— Вы точно уверены, что беременность исключена? — Врач вскидывает на меня внимательные глаза. — Я на таблетках. — Пожимаю плечами. — Сбои в приёме таблеток были? Пропуски? Чёртов Моро… Тогда в Токио был сбой. После того долбаного минета мне было не до таблеток. — Был один раз. Но я поступила, как в инструкции написано. — Хорошо. В любом случае, давайте сдадим анализы и сделаем УЗИ. — Она даёт мне направление. — И я очень рекомендую вам консультацию хирурга. Длительную боль может давать и воспаление кишечника, и даже хроническое воспаление аппендикса… Всё может быть. Не пренебрегайте здоровьем. Давайте искать причину. Согласно киваю. Будем искать. Главное, что беременности нет. Можно выдохнуть спокойно. Еду в «Капитошку». Это детское кафе. Почему туда? Не знаю… Наверное, потому что там я чувствую себя в полной безопасности. А ещё там восхитительное мороженое с особенным вкусом из детства. Папа часто меня туда водил… Когда-то очень давно. Не в этой жизни… Стас уже ждёт меня. Он смотрится среди посетителей кафе, как чужеродный элемент. Впрочем, как и я. Мы оба выбиваемся из ряда среднестатистических посетителей кафе. — Привет. — Сажусь напротив него. — Привет. — Стас окидывает меня внимательным взглядом. Уголки губ чуть поднимаются. — Классно выглядишь. Знаю. Сегодня я приложила усилия. В пастельно-розовом костюме я смотрюсь действительно сногсшибательно. У меня хороший вкус и я знаю, что надеть, чтобы произвести впечатление на мужчину. — Спасибо. — Я делаю заказ подошедшему официанту и смотрю на Стаса. — Кстати, как ты меня на кладбище нашёл? Он усмехается. — Твои соседи ещё меня помнят… Точно! Ох, уж эти разговорчивые бабульки… Ничего им рассказывать нельзя. — Ок. Проехали. Говори, что хотел. — Агата, разговор будет тяжёлым и долгим. Может, сменим всё же локацию? — Стасу явно неуютно под плотоядными взглядами молоденьких мамочек. — С чего бы? — Хмыкаю. — Я только что заказ сделала. Давай, выкладывай. Вокруг нас бегают и шумят дети. Мне нравится здесь. Только в детстве можно быть настолько беззаботным и свободным… Стас тяжело вздыхает. — Та книга нашлась… Сразу понимаю, о чём он. Кладу ложечку в креманку с мороженым и нервно переплетаю пальцы. — И где же? — Сердце готово выскочить из груди… кровь горячими волнами бьётся в висках. — Агата… Прими, пожалуйста, то, что я скажу, спокойно. — Он тоже нервничает. — Стас, иди на хрен со своими просьбами. Где вы нашли книгу? Когда? И почему я только сейчас узнаю об этом? Стас откидывается на спинку обычного пластикового стула и нервно барабанит пальцами по столешнице… Наконец, он решается. Говорит резко. Видно, что ему нелегко даются слова. — Ты знаешь, что моя мать погибла в автокатастрофе? Качаю головой. Я, правда, не следила за жизнью семьи Гараниных. Запретила себе. Отрезала и забыла. — Сочувствую. Как это касается книги? — Мама не оставила завещания. Нам пришлось разыскивать её активы, чтобы вступить в наследство… Это заняло какое-то время. Недавно мы вскрыли банковскую ячейку… Мне не хватает воздуха. Не может быть… С трудом выдыхаю: — Мать твою… Ты сейчас серьёзно? Полина Андреевна? — Агата… — Нет, Стас, подожди. — громко перебиваю его. На нас начинают оглядываться. — Ты хочешь сказать, что женщина, которая называла меня «доченька», всё спланировала? И потом равнодушно смотрела, как вы ровняете меня с землёй и просто молчала? Стас поджимает губы. — Да. Она всё спланировала. Она заказала ту генеральную уборку. Перед самым отъездом в аэропорт она неожиданно заявила отцу, что забыла что-то и возвращалась в дом одна. Скорее всего, тогда она и выложила книги на стол. Код от сейфа никогда не был для неё тайной. Потому что отец не помнит, чтобы оставлял книги вот так небрежно. — Почему, Стас? — у меня нет сил говорить… Я почти шепчу. Он смотрит мне прямо в глаза. — Она хотела уйти от отца и прекрасно понимала, что так просто он её не отпустил бы. Оставил бы без копейки. Она никогда не смогла бы с ним тягаться. Ты же понимаешь. Наверное, ей показалось, что книга — самый простой способ забрать солидную сумму с собой. А когда поняла, что вы с адвокатом поставили её на отслеживание… засунула в ячейку до лучших времён. Как-то так… Возможно, она как-нибудь вернула бы её назад… Просто подложила бы… Не знаю. Я не знаю, Агата! — Стас сжимает руку в кулак. Тру ладонью лоб. Мне надо всё переварить. У меня в голове не укладывается, как так можно? — Тогда, в Париже, ты уже знал? — Нет. Говорю же, недавно всё выяснили. — в голосе Стаса раздражение. — Почему сразу не сообщили моему адвокату? Стас опускает глаза. — Отец вообще не хотел, чтобы ты знала… — О, конечно! — это я прекрасно понимаю. — Вы не люди… я вообще не знаю, как вас назвать… — Агата… — Тогда, в Париже, ты был так высокомерен… так надменен… Вот такие вы и есть! Подлые и надменные! — ярость клокочет внутри, выжигая душу. — А как ты хотела, чтобы я себя вёл, когда ко мне в роли девочки по вызову пришла моя бывшая девушка?! Да меня чуть не разорвало! Агата! Как ты вообще додумалась уйти в проститутки? Мы увлеклись и говорим на повышенных тонах. На нас начинают шикать мамочки. Особенно после этого страшного слова «проститутки». — А ты поинтересовался, как я жила? О, да зачем?! Одна подставила, другой с дерьмом смешал, третий выбросил из жизни, как использованную подстилку… Хороша семейка! Стас хочет ещё что-то сказать, но я останавливаю его жестом руки. — Слушай сюда, Гаранин. Вашего мне нахрен не надо. Книгу отца пусть твой отец вернёт через моего адвоката. Официально! Это моё наследство. И я требую полную реабилитацию. Понял?! Так и передай отцу. Я встаю и выплёвываю со всем презрением: — Надеюсь, твоя мать будет гореть в аду… — Агата… — Он хочет ещё что-то сказать, но я не хочу больше слушать. — Никогда больше не появляйся на моём горизонте, Гаранин. Ваша семья, как ядовитая щелочь, разъедает всё, чего касается… Отворачиваюсь и быстро ухожу, не оглядываясь. На улице, сразу же набираю адвоката. Хочу получить обратно книгу отца и своё чистое имя, вымаранное грязными руками Гараниных. Глава 26 Адвокат тут же принялся за дело, но от возмещения морального ущерба отговорил. Гаранины — солидная семья бизнесменов. Опасная семья. Одни из популярных личностей в городе. Адвокат обоснованно боялся, что они не так, так эдак могут новую пакость состряпать. Скрепя сердце, я согласилась. Плевать на их деньги. Они такие же грязные, как и души их хозяев. Я отложила анализы и узи. Успею сдать. Сейчас мне надо немного тепла и радости. Утром еду к Тане. У неё полгода назад родилась дочка. Я не была на свадьбе подруги, не встречала её из роддома вместе с Олегом, её мужем. Я задолжала своей единственной подружке. Накупаю всякой ерунды для бэбика и еду туда, где моя истерзанная душа сможет отдохнуть и оттаять. Мы долго сидим на маленькой кухне, гуляем с малышкой и опять сидим да кухне. Для Тани у меня своя легенда — я работала прислугой в Париже. Таня не очень верит, но ни объяснений, ни подробностей у меня не спрашивает. Я ей благодарна. Мы болтаем о знакомых. Я рассказываю ситуацию с книгой. Подруга рвёт и мечет, но соглашается с адвокатом. Право всегда на стороне денег, тем более, больших. — Пусть подавятся, сволочи! — Таня всплеснула руками. — Какая змея… А ты такая наивная и восторженная дурочка: «У меня такая свекровь будет…» — Таня картинно закатила глаза. — Вот! Хорошо, что ты за него замуж не выскочила! Улыбаюсь возмущённой Тане.