— Боюсь, получше ты здесь не найдешь, — ляпнул я, и тут же перевел тему, продолжив осматривать каждую полку. Пока наконец не наткнулся на более или менее удобоваримую однотонную черную рубашку, рядом с которой висели такого же цвета штаны: — Жаль, что в броне туда не пустят. Придется возвращаться в облик прежнего мира. — Думала, что ты скучаешь по разнообразию. Да и хоть разок, но за долгое время побаловать себя надо. Тем более, без этого мы не осуществим задуманное, — активно продолжила она разговор, и добавила, зайдя за какой-то шкаф: — Не подглядывай. Вяло улыбнувшись, я глубоко вдохнул, постаравшись убрать нахлынувшие воспоминание о прошлом банкете у Эмбер, и тоже начал переодеваться. Не совсем, конечно, переодеваться, но что-то наподобие. Стянув бордовую накидку и спустив штаны, я облачился в темную праздничную обертку прямо поверх брони. Как и многие другие привычные для всех вещи, я не понимал годовщин смертей. Зачем их отмечать? Выставлять все как праздник, приглашать столько гостей и в некоторых случаях еще и заставлять их наряжаться в цирковое облачение. Неужели о покойном все забудут, если перестать собираться и пить в его честь? Уверен, что про память все думают в последнюю очередь, а про алкоголь и общение в первую. То же самое и сейчас. Мероприятие с музыкой по поводу смерти их конунга. Неужели они все настолько ненавидели ее? Неважно. В данном случае все это неважно. Потому что они верят, что смогут возродить ее из мертвых. — Скучаю, конечно, но в узком направлении. Не буду же я для разнообразия работать пастухом в поле, к примеру. Или нянчиться с чужими детьми. Или спасать… — я запнулся, и неуверенно продолжил, уставившись куда-то в темноту, — или спасать жизни. — А чем мы, по-твоему, сейчас занимаемся? — прозвучал голос Рейн из-за шкафа. — Только представь, скольких мы спасем, покончив с Тьмой. — Спасти то спасем. Но признай, об этом мы думаем далеко не в первую очередь. — Признаю. Но кто в нашем мире не выводит личные мотивы поверх глобальных? Если мы в итоге добьемся успеха, который нужен чуть ли не всем, то столь ли важно, что именно было нашим первоначальным двигателем? — Важно то, что мы двигались, и двигаемся в верном направлении… О нас еще сочинят песни и напишут книги, будь уверена. — Ага. И названия еще какие-нибудь подобающие. «Как спасти мир одними лишь убийствами». «Некоторые могут быть куда способными, чем многие». «Убийцы против синдиката». — «Убийцы зла», — с улыбкой подставил я и свою версию, на что услышал задумчивое хмыканье и последующее одобрение. — Малость банально и напыщенно, но если копнуть глубже… Когда я оделся и поднял голову, Рейн уже стояла в новом образе, переодевшись в разы быстрее, чем это сделала бы Клэр. Мой рот сам по себе немного раскрылся, а глаза перестали моргать. Под светом магического огонька моя неузнаваемая напарница казалась еще более чарующей. Темно-синее льняное платье с одним оголенным плечом подчеркивало стройную фигуру. Для компенсации небольшого бокового выреза возле бедра оно закрывало ее грудь чуть ли не до шеи. Каблуки на маленьких ножках сделали ее выше, почти ростом с меня. Глаза были подведены черной тушью еще дома, если то убежище можно было так назвать. А волосы, еще несколько минут назад замотанные на затылке, теперь представляли собой пышную и ухоженную прическу. Видимо, подобная маскировка в ее практике была далеко не первой. — Превосходно. Просто превосходно, — не своим голосом пролепетал я ожидающей какой-нибудь реакции Рейн. За все эти трудоемкие года я уже и забыл, что такое проявление внимания к девушке. Казалось бы, все это в прошлом, и уже давно не предназначено такому, как я. — Знаешь, оценивать красоту в последние годы я мог только в форме кровавых произведений или потрясающих изобретений. Никак не в такой. — Что ж, я польщена, — несмотря на мое глупое высказывание первого, что пришло в голову, Рейн подарила мне искреннюю улыбку. — Здорово увидеть и тебя в чем-то более мирном и скромном. Одновременно вспомнив о значимости времени после еще одного перебрасывания колкими комплиментами, мы подошли к выделяющейся полке с внушительной коллекцией узорчатых масок. Не тех, что обычно надевали на мероприятия. Рейн тут же зацапала себе фиолетовую маску на глаза, закрывающую заодно и пол лица. С пострадавшей стороны, разумеется. Я же нашел себе брутальную оранжевую, покрывающую мои весьма узнаваемые волосы от затылка и до самого носа. Рот и его выбритые окрестности, в свою очередь, не должны по идее никем признаться. В теории. Если, конечно, не выдавать любимую улыбку. — При возможном разделении встречаемся здесь. Экипировку, думаю, лучше спрятать там, — Рейн указала на огромный прикрытый сундук возле входа и отправилась за снятыми ранее вещами. Я отправился за своими и воодушевленно ответил: — Если все сложится в нашу пользу, то разбегаться будет Тьма, а не мы. Как только мы закончили и встали напротив друг друга перед входом, Рейн достала откуда-то из-за спины тремя пальцами два миниатюрных кинжала, вручив их мне. Я рассмеялся и закрепил оба под одеждой у левой щиколотки. Конечно, подобное орудие сработало бы больше в очистке зубов после еды нежели в угрозе жизни лидера синдиката. Но мы завладеем оружием получше, если понадобится. Сначала самое необходимое: как можно меньше подозрений. — А потом возможно… лишь возможно, сами найдем применение собранным ими артефактам, — она протянула руки и застегнула мне последнюю пуговицу на рубашке, через которую до этого виднелась часть нагрудной пластины брони. — Не это ли будет самым заслуженным трофеем для убийц зла после всех нечеловеческих хлопот? Рейн на некоторое время ошеломила меня этим неожиданным предложением. Гораздо больше, чем даже четыре дня назад, произнеся всю речь о намерениях Тьмы. Потому что только сейчас до меня дошло. Когда мой напарник буквально выплеснул это вслух. Только сейчас я наконец перестал смотреть на Сферы просто как на оружие врага, от которого мы должны отделить их любой ценой. Это не обязательно должно быть уничтожение или погребение, после того, как мы закончим. Или даже намного раньше того. Оно может быть нашим. «Идем, принц. Давай снесем несколько сотен голов нашим свергающим участием», — заключила она после нескольких неловких мгновений молчания. Я вздрогнул и подарил ей самую лучезарную улыбку, которую когда-либо дарил кому-либо. Даже зеркалу. И не из-за последних слов, которые она намеренно произнесла в моем стиле. А из-за предыдущих, о которых я не мог перестать думать. Открыв вместе ставни двери, мы уловили отголоски музыкального веселья. Немного пошатываясь, мы продолжали двигаться вперед по светлому коридору к эпицентру. Пока за поворотом не появился еще один. На этот раз с какими-то людьми в масках, курящими и разговаривающими у стен. Они бросили на нас несколько равнодушных взглядов, но через секунду убрали их обратно. Больше ничего не требовалось. Мой шаг стал гораздо увереннее, и Рейн с удовольствием последовала за мной. В сторону болота главных преступников мира. К их неподражаемому лидеру. «Это будет поистине богоподобно. Вернуть тех, кто не заслуживал смерти. Тех, кем я должен был пожертвовать, чтобы продолжать. Тех, кого у меня отняли». Я слегка повернул голову и бросил глубокий взгляд на своего драгоценного партнера. Уже воскрешенную и возвращенную мне версию ее. Только магически и физически улучшенную. «Ту, что умерла из-за любви ко мне». Глава 11. Сердцевина Красный снег выступил из-под нижней части дрожащего тела, когда оно попыталось немного отодвинуться, вызвав новый крик агонии. Ни безжалостный ветер, ни суровое кровотечение не показывали ни намека на избавительное прекращение. Никогда даже не воображаемый мороз дошел почти до костей, оставив верхние слои кожи почти бесчувственными. Однако там, где это было действительно необходимо, свою работу он выполнял крайне паршиво. «Просто ни за что… Никакие объяснения здесь не помогут. Совершенно потерянный психопат». Сжатым векам едва хватило сил, чтобы разорвать инистые узы ресниц и посмотреть вниз. Чтобы увидеть одно из самых ужасающих зрелищ, которые когда-либо могут предстать перед человеком. «Я выстою. Даже чтобы просто отрубить обе твоих». Отделенная нога оглянулась на бывшего владельца то ли с жалостью, то ли с облегчением. Должна сейчас быть такой счастливой, освободившись от этой боли. От всех будущих приключений, в которые горячая голова намеревалась ее втянуть, если переживет этот обреченный момент. Подходящее время. Ведь мозг, учитывая ситуацию, похоже, взобрался на новый уровень небезопасного для здоровья дерьма, невзирая на слезные мольбы каждой страдающей частицы тела. «Правильный путь. Правильный. Выбраться. Спасти всех… Никакой не долбаный приоритет». Сонливость пыталась взять верх над бредом, полным иллюзий разочарованного отца, никогда не виденного лица матери, краснеющего неба, фыркающей четырехглавой лошади, готовой принести человеческую падаль в свое логово, множества пар маленьких желтых огоньков, видимых сквозь бурю. И на этот раз, как печально бы это ни было, сон обещал продолжаться вечно… * * * Можно сколь угодно выражать отвращение к Тьме и Химерам, но буду лукавить, если не скажу, что умения организовывать мероприятия и получать заслуженное веселье им не занимать. Как только мы впорхнули в огромный парапетный зал, грандиозность события мгновенно поглотила нас, вливая в уши живую эпическую музыку, представляя глазам колоссальную массу танцующих людей в масках и распространяя носам какой-то эйфорический запах. Группа людей, одетых в праздничные костюмы, гремела различными инструментами, начиная от барабанов и заканчивая генарами — струнными творениями самих богов. За исключением яркого магического огня в ключевых точках, таких как царящая в отдалении сцена или вытянутая барная стойка, освещение здесь было довольно тусклым, что непременно сыграет нам на руку. Только я продолжил все осматривать, как внезапный звук извержения огня со сцены вверх заставил меня вздрогнуть. Толпа заликовала такому накалу выступления, и группа продолжила уже далеко не обычную композицию. Ведь среди них были маги. И судя по тому, что началось твориться дальше, не только огненные. Журчание танцующей вокруг них воды, что периодически замораживалась и вновь разливалась ледяным чудотворцем, отлично вписывалось в такт привычным музыкальным инструментам. Удары палочками по барабанам в предустановленные моменты поддерживались сотрясением камней друг о друга земляного. Не хватало лишь воздуха и природы. И хоть представительницу второй я удачно привел им, делиться не собирался даже если бы все жили дружно. Моя искусная напарница создана для большего, нежели потеха толпы. Решив наконец отвлечься от завораживающего представления, которое можно наблюдать и слушать часами напролет, я стал гулять глазами дальше. Поразительно, но выглядело все так, будто мы записались на нормальное человеческое мероприятие. Все те же танцующие, спорящие, отмечающие, разговаривающие, стоящие, пирующие. Никаких штатных обмундирований, благодаря которым этих обывателей можно было бы различить. Но конечно же, все они были преступниками. И вели себя подобным образом ввиду лишь наличия грамотного руководства сверху. Очевидно, перебить всех даже при помощи союза наемных убийц было невозможно. А значит, как и в случае со Скорпионами, оставался только один надежный способ победить. Лишить этот паразитирующий организм головы. Или, в данном случае, всех трех голов. — Ну что, берешь на себя лидера или всех остальных? — чуть ли не крича из-за окружающего шума, проговорил я в ухо идущей рядом со мной Рейн, опустив для удобства ладонь ей на плечо. — Я не любитель распределенного фокуса, так что выбирай с умом. — Тогда возьму всех, ведь даже один лидер наверняка найдет способ распределить его, — улыбчиво ответила она таким же громким тоном в уже мое подставленное ухо. — А ты иди пока повеселись, как и хотел. Искренне повеселюсь я только на поле победы, где все склоненные враги будут восторженно и уважительно глазеть на того, кто оказался сильнее и умнее всех их вместе взятых. А после и на вершине мира, где все плачущие блудницы и другие аморальные личности будут умолять простить их и научить, как стоящий человеческий организм должен вести свою жизнь. Кстати, об этом… Случайно заглянув поверх головы напарницы на ярко подсвеченную область, я остановился, приподнял верхнюю губу и вымученно уставился туда. Рейн вопросительно обернулась, подошла на шаг и проследила за направлением моего взгляда. После чего снова посмотрела на мое хоть и наполовину скрытое маской, но легко читаемое выражение лица. — Вот оно как происходит, — задумчиво проговорила она, чуть сбавив громкость: — Готов сразу идти кромсать без выяснения обстоятельств? — Обычно нет, честно говоря. Но здесь все видно и так. Мало того, что она… — я вдруг осмотрелся, осознав, что таких точек с шестами и танцующими в одних лишь сапогах девицами было по крайней мере несколько, и не ошибся, — что они из Тьмы, так еще и из тех самых. Даже не задумывался о возможности такой комбинации. — Мерзко выглядит, соглашусь. Но что, если это, к примеру, единственный способ прокормить семью? Использование красоты как последний оставшийся инструмент выживания. Я покосился на Рейн, решив ответить по этой неожиданно поднятой теме словами старого знакомого, который, вполне возможно, уже неделю как был мертв: — Выбор легкого, грязного пути. Ни одна нормальная девушка не станет вытворять такое, ни по каким мотивам. Зарабатывать в нашем мире можно бесчисленным количеством способов, и такое никогда не станет последним инструментом, — не время и не условия для спора. Но я просто не мог позволить, чтобы и моя надежная напарница придерживалась мнения глупого сброда жителей планеты. — Да и взгляни на энтузиазм в ее движениях, на искреннюю широченную улыбку. Или вон на ту блудницу со сверкающей перед всеми на добрую половину грудью, когда неподалеку стоит щенок-муженек. А теперь скажи мне в глаза, что это правильно. Что они не наслаждаются этим. В процессе разговора мы продолжили движение, пока не добрались до яркой барной стойки, где было множество народу и несколько рядов с сидячими местами потемнее. Еще толком не отдохнувшие после напряжения в трубе мышцы попросили отдыха, и я повиновался. Нам все равно в конечном итоге придется куда-нибудь да примоститься, чтобы спокойно оценивать обстановку, не отвлекаясь на ходьбу и обход пританцовывающих людей. Снова взяв Рейн под руку, я повел ее за собой к самому дальнему и неприметному ряду с обилием свободных мест. — Вечер весь ваш, уважаемые, — улыбчивый кучерявый паренек подскочил к нам в ту же секунду, как мы сели. — Выбор добра сегодня феноменальный, а цена напрочь отсутствует. Мы уже заплатили за все своими усилиями. — Бутылку чего-нибудь подбадривающего. Но не сбивающего с толку. Звучит достаточно заслуженным? — измененным голосом проговорил я в его подставленное ухо, и безобидный на вид враг закивал, быстро удалившись. Здесь было немного спокойней, и не приходилось уже надрывать голос. — Уау. Кто бы мог обвинить фиолетовых в любви к метафорам. Никогда бы не подумал обозвать десерт закрывающим атрибутом сцены. — Чего? Я кивнул в сторону настенной вывески, сплошь заполненной списком отменных заголовков блюд. И Рейн усмехнулась вместе со мной. — Освобожденный. Порыв. Извлечение. Регуляция. Катаклизм. Отверженность. Раскол. Занавес. Покрытие. Аккорд… Сам не смог бы назвать их более подходяще. Не желаешь отведать что-нибудь из этих славных произведений? — Поела бы что-нибудь поплотнее того перекуса. Без подсластителей, разумеется, это яд для меня и должен быть для тебя. Но поужинаем только после того, как закончим здесь, — она оперлась одним локтем на стойку и подперла себе подбородок, начав гулять внимательными изумрудными глазками из-под маски по каждой точке зала вокруг. Этому же хотел было последовать и я, так и предвкушая вживую увидеть долгожданную фигуру. Как вдруг от напарницы чуть ли невзначай последовало продолжение возникшей темы: — Ну так расскажи мне больше. Ты меня еще ни в чем не убедил. Даже если они ненормальные по меркам морали, изувечивать и убивать за такое как-то жестоко. Почему не остановился на мести своей девушке? Вспомнилась беседа на даче Скорпионов за вылечиванием моих ран. Тогда Рейн не была такой настойчивой, а после нескольких вопросов об убийстве блудниц сразу переключилась на предложение союза с Вайперами. Но похоже это было лишь первой реакцией на едва знакомого человека, обычно люди стараются закрывать глаза даже на плохое, если хотят подружиться. Теперь же, когда мы узнали друг друга побольше, начиналось открываться ее истинное отношение к разным вещам. В первую очередь, конечно же, к моему ремеслу. Крайне жаль, если оно не поменяется. Оглянувшись и убедившись, что наш вызывающий разговор никто не подслушивает, я пододвинулся к Рейн поближе, подпер уже начисто выбритый подбородок так же, как и она, после чего ответил: — Чем эта грязь чище убийств и других преступлений? Как еще с подобными, если не так? Кто еще будет очищать мир, если не я? — в этот момент подошел кудряш с бутылкой и двумя бокалами, улыбнулся нам и вновь оставил наедине. — Мы с тобой не можем оставить фиолетовых в покое, не сбегаем и не делаем вид, что их нет. Мы хотим покончить с ними, попутно спасая множество душ. Они потеряны, они там, где есть, потому что предали человечество, никакого искупления для них быть не может. Они — распространяющееся зло. А мы «убийцы зла», или ты уже забыла? — Да. Но ставить таковых и Тьму на один уровень глупо. Ты думаешь они распространяют это на невинных и могут, лишь могут довести все в абсолют лишь потому что твоя девушка так поступила. И возможно еще несколько индивидов, с которыми ты сталкивался, — Рейн подставила бокалы под аккуратно разливаемый мною напиток. — Но это не значит, что все они такие, и что нет пути назад. Что, если у той обнаженной танцовщицы, к примеру, это разовый случай, разовая слабость? Ты убьешь ее за одну ошибку и не оставишь даже шанса? Я промычал отпивая несколько глотков довольно вкусного и лишь слегка горького алкоголя. — А что, если у любого из этих ребят вокруг это разовый случай, разовая слабость? Мы убьем их за одну ошибку и не оставим даже шанса? Или может они тоже служат Тьме для пропитания семьи? Нет времени отсиживаться и ждать их крайне маловероятного переосмысления. Грязь распространяется стремительно. Нормальные люди страдают прямо сейчас. И ты действительно предлагаешь мне выбрать дальнейшую пощаду этих падших слабаков вместо защиты всех остальных? — несмотря на сложность, я все еще попытался сохранить легкую улыбку на видимой части лица, чтобы все не перетекло в куда более непредсказуемые и плохие последствия. Тем более в текущих условиях. — Так что мы вообще тогда делаем здесь, Р? Я не совсем понимаю ход твоего противоречивого суждения. — Я не предлагаю это, и мы здесь потому, что я совершенно на твоей стороне по поводу Тьмы. Я лишь хочу сказать, что разврат — это не такой уж отвратный аспект общества, как твое разбитое сердце вырезало в твоей голове. И есть гораздо больше случаев обдумывания своих действий и возвращения к умеренно скромной жизни.