* * * 1 – Когда я стану королевой мира, второе, что я сделаю, будет издание «Закона высоких девушек», – заявила я. – Что за закон на этот раз? – переспросил Стив. – Допустим, – отозвалась Тори. – А что будет первым? – Объявить вне закона бутылки для кетчупа и горчицы. Я протерла забившийся носик очередной липкой бутылки из-под кетчупа. Какая гадость! Почему мне вечно достается эта отвратительная работа? Вечер пятницы в «Закусочной прыгающего Джима» был вялым, и мы, трое официантов, собрались в задней части зала в ожидании, когда освободятся последние столики. Стив полировал стаканы, Тори заворачивала столовые приборы в бумажные салфетки, а мне досталась очистка емкостей для приправ и соусов. – Ну, Пейтон, расскажи же нам: что это за закон высоких девушек? – спросил Стив. – «Закон высоких девушек», – ответила я, – гласит, что мужчинам ростом выше шести футов запрещается встречаться с девушками, чей рост ниже пяти футов и восьми дюймов[1]. Тори критично приподняла бровь: – Не слишком ли гетероцентрично? – Простите. Людям, чей рост выше шести футов, запрещается встречаться с людьми, чей рост ниже пяти футов и восьми дюймов. Хотя, – добавила я, – не думаю, что для мужских пар это имеет значение. Вряд ли они мечтают носить каблуки. А женским парам все равно, кто из них выше. – Возможно. Нас меньше волнуют такие эгоцентричные вопросы, – ответила Тори. Она всегда красилась черной помадой с суперблеском и на нижней губе у нее был пирсинг в виде серебряной руки-скелета. Так что даже самодовольно улыбаясь, как сейчас, она все равно выглядела угрожающе. – Ну да, некоторые из нас, девушек, менее развиты. Нам нравится, когда наши партнеры выше нас. – Я сердито взглянула на столик в дальнем углу. Стив подтолкнул отполированные пивные кружки ко мне через стойку. – Поставишь на верхнюю полку? Я не дотягиваюсь. – Мог бы встать на стул-стремянку, – возмутилась я. – А зачем? У меня есть ты – человек-стремянка. Умник. Я начала переставлять стаканы. – А зачем? – спросила Тори. – Что «зачем»? – Зачем высоким девушкам – если я правильно поняла, для чего нужен этот закон, – нужна защита их прав на свидания? – Потому что высоких парней очень мало. Слишком мало для свободного общения – даже если мы их всех оставим только для высоких девушек. И совершенно определенно их слишком мало, чтобы они доставались низкорослым девушкам, которым высокие парни не нужны. Они могут выбирать из обширного круга парней среднего роста. Внезапный взрыв смеха привлек мое внимание к угловой кабинке. Там сидело несколько старшеклассников из моей школы, но единственное лицо, на котором то и дело задерживался мой взгляд, принадлежало парню, которого я раньше не встречала. Я бы запомнила. – Вот тебе пример: взгляни на вон тот твой столик, Тори, – я кивнула подбородком в направлении веселящейся компании. – Вот та девушка, в голубом платье, вряд ли ростом выше пяти футов и трех дюймов[2]. И она заигрывает с ним – в зеленой футболке, в дальнем углу. – Я оценила его рост наметанным глазом. Шесть футов, два дюйма. И симпатичный. – Если они начнут встречаться, останется на одного свободного высокого парня меньше для высоких девушек вроде меня. – Ты принимаешь как данное, что – даже если он был бы свободен – он заинтересовался бы тобой, – ответила Тори. – Срезала! – гоготнул Стив. Тори сексуально качнула бедром, чтобы обратить внимание на свою изящную фигурку. Даже в открытых туфлях на высоченных шпильках она не дотягивала до пяти футов и пяти дюймов[3] и весила явно не больше ста двадцати фунтов, из которых по меньшей мере пять[4] составляли ее многочисленные пирсинги, кольца и густо наложенная подводка. – А может быть, он любитель миниатюрных девушек. Я бы не удивилась, всему миру нравятся такие. Многие мужчины предпочитают крошек, – продолжила она. – Это подкрепляет их хрупкое эго. Я фыркнула, приподняв подбородок: – Если он и предпочитает таких, то только потому, что никогда не был с такими, как я, – высокими девушками. С высокой поведешься – к мелкой не вернешься. Стив покатился со смеху. Наверно, он заметил, что мои самоуверенные речи не особо убедительны. – Ой, да ла-а-адно. Ты знаешь, что парни не считают привлекательными девушек башенного типа, и поэтому постоянно горбишься, носишь обувь без каблуков и стараешься казаться ниже ростом, – заявила Тори. Я пожалела, что рядом нет Хлои – уж у нее-то нашелся бы остроумный ответ, чтобы поставить Тори на место. Хлоя стала моей лучшей подругой, когда мы вместе до тошноты объелись голубых, желтых и розовых восковых мелков в детском саду, потому что Билли Бьюмонт сказал нам, что после них мы будем какать радугой. Она была импульсивной и дерзкой, но никогда не насмехалась надо мной. По крайней мере, не из-за того, что я не могла изменить – например, моего роста. Хотя она постоянно капала мне на мозги, чтобы я перестала сутулиться. Я выпрямилась и ответила Тори: – Парней может заинтересовать нечто большее, чем внешность девушки, знаешь ли. Они способны обратить внимание на ее личность или мозги. Тори была настроена скептически, поскольку не была особо высокого мнения о мужском поле. – Неправда, – вмешался Стив, – единственные парни, которые хотят девушку из-за ее мозгов, а не тела, – это зомби. – Что здесь происходит? – Джим, который в ширину был больше, чем в высоту, и наверняка вообще не был способен прыгать, незаметно появился из кухни, чтобы проверить состояние столов и своих официантов. – Нам нужно меньше разговоров и больше дела, – сказал он и пропел нам куплет из песни A Little Less Conversation[5] Элвиса Пресли. Джим очень любил Элвиса – наверно, даже больше, чем бургеры с беконом, яйцом и жаренными во фритюре маринованными огурчиками. А их он любил очень сильно. – Да, босс, – ответил Стив. С гримасой отвращения он взял салфетку и начал стирать липкую желтую корку с бутылки горчицы. Тори громко вздохнула. – Опять хозяева помыкают рабочими. Когда я стану королевой мира, я запрещу классовое разделение и ликвидирую неравенства, созданные капитализмом. – Тогда ты больше не будешь королевой. Коммунисты и социалисты не особо любят королевских особ, – заметила я. – Ну что ты тут провоцируешь ребят, Тори? – сказал Джим. – Тот стол вроде уже готов рассчитаться? – Уже рассчитались. И никого я не провоцировала. Я просто сказала, что вон тот высокий парень в углу наверняка не захотел бы встречаться с Пейтон, даже если бы ему по закону было запрещено встречаться с милой миниатюрной девушкой, что сидит рядом с ним. – Что за чушь. Пейтон – красивая молодая леди, – вступился за меня Джим. – Любой захотел бы встречаться с ней. К сожалению, опыт говорил мне, что это не так. Меня нельзя было назвать непривлекательной – у меня были большие карие глаза, слегка волнистые волосы до плеч и стройная фигура, но люди в основном замечали только мой рост. – Черт, да я сам с удовольствием повстречался бы с ней, будь я лет на сорок моложе! – добавил Джим. Тори и Стив сдавленно захихикали, словно никогда не слышали ничего смешнее. Я уставилась на свои ноги. Мои очень большие ноги. – Не обращай на них внимания, Пейтон. Стив знает о мире меньше, чем майский жук. Это заставило Стива замолчать. – А Тори – ну, может, Тори и разбирается в капитализме и всем таком, но наверняка согласится, что совершенно ничего не знает о том, чего хотят мужчины. – Слава богине! – отозвалась Тори. – А тот большой парень? Я вот думаю, что он с гораздо большим удовольствием поцеловал бы кого-нибудь своего роста, чем сворачивать шею, чтобы только достать до губ девушки. Могу поспорить, что он захотел бы поцеловать нашу Пейтон, как только увидел бы ее. – Спасибо, Джим! – Я приобняла его. – Так давай поспорим! – заявила Тори с дьявольским блеском в глазах. – Я принимаю твое пари. Ты хорошо говоришь, Пейтон, давай посмотрим, сможешь ли ты постоять за свои слова. Джим, я ставлю сто баксов на то, что ты не сможешь заставить Веселого Зеленого Гиганта поцеловать нашу Амазонку. – Нашу кого? – удивился Джим. – Пейтон. – Нет, – заявила я. – Я поднимаю ставку, – не сдавалась Тори. – Сто пятьдесят. – Нет. – Две сотни. Это двести долларов, Пейтон. – По рукам! – Джим растопырил свою мясистую пятерню и пожал Тори руку. – Погодите-ка, а у меня что, нет права голоса? – запротестовала я.