– А если серьезно… Ты и правда настолько хорошая знахарка, что смогла вытащить с того света ребенка девушки из города? Это ведь не связано с ведовством? Не жду, что ты признаешься, но мне действительно нужно знать, замешана ли в этом пресловутая магия или дело только в целебных травах? Я смешалась. У меня не было простого ответа на его вопрос, и я слабо представляла, как ответить так, чтоб снова не попасть на костер. – Магия – это не только замысловатые пассы руками, волшебные слова заклинаний и причудливые ритуалы. Она пронизывает все вокруг, является частью всего в мире, а мир – это лишь отражение магии, которое мы сумели разглядеть. Девочку спасли лечебные травы, но ведь в них заключена Сила Великой Матери, а значит, можно сказать, что ребенка исцелила магия. Принц удивленно уставился на меня и вновь рассмеялся. – Таких философских тирад я не слышал даже от придворного мага, а он редкий зануда. Считаем, ты красиво ушла от ответа. Все, что я сейчас скажу, должно остаться между нами. Я скорее прощу признание в ведовстве, чем предательство. Мариэль, сумеешь ли ты так же ловко, как спасла ребенка, помочь больному старику? – Юноша напрягся и посерьезнел, словно в моих руках была судьба королевства. – Это зависит от болезни и от того, насколько глубоко недуг успел поразить несчастного. Когда человеку пришла пора уходить, выторговать его душу у смерти нелегко, но попытаться можно. Неужели хворому не сумели помочь придворные лекари и маги? – Я нахмурилась, подозревая, что меня хотят втянуть во что-то очень неприятное. – Нет, никто из тех, кому я доверяю, не смог помочь. А я не могу отпустить его сейчас, еще не время. Он еще многому не успел научить меня! Если справишься, проси чего пожелаешь. Я исполню все! – Так уж все? – Я задумчиво накрутила на палец порыжевший кончик пряди. Если соглашусь, получу возможность исполнить любую мечту, даже самую смелую, например отменить закон, запрещающий женщинам колдовать. Это спасло бы многих и заметно упростило жизнь мне самой, конечно, если принц не солгал. А если откажусь? Могу поспорить, у наследника престола хватит сил, чтоб заставить меня пожалеть о том, что я не сгорела на костре. То, что он меня спас, нарушило равновесие. Все снова упирается в Закон Благодарности. Сумею помочь – отдам долг, отвергну предложение – Богиня все равно заставит меня заплатить за его защиту, только не знаю, где и когда. Это прекрасный шанс расквитаться, но… – Я должна подумать! Согласие – большая ответственность и серьезный риск, ведь вы не сказали, что будет, если я не справлюсь. Даруйте мне время до следующего восхода, к утру я дам ответ. – Конечно! – Он был явно расстроен тем, что я тяну, но старался показать, что это ничуть его не трогает. – До рассвета палатка в твоем полном распоряжении. Начальник моей личной охраны проводит тебя. Если что-то потребуется, проси слуг или гвардейцев. – Он сдержанно кивнул и снова нацепил ледяную маску монаршей особы. Не хотелось раболепствовать, но я через силу поклонилась и поблагодарила за заботу. У выхода из палатки уже ожидал знакомый капитан гвардии. В лагере царило буйное веселье, точнее, здесь словно сошлись два мира: знатные и богатые кутили – их легко можно было узнать по красным от обильных возлияний лицам; между ними сновали слуги – бледные и усталые, им приходилось обеспечивать господам привычный комфорт в полевых условиях. Я не причисляла себя ни к одним, ни к другим. То, что мне дали свою палатку, заметно возвышало над прислугой, хотя нас и раньше мало что объединяло. Со знатью же у меня никогда не было ничего общего, кроме взаимной неприязни. Здесь я чувствовала себя чужой, как и в любом другом месте, кроме леса и лачуги на болоте. Но даже в деревне, по сравнению с этим местом – среди односельчан, терпящих меня с трудом, – я была дома. Капитан резко остановился, и я с размаху вписалась в его спину. Пробормотала себе под нос извинения, но гвардеец не шелохнулся. Он был настолько сосредоточен и холоден, что мог запросто сойти за живую статую. Указав рукой на ближайшую палатку, провожатый откланялся. Мое убежище на эту ночь оказалось просторнее, чем ожидалось. Видно, до сегодняшнего вечера здесь обитал кто-то из ловчих или мелких аристократов. Это объясняет, почему прислуга провожала меня осуждающими взглядами. Наконец оставшись одна, я вновь погрузилась в раздумья. Предложение принца подвело черту под всей моей жизнью и отрубило пути к отступлению. Еще сегодня днем возле леса, утопая в жалости к себе, я помышляла о возвращении домой, а сейчас стало понятно, что это лишь пустые мечты. У меня нет больше дома, нет ни родных, ни близких, ни прошлого. Да и будущее представляется туманным. Громкое бурчание в животе отвлекло от невеселых размышлений. Помнится, принц говорил что-то насчет того, что мне предоставят все необходимое. Я поднялась и направилась к выходу из палатки, намереваясь урвать солидный кусок аппетитно шкворчавшего оковалка, который приметила на вертеле, когда мы проходили мимо костра. Резко отмахнув полог палатки, я уперлась в грудь все того же гвардейца, который молча протянул мне поднос с дымящимся мясным рагу и свежей булочкой. Дорога к выходу из лагеря оказалась отрезанной. Не то чтобы я собиралась бежать, но осознавать, что меня лишили такой возможности, было неприятно. Подхватив поднос, я на вытянутых руках внесла его обратно в палатку. Рагу оказалось очень вкусным. Мясо, приправленное пряными травами, таяло во рту, овощи и картофель были в меру мягкими, не люблю, когда они развариваются в кашу. Видимо, это блюдо приготовили на полевой кухне для знати. Охотники и прислуга довольствовались более жесткой и жилистой дичью, вроде того самого оковалка. Признаться, простая еда была мне больше по вкусу, хотя сведенный от голода желудок признал эту мысль кощунственной. Расправившись с рагу, я рассеянно крутила приборы, когда взгляд упал на нож. Я взяла его в правую руку и осторожно провела по лезвию большим пальцем левой. Острый. Заточенная сталь сверкала в свете свечей. Я поворачивала лезвие и так и этак, наблюдая за тем, как металл отбрасывает блики на стены палатки. На лицо упала та самая непослушная, вечно лезущая в глаза прядь. Выругавшись, я отложила нож и запустила пятерню в рассыпавшиеся в беспорядке волосы. Распустила и осмотрела локоны. От середины и ниже они приобрели огненно-рыжий оттенок как негласное напоминание о костре, которого избежало мое тело, но в котором сейчас горела душа. Как обычно, перед сном я заплела волосы в косу, но, повинуясь неожиданному порыву, снова схватила нож, откинула голову и приставила острие к шее. Металл приятно холодил разгоряченную кожу, я зажмурилась и… одним движением отсекла косу у самого основания. Отбросив туго сплетенные волосы, я почувствовала себя гораздо лучше, словно коса зацепилась за что-то в прошлом и тянула назад. Придирчиво оценив новую прическу, насколько это позволяло отражение в лезвии, я с радостью отметила, что ни одного медного волоска на голове не осталось. Короткая грива непривычно торчала во все стороны, как цветок пушицы. Взъерошив буйные кудри, я тряхнула головой, отбрасывая тяжелые воспоминания дня, и направилась к застеленной кровати. После прелой соломы в камере темницы нынешнее ложе казалось королевским. Недолго думая, я прямо в одежде забралась под одеяло и забылась блаженным сном. Глава 5 Комнату затопила темнота. Она была настолько густой, что я потерялась в ней. Прятавшиеся по углам тени казались осязаемыми. Это вселяло первобытный ужас, казалось, что в глубине их затаились плотоядные монстры. Я пыталась найти хотя бы тонкую полоску света, которая разрезала бы клубившийся вокруг мрак. Потянуло сквозняком. Порыв холодного ветра пробрал до костей. Мне знакомо это дуновение – то было дыхание смерти. Но старуха с косой пришла не по мою душу. Неожиданно я увидела свет – луна прочертила серебристую дорожку от окна до самой кровати, словно ниоткуда возникшей в центре комнаты. От тени в дальнем углу отделилась черная фигура, она беззвучно заскользила к ложу, где под балдахином мирно спал человек в белом облачении. Хотелось метнуться наперерез, но все движения были скованными, словно я завязла во фруктовом желе. А темная фигура уже достигла цели, в лунном луче мелькнули вполне человеческие руки. Тонкие пальцы осторожно отвинтили колпачок крошечного флакончика. Я снова постаралась двинуться туда, попробовала крикнуть, но все усилия оказались тщетными. Оставалось лишь наблюдать издалека. Пара алых горящих магическим светом капель упала в изящный бокал с водой, стоящий на прикроватном столике. Жидкость в сосуде на удивление осталась прозрачной. Фигура в белом приподнялась на кровати и потянулась к фужеру. Лица обоих оставались в тени, и сколько я ни силилась, разглядеть их не получалось. Всего несколько секунд – и бокал полетел на пол, остатки жидкости растеклись по белоснежному ковру кровавым пятном. Занялась заря, зазвонил погребальный колокол, а на шпилях башен за окном приспустились флаги со сплетенными вивернами. Плач сотен и тысяч голосов разлился в воздухе, и некуда было скрыться от всеобъемлющего горя… Я проснулась в холодном поту, пытаясь стряхнуть с себя остатки кошмара. Дыхание сбилось так, словно пришлось убегать от стаи хищников в лесу. Что-то вырвало меня из объятий сна, и я заворочалась, стараясь сообразить, что или кого благодарить за избавление от морока. Щеки коснулось что-то влажное и холодное, но, когда я взглянула на подушку, не поверила глазам. Рядом, уткнувшись в меня розовым носом, лежал, свернувшись в клубок, крупный рыжий кот. Я протянула к нему руку, боясь, что видение развеется вместе с остатками сна, но пальцы дотронулись до мягкой шелковистой шерсти. Кот приоткрыл большие миндалевидные глаза зеленого цвета и хитро уставился на меня со знакомым прищуром. Казалось, он спрашивал: «Что, не ожидала?» – Не могу поверить… Тебя просто не может здесь быть, Вальдар! – Голос дрожал от едва сдерживаемых слез. В ответ кот только сладко потянулся, выставив вперед лапы с растопыренными когтистыми пальчиками. Он покосился на отрезанную косу на полу и перевел взгляд на мою кривую стрижку. В глазах фамильяра читалось явное неодобрение. – Ты только вернулся, а уже хочешь поругаться? А что я должна была делать? Это тебе простительна рыжина, рыжие кошки – к счастью, а вот медные пряди у девушки, да еще после обвинения в ведовстве, – это к эшафоту и костру. Я поднялась с лежанки и подошла к скудным остаткам вчерашнего ужина. Мяса в рагу было немного, но я выловила его ложкой и положила на тарелку. – Завтрак подан, мессир Вальдар Мандрагорский. Альраун моментально очутился на столе, накинулся на еду, так и не сбросив с себя усатого обличия. Это было предусмотрительно, но крайне расточительно, так как в этой форме фамильяр был больше и прожорливее. – Мне столько нужно тебе рассказать… – Я не знала, с чего начать. – Ну, во-первых, спасибо! Ты ведь рисковал там, в подземелье, пытаясь помочь мне бежать. Альраун довольно заурчал, не отрываясь от трапезы. – Во-вторых, не знаю, видел ли ты, но меня спас принц. – Я заулыбалась и поняла, что откровенно хвастаюсь, но ничего не смогла с собой поделать. – А вот обратно в лес нам путь заказан. По дороге домой меня перехватила одна с… селянка. Так вот, она грозится все рассказать деревенским. Сам понимаешь, чем это чревато! Кот внимательно посмотрел на меня, а потом начал умываться, словно кивая в знак согласия. – Меня нашли и доставили сюда гвардейцы принца. У него есть заманчивое предложение, от которого я не смогу отказаться. Надо вылечить какого-то старика, кажется, наставника его высочества. Наследник престола обмолвился, что хворый не успел научить его всему. Если справлюсь, принц сулит золотые горы, а варианта «не справлюсь» не дано. За мной следят гвардейцы. Чудо, что ты сумел проскользнуть мимо них. – Я в порыве нежности прижала к себе вырывающуюся мохнатую тушку. – К тому же нужно отплатить принцу за спасение, а то сам знаешь что. Кот выразительно провел хвостом по моей шее. – Ага, это самое! А мне совершенно не хочется отдавать долг чести с процентами и раньше времени повстречать старуху с косой… – Я запнулась на полуслове. – Постой, а ведь этот образ всплыл не просто так… Я пыталась восстановить в памяти ночное видение, но детали сна неуловимо ускользали. Тень, изящные пальцы, маленький флакон… – Яд! Мне снился человек в черном. Он отравил… Должно быть, он отравил принца, ведь я видела приспущенные государственные флаги, слышала похоронный колокол и всеобщий плач. Ал, мне уже не впервой видеть такие правдоподобные сны! Накануне Колосада в кошмаре пришел огонь, а всего день спустя меня едва не отправили на костер. Этот сон – предзнаменование. Вещий! Даже если не удастся спасти учителя принца, я должна уберечь его самого. Тогда мы будем квиты. Поймав на себе испытующий взгляд фамильяра, я поспешно добавила: – Ничего личного, просто исполнение Великого Закона. Тебе опасно идти со мной к наследнику престола. Вчера у меня никакой кошки, извини, кота, не было. Очень подозрительно, если ты объявишься сегодня. Посиди тут. Я скоро вернусь и постараюсь принести с собой двойную порцию завтрака. На выходе из палатки, как я и предполагала, уже ждали двое гвардейцев. Мужчины ошалело уставились на меня. Оставалось надеяться, что странный взгляд связан с моим неожиданным преображением, а не с тем, что они подслушали разговор с альрауном. Как всегда молчаливые, солдаты сопроводили к палатке принца. Я несколько секунд собиралась с силами, прежде чем смогла как ни в чем не бывало откинуть полог и пройти внутрь. Меня явно уже заждались. Юноша удивленно заморгал, откровенно пялясь на новую стрижку. Он не знал, какого ответа ожидать, а тут еще это. Престолонаследник настороженно наблюдал, как я, не торопясь, горделиво прошествовала к столу. Принц встал, приветствуя меня. Неожиданный жест от венценосной особы. – Доброе утро. – Порядки требовали обращаться к нему в соответствии с положением – с указанием титула, но мне совершенно не хотелось следовать правилам. Перед глазами всплыл его образ в лесу, на городской площади в ночь Колосада. Может, это был лишь сон? В голове не укладывалось, что милый юноша мог оказаться наследником престола. Так и не дождавшись от меня перечисления регалий, принц слегка вскинул бровь и едва заметно улыбнулся. – Доброе! Ты подумала над моим предложением, о дивная лесная нимфа? Кстати, отменная стрижка. Видишь, я сразу заметил и похвалил, теперь ты просто обязана ответить «да». – В его глазах вспыхнули озорные искорки. Я невольно напряглась. «С чего такое фамильярное обращение? Почему лесная? Неужели он все-таки вспомнил меня?» – Мысли замелькали, опережая друг друга. Увидев мое лицо, кронпринц смутился, но я стойко выдержала молчание, грозившее стать гнетущим, и сказала: – Да, я согласна! Но у меня будут свои условия. – Что ж, справедливо! Я постараюсь удовлетворить самые взыскательные требования. – Улыбка стала еще шире. Меня не оставляло ощущение, что я стала участником какой-то игры, правил которой не понимаю. Принц ведь не может заигрывать с простой травницей, тем более если ее всего день назад обвиняли в одном из самых тяжких преступлений в королевстве – ведовстве? Это было бы слишком легкомысленно. Разве такое поведение достойно престолонаследника? Разве оно не порочит честь династии? И все же, скормите меня змееволку, юноша явно кокетничал. – Для начала отзовите своих цепных собак. Вчера вечером я хотела выйти из палатки, но у входа поджидала стража. – О, поверь, это чистая случайность, – отмахнулся он. – Я предположил, что ты проголодалась за день, вот и велел гвардейцам принести чего-нибудь съестного. – Просто имейте в виду, если я решила помочь вам, то со своей стороны гарантирую кристальную честность. Не нужно слежек и ограничений. Если вы будете сомневаться во мне, то и я стану сомневаться в вас, а это не способствует взаимовыгодному сотрудничеству. – Понял! На этом все? – Принц принялся рассеянно крутить в руках перо, взятое со стола. Эта нарочитая небрежность раздражала! «Да чтоб ты чернилами свой бархатный костюмчик обляпал!» Мысль еще даже не успела толком сформироваться, когда перо, словно живое, вырвалось из ловких пальцев принца и замарало его чистенький камзол. Я прыснула, а парень тихо выругался, явно недовольный тем, что весь эффект от момента пропал. – Нет! Еще будьте добры в обращении ко мне обходиться безо всяких там «дивных нимф». Нас связывают исключительно деловые отношения, было бы неплохо держаться более уважительно. Я выбрала не самое удачное время для упреков. Юноша зло посмотрел на меня, но взгляд его быстро смягчился. – Хорошо, постараюсь! Но я попрошу об обратной услуге – в замке изволь общаться со мной согласно правилам приличия, по крайней мере когда мы не одни. Вряд ли придворным понравится твоя вольность и острый язык, не наживай себе проблем во дворце. – Он глубоко вздохнул, справляясь с раздражением, и сел за стол. – Замок? Придворные? Вы не упоминали об этом. Я думала, мой пациент здесь, в лагере, или, на худой конец, в городе. На поездку в столицу я не подписывалась, и вообще… – Ты когда-нибудь слышала, что молчание – золото? В нашем случае у этого выражения аж несколько смыслов: первое – я озолочу тебя, если без лишней огласки сумеешь помочь; а второе – тебе очень пойдет умение хоть изредка помолчать. Не препирайся без причины. Ты уже дала слово. К тому же я будущий правитель и вправе требовать подчинения от подданных. – Принц обхватил голову руками, его плечи опустились, словно на них лег непосильный груз. – Да, Ваше Высочество. – Я с трудом изобразила покорность, не отказав себе в удовольствии усмешкой подчеркнуть, что вся его венценосная «вашесть», по-моему мнению, заглавной буквы не стоит. Авин помолчал немного, было видно, что он борется с любопытством, но в этом сражении юноша проиграл. – Мариэль, а все же, что с твоими волосами? – Как некрасиво, Ваше Высочество, вы же уже похвалили «стрижку». Теперь хотите все испортить? – Пару секунд мы сверлили друг друга взглядами. – Мы еще не во дворце, так что можно и попрепираться. Знайте же, милорд, когда девушка решает сменить прическу, а тем более когда она коротко стрижется, это означает важные перемены. Я решилась изменить свою жизнь – приняла судьбу. И буду держать удар не хуже ваших гвардейцев, вот и обрезала волосы «под мальчика». Прошлое осталось в прошлом – в тот момент, когда я согласилась на ваше предложение. Не дожидаясь ответа, я развернулась и вышла из палатки. С этой неловкой сцены началось одно из самых странных путешествий в моей жизни. Дорога в Альбимор, столицу Брандгорда, грозила растянуться на неделю, а в компании многочисленных чиновников и знати – и того дольше. Стоит ли говорить, что такие спутники были мне не по нутру?