Я вбежала в буруны прибоя. — Вы что там, тонете? — крикнула я ему. — Ну да! Ему нужно было за что-то ухватиться. Прилив тянул меня вглубь. А вот и он. Его лицо. Уже ближе. Он… Он смеется! Человек нырнул, вынырнул и, поймав волну, выкатился на мель. Он стоял, опустив руки и не стараясь ими прикрыться, а вода бурлила и пенилась вокруг его длинных ног. Он смотрел мне в глаза и улыбался. — Ты вовсе не тонул. — Тонул,?— возразил он.?— Я и сейчас тону — в твоей красоте. Ты вообще девушка или русалка? — Я очень даже реальная. Я не могла пошевелиться. Неужели он околдовал меня? Бабушка говорит, что из моря иногда выходит морской народ. Но этот парень точно был человеком. Несомненно. Крепкие мускулистые ноги. Широкие плечи. По росту и размерам — явно человек. И при этом вообще без одежды. На нем она казалась бы мешковатой и никчемной. Внезапно его мужское достоинство начало расти на моих глазах. Он заметил, куда я смотрю. — Нет, видением ты быть не можешь,?— сказал он,?— иначе я бы не… Пожалуйста, моя одежда лежит вон там. Одежда. Нужно принести ее ему немедленно. Ведь из окон своего Барна-хауса нас могла увидеть мисс Линч. Но я почему-то продолжала стоять и пялиться на него. Перед глазами всплыла сцена в приемной Введенского монастыря: мать-настоятельница, мисс Линч и мама… Но картина эта быстро расплылась, а потом и вовсе растаяла. Потому что теперь я видела только его. Глава 2 — Расскажи мне, кто ты,?— попросил незнакомец.?— Расскажи мне все о себе. Он уже оделся в темные штаны и свободную холщовую рубашку. Теперь мы стояли вдвоем, прислонившись к моей скале. — Мои отец и братья рыбачат, а я с матерью и сестрой продаю их улов в Голуэй Сити.?— Я показала ему на череду выбеленных известью домиков, вытянувшихся вдоль дуги берега, и объяснила, что живу в одном из них с мамой, папой, бабушкой, сестрой и тремя младшими братьями.?— Всего тридцать рыбацких семей живут в нашей деревне, она называется Беарна — это означает «пролом» по-ирландски. Хотя на английском название перекрутили, и получилась Барна. Я вдруг умолкла, потому что хотела сказать совсем не это. Он все понял. — Это все внешнее. Расскажи, что у тебя внутри,?— сказал он.?— О чем ты думаешь, что чувствуешь? Как я могу завоевать твое сердце? Отправь меня в какой-нибудь великий поход, пошли меня за горы, за моря. Чтобы завоевать твою любовь, я готов гнать свою лошадь, Чемпионку, хоть в Тир на Ног[6] и обратно. — Любовь? Ты ведь даже не знаешь моего имени. — Тогда с этого и начнем. — Онора Кили. — Онора… Прекрасно. Онора — это «честь». Выходит, это все же случается. Любовь с первого взгляда. Совсем как в бабушкиных рассказах о Дейрдре и Найси, Грайне и Диармиде[7]. Лишь взглянуть в лицо и сразу понять: это он. Поразительно. Но правда. — А тебя как зовут? — Майкл Келли,?— ответил он.?— Моего отца звали Майкл Келли, а отца матери — Мерта Мор Келли. Я из Галлаха-уй-Келлай. — Галлаха рода Келли,?— повторила я, переводя это название на английский.?— Я начинаю понимать. — Понимать что? — Что ты — Келли. Мы рассмеялись, словно я сделала величайшее умозаключение. Он взял меня за руку, и я притихла. Я взглянула из-за скалы на Барна-хаус. Шторы по-прежнему были задернуты — это хорошо. Чтобы посмотреть на рыбацкие дома, мне пришлось перегнуться через парня. Тоже тихо. Все еще спят. И я не одернула руку. Там ей было тепло и хорошо. — Так ты не… Я хотела сказать, может, это какое-то колдовство? — спросила я. — Конечно колдовство,?— ответил он.?— Погоди, я сейчас призову своего скакуна. Скакуна! Он так и сказал — «призову» и «скакуна». Поэтому я подыграла: — Конечно, мой галантный герой, прошу тебя. * * * Как ловко он шагал по песку, а потом легко взбегал на холм Джентшн Хилл, на вершине которого стояла его лошадь. Волшебное место. Может, мне теперь встать и убежать? А что если он собирается увезти меня отсюда в свой волшебный форт rath?[8] Но, когда он вел изящное животное вниз по склону ко мне, я не сдвинулась с места. На плече у Майкла было седло, а под мышкой — какой-то сверток. Я поднялась ему навстречу. — Полегче, полегче.?— Он похлопал лошадь по шее и опустил свою ношу на землю.?— Все в порядке, Чемпионка,?— сказал он и повернулся ко мне.?— Мы с ней еще никогда не видели столько воды, без конца и края. Вид этого залива, который тянется отсюда до самого моря, очень возбуждает нас обоих. — Славная лошадка,?— заметила я. — Славная. И будет вести себя вежливо и спокойно, пока я присяду рядом с Онорой Кили. Ее зовут Чемпионка. — Она rua,?— сказала я.?— В смысле — рыжая. — Гнедая,?— поправил он.?— Или каштановая, под цвет твоих волос, пылающих огнем на солнце. Это из-за твоих замечательных волос, летавших вокруг твоей головы, Онора Кили, я и принял тебя за русалку. Вроде тех, что вырезаны в камне над проемами дверей аббатства в Клонтаскерте[9]. — Русалка? А я решила, что ты из морского народа… или тюлень,?— сказала я. — Хочешь, чтобы я был тюленем? Для тебя я с радостью им стану. — Оставайся мужчиной. Мужчиной на хорошей лошади. Внезапно я поняла: человек с лошадью. О Иисусе! Мария и Святой Иосиф! Цыган, бродяга… Всю жизнь меня предупреждали: «Не отходи далеко, иначе тебя украдут цыгане! Эти прохвосты украдут у тебя зубы, а потом тебе же их и продадут!» Когда караваны пестрых цыганских кибиток проезжали через Голуэй Сити, мама сильнее прижимала меня к себе. А женщины на рынке перешептывались: «Они иногда забивают своих жен до смерти». «Отвернись, Онора, не смотри на них! — приказывала мне мама.?— Цыганки могут сглазить тебя». И вот теперь передо мной он, человек с лошадью, цыган! — А где все остальные? — «Будь поаккуратнее, Онора». — Остальные? — переспросил он.?— Тут только мы с Чемпионкой. — А разве ты не путешествуешь в кибитках вместе с табором? — Ты решила, что я цыган? По правде говоря, мне было все равно. В синеве его глаз отражался залив, а на губах играла улыбка. — Я не цыган, хотя считаю, что и среди них есть приличные люди. Скитаться всю жизнь по дорогам — ужасное дело, и, думаю, то, что они приворовывают время от времени, вполне можно понять. — Понять-то можно,?— согласилась я,?— но ты не один из них? — Нет, Онора Кили, хотя в данный момент у меня нет ни крова, ни домашнего очага. — В данный момент? — Я хочу поведать тебе свою историю, но не знаю, с чего начать. Может быть, с моей матери? — Давай,?— кивнула я.?— Матери — это всегда очень важно. И мы снова рассмеялись. Он взял меня за руку, и мне стало абсолютно не важно, есть у него мать или нет, цыган он или кто-то еще.