесь столько, сколько я того пожелаю. В глазах женщины мелькнуло отчаяние. Сродни тому, которое я видела в глазах матери лишь однажды: когда Винсенту сообщили о том, что Тереза добровольно отправилась к Эльгеру, чтобы спасти мужа. Брат всегда оберегал нас от такого рода известий, но в тот раз предпочел сказать правду. — Пожалуйста. — Уведите ее. Этот короткий приказ прозвучал как пощечина, а я резко развернулась к нему: — Как вы можете?! Золтер перевел на меня взгляд. До ужаса медленно, но сейчас впору было радоваться тому, что это произошло так — клубящаяся в нем смерть повторно перекрыла дыхание, а ее тяжесть ударила в грудь, на миг разделяя с собственной магией. К нам уже приблизилась стража, поэтому я бросилась к женщине, чтобы помочь подняться. Она взглянула на меня даже без удивления — равнодушно, как обреченная, но руку мою приняла. Правда, стоило ей выпрямиться, тут же отстранилась, оттолкнула попытавшегося взять ее под локоть элленари и направилась к арке ворот. Я смотрела ей вслед, чувствуя, как внутри все переворачивается. Магия жизни считается даром, но и подводные камни в ней тоже есть: чужие чувства. Сейчас чувства этой женщины приближались к тому, что я видела, к выжженной, страшной пустоши. — Ваше аэльвэрство… — Руку, — последовал приказ. На этот раз все было как всегда: не дожидаясь моего согласия, поднявшийся Золтер сдавил мои пальцы и устроил на сгибе своего локтя. Вспышка — и портал уже отрезал нас от толпы и от матери Льера, чье лицо до сих пор стояло перед глазами. — Ужин тебе принесут. Из комнаты не выходить. — Короткая череда приказов обрушилась на меня, едва мы оказались в моей спальне. — О чем она говорила? — спросила, стараясь не обращать внимания на разрастающийся в груди давящий ком. — Это не твое дело. — Не мое? — холодно поинтересовалась я. — А что тогда мое? Что она имела в виду?! — Элленари не умирают, — жестко произнес он. — Насколько ты знаешь. Погибшие в бою становятся армией приграничья, казненные — остаются прикованными к месту казни, чтобы переживать ее снова и снова до тех пор, пока наказание не сочтут достаточным. Я задохнулась от такой перспективы. — Вы… вы… неужели в вас нет ни капли милосердия? — Ни капли, Лавиния, — подтвердил он. — Послушайте. Льер и так… — Я запретил произносить его имя, — резко произнес он. — Хочешь оказаться на месте Ирэи? Новый портал — и я снова одна, а в тишине оседают на пол мерцающие изумрудные искры и отголоски давящей силы Золтера. Сцепив пальцы, прошлась по комнате, готовая прямо сейчас бежать обратно. Вот только к чему это приведет? Я все равно не смогу помочь матери Льера, даже не зная, где сейчас ее сын. Не знаю, потому что… не искала! Жемчужная искра вспыхнула над ладонью, согревая. Повторить нужное заклятие оказалось гораздо проще, чем создать в первый раз, вот только нить не спешила вытягиваться в нужном направлении. Мерцала, подрагивала, словно билась о невидимую стену. Да, в случае с поиском людей (или не совсем людей) все гораздо сложнее. Будь здесь Тереза, она отыскала бы его в считанные секунды, у меня же не было ни единой вещи, способной к нему привести. Впрочем, кое-что все-таки было. Перстень Винсента. Обычно для поиска требовалась личная вещь, или хотя бы вещь, которой человек касался. Не представляю, работает ли это с призраками (или как называют элленари, лишившихся материального воплощения), но перстень был в руках Льера. Он был у него несколько дней, возможно, это поможет. Подхватив его, раскрыла ладонь, перенаправила узелок плетения. Нить слабо задрожала, потянулась к двери, и… растаяла. Да что же это такое-то, а! Я сжала перстень сильнее, окутывая его поисковым плетением, а потом, сама не знаю зачем, представила лицо Льера. Его голос — низкий, глубокий, вкрадчивый… Почему-то именно это определение пришло мне на ум, а следом на ум пришло уже совсем другое: скользящие по моим губы, пробуждающие волнующий жар. Осознание было коротким, потому что невесть откуда взявшийся ветерок подхватил мои волосы. Оглушительное: — Шрау! — и скрежет когтей донеслись совсем рядом, а потом вокруг меня вспыхнули искры. Я провалилась в портал. Буквально. Мордочка бъйрэнгала — последнее, что увидела перед тем, как магия вышвырнула меня на узорную плитку. В лицо ударил порыв ветра, из распахнутых настежь дверей, ведущих на балкон. Сами двери напоминали крылья какого-то чудовищного зверя: огромные, изогнутые стальные прутья, разделенные вставками витражного стекла. С бешено колотящимся сердцем огляделась, пытаясь понять, где нахожусь, но эта комната была мне не знакома. Тоже жилая, судя по обстановке — кровать, кресло, все в темно-синих тонах, причем больше темных, чем синих, поначалу я даже подумала, что здесь все черное. Единственным цветом, его разбавлявшим, был цвет потемневшей стали покрывала и узора на стенах. Еще над полом тянулся фиолетовый дымок, и исходил он от непонятных растений с большими листьями, больше напоминавшими пластины металла. Плитка подо мной была просто ледяная, поэтому я поспешно поднялась. Вот только этого мне для полного счастья не хватало, честное слово. Нет бы показать, где сейчас Льер! Но это же слишком просто, зачем леди Лавинии искать простые пути. Гораздо проще провалиться в портал неизвестно куда. Сильнее сжимая перстень в ладони, направилась к двери, когда заметила светлое пятнышко. Даже не пятнышко, тонкая полоска: что-то торчало из-под подушки. Не вполне понимая, зачем, шагнула ближе к кровати, приподняла край наволочки и широко распахнула глаза. Светлело не что иное, как моя лента. Лента, которая была вплетена в мои волосы, когда меня забрали в Аурихэйм. Эта мысль стала последней перед тем, как за дверями ванной комнаты что-то разбилось. Не просто разбилось, судя по силе удара и звуку, разлетелось даже не в крошку, а в пыль, и на миг показалось, что вместе с этим чем-то разлетелась я — так сильно меня полоснуло отголосками чужой боли. Не вполне отдавая себе отчет в том, что делаю, я приблизилась к приоткрытым высоченным дверям. И замерла, потому что в заполненной тленом, окружившим его как рой насекомых, комнате стоял Льер. Сначала я не поверила глазам, и себе тоже не поверила: Золтер сказал, что Льер умер, но мертвым он не выглядел. Не представляю, как выглядят призраки, но если верить Терезе (и умным книгам) — это просто размытые контуры без лиц и каких-либо черт. Странную затопившую меня радость я осознать не успела, равно как не успела осознать, что делаю. Уже почти шагнула к нему, когда на моих глазах Льер начал меняться. Черты лица стали резче, контур губ и подбородка смазался, чтобы спустя мгновение стать четким, но… другим. Иссиня-черные волосы вспыхнули огнем, словно кто-то развел рядом с ним пламя, но пламени не было. Тем не менее они впитывали раскаленный цвет, цвет волос Золтера. Изменились скулы и надбровные дуги, над ними вспыхнул королевский узор. Спустя мгновение рассеялся и морок тьмы, и когда это произошло, передо мной стоял Золтер. Я видела его так же четко, как несколько мгновений назад — Льера. Что это? Что это только что…