Таня отступает от меня и складывает руки у груди. — Какая ты, Агатик… В дверях номера появляется организатор. — Вы готовы? Воу… вы великолепны, маде… мадам! Нам пора. Ваш жених уже все ногти изгрыз. Усмехаюсь. Моро и ногти… Ага. Мы выходим в светлый холл, залитый ярким весенним солнцем. Невозможно красивый Моро в идеальном тёмно-синем костюме тут же оборачивается… я уже хочу его… В тёмных глазах разгорается то же желание. Я беру его под руку и мы медленно под музыку идём к арке, где нас уже ждёт чиновник из мэрии. Со стороны подружек стоит только моя Таня. Как же я ей благодарна, что она прилетела. Мы с Моро не делали нашу историю любви. Представляю, если бы мы решились её озвучить сразу всем… Уже глубокой ночью, вынимая из моих волос тонкие шпильки и невидимки, Моро ворчал, что уже забыл, какое хлопотное это дело — жениться. Я пищу от боли, когда его проворные пальцы путаются в налакированных прядях. — Мадам Моро, мне кажется, или я так и не услышал от тебя слова любви? Я всё жду-жду, а ты всё молчишь и молчишь… Мой муж прав. Мне оказалось очень сложно сказать эти два слова по-французски… Я поворачиваюсь к мужу. Уверена, сейчас я выгляжу, как медуза Горгона, а налакированные пряди, торчащие во все стороны — как раз, те самые извивающиеся змеи… Плевать… Забрасываю руки за шею мужа. — Je t'aime, mon amour. Je t'aime… Я встаю на цыпочки, прикрываю глаза и чувствую вкус любимых губ. Je t'aime… Глава 48 Пять лет спустя Просыпаюсь первая. В доме все ещё спят. Моро сопит за спиной. Улыбаюсь. У меня сегодня настроение пошалить. Поворачиваюсь к мужу и рассматриваю его пару минут. Люблю… Я — уже уважаемый психолог, а потому знаю, что любовь «живёт» три года… Да, что они знают, эти зануды-учёные! Плотоядно облизываю губы. Внизу живота приятной щекоткой отзывается проснувшееся желание. Накрываю ладонью член… тоже спит, как и его хозяин. Ничего, сейчас мы это поправим. Стягиваю с мужа лёгкую махровую простыню и касаюсь губами мягкой плоти. Член просыпается и в ответ на мои ласки приободряется. Хозяин тоже проснулся. Ладонь легла на мою голову и провела по волосам. Я вобрала в рот весь член. Моро подал бёдра вперёд и рвано выдохнул. Член окончательно проснулся и уже не помещается во рту. Я чуть отстраняюсь и любуюсь своей работой — полная боевая готовность. Вот теперь можно и в полную силу. Прохожусь упругим кончиком языка по уздечке. Стон Моро говорит, что я на правильном пути. Веду широким языком от самого основания вверх и дальше по ободу розовой, налитой головки, заставляя Моро зарычать. — Бери его, детка… Как скажете, мой господин… Впускаю в рот головку и снова языком по уздечке. — О, да-а-а, детка! Давай, как ты можешь. Послушно опускаюсь почти до упора и делаю глотательное движение. А там гланды… Моро шипит, кладёт руки на голову и ещё ниже нанизывает меня на ствол, полностью перекрывая дыхание. Иногда он забывается… Чуть пытаюсь поднять голову и руки тут же отпускают меня. Обхватываю ладонью гладкий горячий ствол, и начинаю движение, иногда опускаясь носом до самых жёстких волос. Моро шипит и, приложив кулак ко рту, старается стонать потише. Моего мужа не хватает надолго. Принимаю его солоноватую сперму. Я научилась давать ему и это удовольствие. — Иди сюда… — Моро тянет меня к себе и впивается в губы. — Люблю тебя, детка. Я ложусь на него сверху и кладу голову на грудь. Руки Виктора Луи расслабленно гладят мои волосы, спину. — Обожаю, когда ты меня так будишь… Мы лежим довольно долго. Наконец, в дверь тихонько стучат. Жасмин деликатно ждёт секунд двадцать. Я как раз успеваю лечь рядом с мужем, когда в проёме появляется её довольное лицо. — Мадам, месье, ваш завтрак подан. — Спасибо, Жасмин, мы тоже уже готовы. Пассаж мужа заставляет меня сдержанно хохотнуть. Жасмин довольно кивает и удаляется. — Надо будет её комнату куда-нибудь подальше перенести. Моро задрал верх моей пижамы и прошёлся поцелуями по груди. — Нам пора завтракать… — выдохнула я. У меня пациент на девять… — Ты, кажется, уже позавтракала… — Моро подул на мой сосок, а я шлёпнула его по макушке. — Пошляк! Через час я, схватив ключи с комода красного дерева, выбегаю в прохладу улиц Парижа. У меня собственный частный кабинет почти в самом центре Парижа и довольно большая практика. Я набираю популярность, как талантливый специалист и получаю огромное удовольствие от того, чем занимаюсь. Почти сразу после свадьбы Моро купил новый особняк, и я, захватив Жасмин, перебралась к мужу. Каким-то чудом мне удалось примириться с родителями Виктора. Наверное, сыграло роль ещё и то, что я сирота… Я могла ожидать от них холодного принятия ситуации, но свекровь звонит мне почти каждый день, и мы обсуждаем разные мелочи. Особняк Патрика и папина квартира так и стоят пустыми. Я никак не могу решиться продать ни то, ни другое. Память… не могу от неё отказаться. Моро помог мне закрыть ещё один вопрос. Он пробил информацию по Мадлен. Оказалось, её тело семья забирать не стала, но захоронение оплатила. Она покоилась на кладбище Баньё. Мы съездили на её могилу. Одинокий крохотный, совсем незаметный камушек наводил непередаваемую тоску. Я заказала ей красивую могильную плиту и надгробный камень с красивым шрифтом. Сейчас каждый может прочитать имя моей подруги и помянуть красивую девушку Мадлен, которая ушла такой молодой… Каждый год мы с мужем приезжаем сюда в день её смерти. Быть может, где-то там, высоко-высоко в небе, в этот день ей не так тоскливо. — Мадам, что вам заказать на обед? — секретарь вежливо вошла в кабинет. Мне подумалось о большом куске пиццы, но тут же накатила тошнота. Да, что ты будешь делать? — Спасибо, Жюли. Ничего не надо. Я схожу попью кофе. Секретарь согласно кивает и закрывает за собой дверь. Та-ак, что это за тошнота такая подозрительная? Мы с Моро не предохраняемся после свадьбы. Но ребёнок не торопится к нам. Всё-таки одна труба сильно снизила наши шансы стать родителями. Плюс — муж не самый молодой. Моро уже намекнул на ЭКО, но меня передёргивает от одной мысли об этом. А здесь эта тошнота. Она накатывает периодически. Но это что-то не очень нормальное. Открываю приложение в телефоне и боюсь поверить своим глазам. Неделя задержки. Всего неделя… Моя рука ползёт вниз живота, а губы расползаются в улыбке. Нет, не смогу дождаться конца рабочего дня, а тем более утра. Бегу в аптеку и покупаю парочку тестов. У меня дрожат руки, пока жду результат. Полоска… вторая… Есть! Да есть же! От избытка затопившего меня счастья я подпрыгиваю и тут же хватаюсь за живот. Нет, ничего страшного не произошло. Но я вспоминаю, что прыгать во время беременности не очень полезно. Беременности! Я! Беременная! Оставшаяся последняя пара пациентов смотрит на меня с подозрением. Наверное, я просто свечусь счастьем. Дома я не могу дождаться, пока появится муж. Старательно прячу глаза, когда мы ужинаем. Только Жасмин посматривает на меня с подозрением. Стоит нам с Моро оказаться в спальне, я толкаю его на кровать, заставляя сесть. — Воу, милая, ты сегодня расшалилась… Я цепляюсь за плечи и забираюсь к нему на колени, как тогда, в наш самый первый раз. Тёплые ладони тут же ложатся на мои ягодицы. — Шалунья… Я закрываю ему рот поцелуем, а потом кладу ладонь на глаза. — Закрой глаза! Тебе понравится… Чуть надавив на плечо, заставляю мужа лечь на спину, и в самое ухо, боясь спугнуть счастье, чуть слышно: — Я беременна… Эпилог 1 Восемь месяцев спустя — Агата, дыши!