— Вот черт, — сказал Тогл. — Там внутри точно слон. — Честно вам скажу, — сказал Кетл, — они боялись, что с его весом он просто разломает обычный дешманский гроб. Думаю, они правы. — Но почему металлический-то? — Спросил Бернард. — Я тебе больше скажу, — продолжил Кетл, — этот гроб еще и цепями обмотан. — Это еще нахрен? — Спросил Бернард. — Это чтобы он оттуда не выбрался, они так и не сняли с его головы пакет. А вообще каждый заключённый уникален, просто этот чуть более уникальный, чем остальные. — А имя у него есть? — Спросил Бернард. — По крайней мере, никто об этом не знает. Мы просто называли его номер 489, - ответил Кетл. — Как же можно казнить кого-то, даже не зная его имени, — возмутился Бернард. — А странно, правда! Когда они, наконец, дотащили ящик до кладбища, их одежда насквозь пропиталась потом. Они попытались закрепить ящик ремнями, чтобы опустить его в могилу. Ящик накренился, разорвались ремни, и он скользнул в яму, так сильно ударившись о землю, что распахнулся, открывая взгляду металлический гроб. — Черт побери, — выругался Бернард. Впервые отлаженный механизм подготовки к похоронам дал сбой. Он чувствовал свою полную некомпетентность. — Эй, приятель, все в порядке, — сказал Кетл. — Никто ничего не видел. Скоро мы просто закопаем яму, и кому какое дело, что этот ублюдок похоронен головой вниз. — Все нужно делать по правилам, — ответил Бернард. — А он и правда обмотан цепями. — Проговорил Уилсон. Они посмотрели туда, куда он указывал. Гроб был обмотан толстыми цепями с навесными замками. — Ну я ж говорил, — сказал Кетл. — Но ведь он же мертвый, — сказал Тогл. — Даже чудики рано или поздно подыхают. — Думаю, они хотели быть уверены наверняка, — сказал Кетл. — Давайте-ка закапывать его, а потом накатим. Я расскажу вам, что знаю. А почему бы и нет? Мне ж нужно кому-то выговориться. Пришлось изрядно потрудиться. Уилсон и Тогл спустились в могилу и смогли уложить гроб горизонтально. Они вытащили обломки ящика, которые не были придавлены весом гроба, выбросили их и выбрались из ямы сами. Тогл уселся в погрузчик и засыпал могилу землей. Затем Бернард, Уилсон и Тогл разровняли могилу лопатами, а Кетл стоял, облокотившись на большое дерево. — У меня есть табличка для него, — сказал Тогл. Она лежала на сиденье в погрузчике, и он принес ее. На ней был написан номер 489. Он швырнул ее на могилу к изголовью. — Вот и славненько, — сказал Тогл. — Еще одного закопали. Кетл разлил виски по стаканчикам и раздал их всем, кроме Бернарда, который не пил алкоголь и решил довольствоваться кофе, который Кетл привез ему. Кетл сказал: Крупный парень. А ведь он не ел. Они сидели на стульях в гостиной, как они ее называли, общественной комнате. Хотя все их общество состояло из них троих и одного гостя — Кетла. Они настежь распахнули окна и двери, чтобы морской воздух принёс немного прохлады. — А в каком смысле не ел? — Спросил Бернард. Да вообще не ел все то время, что содержался в тюрьме. Он три года ждал казни. Понятия не имею, почему так долго, но у них ведь нет никаких правил и законов, которые нужно было бы соблюдать. Не для тех парней, которых они держат там. Хотя я не уверен, что этот чудик — вообще человек. — Бред какой-то, Кетл, — сказал Тогл. — Всем нам нужно что-то есть. Всем людям. Даже если мы вычтем вес ящика и металлического гроба, там была та еще тушка, — продолжил Тогл. — Что-то ведь он наверняка ел. — Ничего он не ел все три года! — Сказал Кетл и сделал длинный глоток из своего стакана. — Я вам щас от чё расскажу. Меня как-то приставили к нему, ну сами понимаете, покараулить, заглядывать в камеру иногда — убеждаться, что он себе не навредил. Я несколько раз просил их освободить меня от этой работы, уж больно она меня угнетала. И в итоге они согласились. — Любой, кому довелось иметь с ним дело, понял бы меня. Они держали его в специальном помещении, там все стены были расписаны какими-то символами. Уж не знаю, что там было написано, но это было похоже на какие-то магические знаки. — Бога ради, — застонал Тогл. — Только историй про призраков нам не хватало. — Ну а я хочу послушать, — сказал Уилсон, наклонившись вперёд. Он выпил всего один стакан, но его уже развезло. — Я не думаю, что символы были нарисованы для красоты, — начал Кетл. — Там явно творилась какая-то хреномания, их нарисовали специально, чтобы удержать его в той комнате. Стены толщиной в три метра, прутья решетки с мое запястье, а за решеткой — стена из прозрачного пластика. А они еще электричество подвели. Каждый раз, когда он подходил слишком близко к решеткам, его било током, хотя это его не особо волновало. Можно было зайти в камеру и встать перед пластиковой стеной, но все охранники ограничивались тем, что просто заглядывали внутрь через окошко входной металлической двери. Дверь была стальная и почти полметра толщиной. — То есть, его били током, а он не обращал внимания? — Спросил Тогл. — Да хорош чушь-то нести! — Электричество не причиняло ему никакого вреда. — Ответил Кетл. — Сегодня он получил четыре мощных заряда, а ему еще пакет на голову надели. — Сказал Уилсон. — Эт-то вы понимаете? Так что думаю, что слабый удар током он бы пережил. — Верно говоришь, малыш, — сказал Кетл. — И он правда совсем ничего не ел. Первые месяцы его пребывания его пытались кормить каждый день, но он оставлял тарелку нетронутой либо швырял ее в стенку. И ведь не похудел ни на грамм. Он поступил к ним ростом два метра и весом 181 килограмм, у него были широченные плечи, а ноги и руки, как стволы деревьев. А какие гигантские у него были ладони! В камере был туалет, но он ни разу им не воспользовался. Ну раз он ничего не ел, то откуда было взяться дерьму? Он просто… был. Он сидел на своей койке, продавил ее напрочь и вообще не шевелился. За исключением тех случаев, когда он подходил к решетке и смотрел на меня, когда я заходил проведать его. — Электрические искры плясали вокруг него, как мухи, но, казалось, ему нет до этого никакого дела. Я видел гребаные электрические огоньки, белые и голубые, он так и искрился ими. — Чёрт возьми, а какой у него был тяжёлый взгляд. Его кожа была серой, как мокрый песок, глаза — черные и круглые, как маслины. Он не улыбался, иногда он открывал рот и так и оставался с распахнутой пастью, но точно не улыбался. У него были огромные широкие зубы, абсолютно идентичные, по форме похожие на кубики сахара цвета грязного снега. А прямо посреди его широченного лба у него была татуировка — синяя, отвратная, какие-то загогулины. Не назвал бы ее украшением для тела. Вот че-то вроде такого. — На столе, заляпанном кофейными пятнами, лежали блокнот и карандаш. Кетл взял их и нарисовал пару закорючек. — Похоже на какой-то язык, — сказал Бернард, приблизив рисунок к глазам. — Чертовски интересно, — сказал Тогл. — Но ты меня обманул насчет того, что он ничего не ел. — Не ел, уж поверь. Вот не ел, и все. Готов поклясться своей могилой, не ел! — Просто ты не видел, что он ест, — парировал Тогл. Кетл помотал головой. — Нет! Не ел, и точка. — Как же он вообще туда попал? — Спросил Бернард. — Нам такие вещи не рассказывают, мы всего лишь охранники и лодочники. Лодочник, конечно, один, это я, но какие слухи ходили. — И что за слухи? — Спросил Уилсон. — Угу. Он мог летать и метать молнии, — вставил Тогл. — Ах да, и еще он не ел и пердел пушечными ядрами. — А вот не хочешь — не верь мне, — бросил Кетл. — А я хочу услышать все, — сказал Бернард. — Мы знаем, что в том месте не держат простых воров, насильников и убийц. Там все особенные. — Да я постоянно об этом слышу, — заворчал Тогл. — Но видел я только гробы, опускающиеся в ямы, которые я же и вырыл, где все они гнили, как и все живое. — Но это не значит, что они все обычные преступники, — сказал Кетл. — Правительство содержит эти два острова не просто так. Они хотят быть уверенными в том, что отсюда никто не выберется. К тому же, я повидал немало странного, вот уж ты мне поверь. — Ну а мне кажется, что тебе нравится слушать собственный треп. — Сказал Тогл. — Не без этого, — ответил Кетл. — Но это не значит, что все, что я говорю, ложь. — Ну, давай, расскажи нам о слухах, — попросил Уилсон. — Говорят, его нашли в стене. — В стене? — Переспросил Бернард. — Да-да, в стене, в какой-то старой синагоге в Нью-Йорке, которую собирались сносить. — Разбили стену, а там — он. — Угу, маразм крепчал, — пробормотал Тогл. — Это еще цветочки, — сказал Кетл. — Может быть, это, конечно, чушь, я рассказываю вам то, что сам слышал. Они нашли его в стене. Он стоял там неподвижно, как дерево. Сначала они подумали, что это статуя. — И вот, наконец, мы подбираемся к финалу этой шутки, — засмеялся Тогл. — А потом он взял и всех убил. — А почти. — Сказал Кетл таким тоном, что даже Тогл отпрянул. Понимаете ли, им потребовалась дюжина человек, чтобы поднять его. Они оттащили его на склад, а на следующее утро в стене склада была дыра размером примерно со статую, ну или тело, как потом выяснилось. А сам он пропал. — Значит, стену проломил, — усмехнулся Тогл, но сарказма в нем явно поубавилось. — Не-е-ет, за складом обнаружили следы шин, кто-то вырезал дыру в алюминиевой стене и стащил тело. — Кому и зачем это было нужно? — Удивился Бернард. Кетл покачал головой. — А я не знаю. Слухи ходили разные, но ответа я не знаю. Кому-то вот понадобилось. Пару дней спустя в Нью-Джерси двух евреев обнаружили мертвыми, а в стене опять была дыра. Ее явно проломили изнутри.